Вспаханное поле

— Выпей, Панчо, чтобы не ехать с пустым желудком.

Он взял чашку и стал пить.

– - Почему Сеферино не такой, как ты? — печально

сказала Клотильда.

Панчо хорошо понимал истинную причину ее грусти.

— У каждого свой характер,— обронил он, лишь бы

что-нибудь сказать.

— Сеферино как дым,— продолжала Клотильда.—

Тебе кажется, что ты его поймала и держишь в руке, а

он ускользает, и в руке ничего не остается.

Послышался смешок. Они разом обернулись и увиде¬

ли Сеферино, стоявшего в дверях ранчо.

— Смотрите, какое сравнение,— сказал он насмешли¬

во.— Ладно... Как дым, говоришь?.. Что ж, может, ты и

попала в точку: дым-то тянется к небу. А вот некоторые

другие, что колода, в землю врастают, покрываются ко¬

ростой и гниют. Смотри, Панчо, как бы тебя не засосала

пашня,— пропадешь.

Одним движением вскочив на лошадь, Панчо прито¬

рочил узел к седлу, холодно посмотрел на Сеферино и,

не оборачиваясь, уехал. Даже в том, как он держался в

седле, чувствовались решительность и железная воля.

Сеферино с нескрываемым уважением проговорил:

— Он всегда был такой — как сухое дерево: внутри

горит, а дыму не видно.

На ферме началась горячая пора. Никто не сидел без

дела. Даже Эстер скрепя сердце отложила учебники и

стала работать вместе со всеми. Панчо мало-помалу сжи¬

вался с нанятыми на время уборки батраками. Все они,

за исключением одного, некоего Антенора, родом с севера

Санта-Фе, мастера по части постройки кошей, были

земляки фермера. Вначале, правда, Панчо коробила несдер¬

жанность этих людей: они болтали и смеялись по всяко¬

му поводу и охотно раскрывали перед всеми свою лич¬

ную жизнь, как игроки раскрывают карты. Поденщики

и посыльные из Буэнос-Айреса, они приезжали порабо¬

тать в поле во время уборки, чтобы сколотить немного

денег и послать их семье, оставшейся в Европе, или вы¬

звать ее к себе. В их разговорах проступала тоска по ро¬

дине, как на повязке проступает кровь из незаживающей

раны. И все же их потрясали сказочная ширь незаселен-

110

ных земель и необычайная плодородность почвы. Неко¬

торые из них проявляли интерес к местным обычаям и

стремились их усвоить. Хотя тут было много поденщи¬

ков, не раз побывавших на уборке, неоспоримым автори¬

тетом во всех вопросах среди новичков считался Анте-

нор. Неистощимый в озорстве, он забавлялся тем, что

морочил их всякими выдумками и россказнями. Стоило

Панчо услышать его разглагольствования, как он спешил

уйти, чтобы не забивать себе голову всяким вздором.

Это завоевало ему уважение у пеонов. Только Антенор не

принимал его всерьез, как не принимал всерьез ничего

на свете. Забияка и весельчак, он вечно что-нибудь при¬

думывал. Были у него две слабости — лошади и оружие.

Он не расставался с ножом, даже когда спал, и частенько

в самый разгар работы вынимал его из ножен и играл

им с поразительной ловкостью. Однажды ему удалось,

подтрунивая над иностранцами, не любившими носить

оружие, уговорить самого молодого из поденщиков по¬

учиться владеть ножом. На первых порах Антенор пре¬

доставил ему преимущество: фехтовал не ножом, а

палочкой, едва защищаясь и подбадривая противника.

Потом, все еще не переходя в наступление, он с кошачь¬

им проворством уклонялся от ударов, и его ученик, сде¬

лав выпад, неизменно встречал пустоту и слышал на¬

смешливый возглас:

— Эх, ты, недотепа!

Антенор развлекался, как мог, и развлекал зрителей

этой нехитрой игрой, в которой у него были все козыри.

Однажды, желая лишний раз показать свое искусство и

увидев проходившего поодаль Панчо, он крикнул:

— Хотел бы я с нахлебником сойтись — посмотрели

бы, кто кого.

Панчо, по-видимому не расслышав, продолжал идти

своей дорогой.

Несколько дней все от зари до зари, выбиваясь из

сил, работали на уборке. На поле множились ряды обез¬

главленных стеблей, которые потом срезали ножами. От

жары пересыхала земля, пересыхало и в горле у пеонов

Время от времени приходила Элена и приносила им пить..

Всех по той или иной причине радовало ее появление.

Иные были просто довольны, что могут утолить жажду,

а у тех, что помоложе, закипала кровь при виде этой

цветущей девушки. Она деловито переходила с места на

111

место, выполняя свои обязанности, как любой поденщик.

Однако от бдительного взгляда Антенора не укрылось ее

особое внимание к Панчо, как, впрочем, и то, что даже

любезность Элены не могла преодолеть его замкнутости.

Как-то раз он заметил, что один поденщик пожирает ее

глазами, пока она идет к дому, и со смехом крикнул ему:

— Послушай, приятель, нацелься-ка лучше на дру¬

гое ранчо: учительша не про тебя.

Тот улыбнулся и снова принялся за работу. Но Ан-

тенор не унимался:

— Вот нахлебник не тебе чета: того и гляди подце¬

пит одним махом и жену и ферму!

Панчо, собиравший в мешок початки, резко выпря¬

мился, как лоза, которую пригнули к земле и вдруг от¬

пустили, и, побледнев, мрачно уставился на шутника. Но

в эту минуту подъехал на повозке дон Томас, и у Панчо

сразу разгладились морщины на лбу и перестали ходить

желваки на скулах. Он помог фермеру погрузить на по¬

возку мешки с початками и снова принялся за свое дело,

будто ничего не произошло.

На закате пеоны вернулись с поля и поужинали. Не¬