Запретный поцелуй. Тайна дебютантки

– Это Итан Барнс, помощник и ученик дяди, — с лёгкой грустью сказала мисс Элмерз. — Он был ему как сын… Ах, такой талантливый мальчик, хоть и был фрилом. Но, несмотря на это, из него получился отличный зельевар.

– Где он сейчас? — спросила я, чувствуя, как под перчатками вспотели ладони.

Мисс Элмерз отвела взгляд, и тень промелькнула на ее лице.

– Он погиб вместе с дядей…К счастью, никто больше не пострадал, — ее голос дрогнул, глаза затуманились слезами болезненных воспоминаний.

– Совсем никаких документов не осталось? — с надеждой спросил Эйден.

– Нет, все сгорело. Дома дядя почти ничего не хранил. Хотя… постойте… — она задумалась, словно выуживая что-то из памяти. — Накануне гибели он передал мне какие-то бумаги. Обычно Итан переписывал их на чистый пергамент — у него был каллиграфический почерк, а дядя Лоуренс писал как курица лапой. Но в тот раз у Итана были свои заботы, и дядя попросил меня переписать самой. Я так и не успела их переписать. А после его смерти в этом просто не осталось смысла.

– Могу я взглянуть? — с легкой, успокаивающей улыбкой спросил Эйден, внимательно вглядываясь в нее.

– Конечно, — покорно согласилась она, передавая ему бумаги.

– Не волнуйтесь, мы вернем их в целости и сохранности, — уверенно сказал он, складывая листы в кожанную папку.

– Спасибо, что не забываете дядю Лоуренса. И не верьте слухам — с теплотой добавила мисс Элмерз. — Он был замечательным человеком. Как-то в юности он…

– Благодарим вас, но, боюсь, нам пора, — прервал ее Эйден, бросив взгляд на каминную полку.

Попрощавшись, мы поспешили к вокзалу: так увлеклись разговором, что не заметили, как пролетело время. До отправления оставалось меньше часа.

– Если опоздаем, придется ночевать в гостинице, — обеспокоенно сказала я.

– Нет, мы успеем, — отозвался Эйден, добавляя шагу. Я прижала шляпку к голове, боясь, что она слетит от быстрого бега.

Мы добрались до станции как раз вовремя, едва успев вскочить в вагон, когда поезд уже начал трогаться. Тяжело дыша, я уселась на место, а Эйден устроился рядом.

– Дай мне записи, — нетерпеливо потребовала я, чувствуя, как охватывает азарт.

Эйден открыл папку, и мы, придвинувшись друг к другу, склонились над пожелтевшими листами, покрытыми неразборчивыми чернильными каракулями. В тусклом свете вагона символы и формулы казались живыми, словно таили некие тайны, и мы почти не отрывали взгляда, уносясь в мир тайн и загадок, который оставил профессор.

И тут поезд резко вздрогнул, дернулся в сторону, словно наткнулся на что-то невидимое. Меня качнуло так сильно, что я едва удержалась на сиденье. Через мгновение раздался душераздирающий скрежет, и мир вокруг нас перевернулся.

Глава 11

В какой-то момент все замерло, и тишина, в которой едва слышны вздохи, повисла над нами, как нечто осязаемое.

И тут поезд снова дернулся, но теперь уже в хаотическом танце — вагон бросился с боку на бок, и я не могла удержаться, цепляясь за край сиденья. Люди вокруг тоже пытались за что-то ухватиться, но было бесполезно. Какой-то мужчина рядом упал на пол, отчаянно хватая воздух руками. В соседнем ряду женщина кричала, и звук ее голоса сливался с металлическим скрежетом и гулом.

Всё казалось нереальным — как будто время текло как тягучая патока, я видела, как багаж с верхних полок медленно летит вниз, как книга, шелестя страницами кружится в воздухе, как стекло вылетает из рамы и разлетается на множество осколков. Плечо пронзает острая боль, я едва могла сделать вздох, слезы невыносимо жгли глаза…

Вдруг боль отступила. Гул и хаос растворились, будто и не было ничего. Нас как бы окутал мягкий, тёплый туман — лёгкий, как пёрышко, почти невесомый. Он струился вокруг, мерцая приглушённым светом, и тянул за собой тишину. Это была не просто тишина, а та, в которой утихли страх и боль, и сердце успокоилось, перестав колотиться в панике. Туман обвивался вокруг меня, укрывая невидимым покровом. Это была магия — живая, оберегающая. Она заботливо коснулась каждого и закрыла нас от смерти, окутала чарующей пеленой.

– Эйден, - прошептала я, но разве что-то можно услышать среди всего этого хаоса. Но он услышал.

Вагон уже не двигался, но вокруг творился хаос. Полное смятение, стоны, чьи-то всхлипывания. Внутри паника и тишина одновременно. Я попыталась подняться, но тело отказалось слушаться. Сквозь разбитое окно нестерпимо сильно дуло холодным ветром, и сквозь проломы в стенах вагона виднелось разбитое железо и искореженные деревья.

– Кристель, я здесь, все хорошо, - сильные руки помогли встать и увлекли меня к солнечному свету.

В нос ударил едкий запах гари. Я закашлялась, чувствуя, как с каждым вздохом грудь вздымалась всё тяжелее, а раскалённый воздух прожигает внутренности. В горле стоял горький привкус, словно от угля, а глаза щипало так, что было невыносимо держать их открытыми.

Я цеплялась за Эйдена, чтобы удержаться на ногах. Паника и страх накатывали волнами, и я чувствовала, как сердце бьётся в груди бешеным, неровным ритмом. Вокруг слышались крики, мольбы о помощи, — всё смешалось в один пугающий, неумолчный шум, из которого невозможно было вырваться.

Сквозь клубы дыма я увидела смутные фигуры — кто-то пытался подняться, кто-то искал выход.

– Я дойду сама, помоги им, - выдохнула я и вновь закашлялась.

– Помогу, - не стал спорить маг, но вначале буквально вынес меня из горящего вагона и бережно, словно драгоценную ношу уложил на траву, а затем исчез в клубах едкого тумана.

Не знаю сколько я так пролежала, мне казалось часы, но на самом деле прошли минуты, прежде чем я смогла подняться. Плечо пульсировало от боли, я осторожно ощупала его, убедившись, что осколок стекла прошел по касательной и не остался в руке. Кровь уже почти не текла, у магов хорошая регенерация, даже если ты фрил.

11-2

Вокруг царил хаос после чудовищной катастрофы. Но это не было обычным несчастным случаем. Я отчетливо почувствовала зловещую магию, которая словно взорвалась в воздухе, накрыв людей лавиной раскаленной разрушительной энергии. Казалось, что в этот момент ожила сама Бездна, пожирая все живое. Если бы не Эйден…

Он спас мне жизнь. И не только мне — я видела других пассажиров, кое-как выбирающихся из обломков, многие были ранены, но все могли идти на своих ногах. Сжимая зубы от боли, я встала и, покачиваясь, побрела к перевернутому вагону, охваченному пламенем. Его словно вырвало из железного тела поезда неведомой силой, отбросив далеко от рельсов.