Женщины

Во сколько раздался звонок? Она точно не знала. Сонная, вялая, она поплелась к телефону.

— Алло.

За окном было светло. Это еще сегодня или уже завтра?

— Фрэнки? Это Женева Стоун.

Черт. Ее босс.

— Привет, — сказала она. Слишком заторможенно и, кажется, невнятно.

— Ты сегодня дежуришь вместо Марлен Фоли.

— Да, точно, — сказала Фрэнки. — Простите. Я плохо себя чувствую. Нужно было взять больничный.

Наступило долгое молчание, в котором Фрэнки уловила раздражение и тревогу.

— Хорошо, Фрэнки. Я найду кого-то другого. Поправляйся.

Фрэнки повесила трубку и задумалась, попрощалась ли она с боссом до того, как услышала щелчок на линии?

Она добрела до дивана, упала на подушки и поджала ноги.

Завтра она возьмет себя в руки. Больше никаких таблеток. И тем более никах преследований. Она не будет даже думать о Рае Уолше.

Больше нет.

Фрэнки сидела в кабинете заведующей сестринским отделением — спина прямая, руки лежат на коленях.

— Итак. — Миссис Стоун смотрела Фрэнки прямо в глаза. — Ты оцепенела прямо на операции. Пропустила дежурство… из-за болезни.

— Да, мэм. Но… — Фрэнки осеклась. Что она могла ответить?

— Я знаю, что тебе пришлось пережить, — мягко сказала миссис Стоун. — Я сама потеряла ребенка. Как женщина и как мать я понимаю, но… — Она помолчала. — В операционной с тобой такое не в первый раз, Фрэнки. В прошлом месяце…

— Знаю.

— Может, ты слишком рано вернулась на работу.

— Она мне нужна, — тихо сказала Фрэнки.

Миссис Стоун кивнула.

— А мне нужно рассчитывать на своих медсестер.

Фрэнки судорожно вдохнула. Жизнь разваливалась на части. Нет, кубарем летела вниз. Что у нее останется без работы?

— Я не могу потерять и это.

— Это не потеря, Фрэнки. Тебе просто нужен перерыв.

— Я исправлюсь. Буду работать лучше.

— Речь не об этом, — сказала миссис Стоун. — Ты в отпуске, Фрэнки. С сегодняшнего дня.

Фрэнки встала, ее немного шатало.

— Простите, что разочаровала вас.

— Ох, милая. Я не разочарована. Я за тебя беспокоюсь.

— Да.

Фрэнки уже устала это слышать. Она хотела сказать что-то еще, может, снова извиниться, но печальная правда заключалась в том, что ей нужно было отстраниться. На нее больше нельзя было полагаться.

Как можно склеить разбитую жизнь, если она все равно продолжает разваливаться?

Фрэнки спала урывками, она все время думала о Рае. Навязчивая идея перерастала в одержимость. Каждый раз, закрывая глаза, она видела его, постоянно думала о нем, она не могла перестать его любить. Снова и снова она прокручивала в голове картину: вот он стоит на крыльце и смотрит на нее. Чем больше она вспоминала этот момент, тем отчетливее видела грусть в его глазах. Или она просто это придумала? Создала мечту из обрывков кошмара?

Около шести вечера зазвонил телефон, она прошла в гостиную и сняла трубку.

— Алло, — сказала она, перекинув длинный шнур через стол, чтобы открыть холодильник.

— Привет, Фрэнки, — сказала Барб. — Ты хотела позвонить на мой день рождения.

Черт.

— С днем рождения, Барб. Прости, пожалуйста. Вчера была тяжелая смена.

Она подумала о бокале вина и закрыла холодильник. Сегодня, поклялась она. Сегодня она возьмет себя в руки.

— Хорошо отпраздновала?

— Да. Я встретила парня.

— Парня? — Фрэнки перекинула шнур обратно. Подошла к проигрывателю, включила его (стояла пластинка Роберта Флэка) и устроилась на диване, прихватив с собой телефон. — Выкладывай.

— Тридцать четыре. Юрист в Союзе защиты гражданских свобод. Разведен. Двое близнецов. Мальчики пяти лет.

— И?..

— Мы познакомились в очереди в кино. Угадай, что показывали. Не поверишь, «Шафт в Африке»! [48] Мы сели рядом, а потом пошли выпить. Ну и с тех пор говорим с ним без умолку.

48

Приключенческий боевик режиссера Джона Гиллермина (1973), заключительный фильм трилогии о Шафте, чернокожем частном детективе.

— Ого. Это рекорд, Бабс. Он, наверное…

— Особенный, — сказала Барб. — Так и есть. Знаешь, я уже начала думать, что любовь не для меня. Что я слишком… грубая, злая, что я чересчур. Но этот парень — его зовут Джери, — ему это нравится. Он говорит, что женщин с мягкими изгибами пруд пруди. Ему нравятся мои острые углы.

— Ого, — снова сказала Фрэнки. Она собиралась расспросить Барб обо всем, начиная с их первого секса, но в дверь позвонили. — Минутку, Барб. Кто-то пришел.

С телефоном в руках она подошла к двери и открыла.

На пороге стоял Рай в очках-«авиаторах» и кепке «Морские волки», надвинутой на глаза.

Она попыталась закрыть дверь.

Но он подставил ногу.

— Пожалуйста, — сказал он.

Фрэнки не могла отвести взгляд от его лица.

— Мне пора, Барб.

— Все в порядке?

— Да, — спокойно сказала она, сама удивившись своему хладнокровию. — Еще раз с днем рождения. Я скоро позвоню.

Фрэнки положила трубку на телефон.

— Тебе нельзя быть здесь.

— А тебе нельзя следить за мной.

— Знаю.

— Я видел тебя на пляже, — сказал он. — На это я и надеялся. Поэтому и выбрал Коронадо. Отель с красной крышей. Ты постоянно о нем рассказывала.

— Неужели?

— Вы с Фином тут серфили, да?

Она проглотила подступивший к горлу комок.

— Зачем ты пришел?

— Я видел, что ты следила за мной. Значит, ты все еще…

— Нет.

Он зашел в дом, забрал телефон у нее из рук и поставил на стол. Она почувствовала себя роботом, которому сбили программу. Нельзя было позволить ему остаться, но и слов, чтобы выгнать, не находилось.

Он закрыл дверь и вдруг оказался совсем близко, они почти касались друг друга, он будто занял собой всю гостиную, как когда-то занял ее сердце.

— Ты меня обманул, — сказала она, но не так, как хотела. В голосе звучала грусть, а не злость.

— Фрэнки.

Он произнес ее имя так, как умел только он. Ее тут же захлестнули воспоминания: его слова, его обещания. Она замотала головой:

— Уходи. Пожалуйста.

— Ты не хочешь, чтобы я ушел.

— Я не хочу, чтобы ты остался.