Классическая литература

Ликург, царь эдонов, сын Ареса Людовик XIV, король Франции Микеланджело, автор упомянутых в пьесе барельефов «Битва кентавров» и «Венера и Амур», и скульптур «Утро», «Ночь» и «Пьета» Мэрилин Монро, актриса Одиссей, внук Гермеса, царь Итаки Парис, сын царя Трои Приама Ромул и Рем, основатели Рима, дети Ареса и весталки Сильвии Сандро Боттичелли, автор упомянутых в пьесе картин «Портрет молодой женщины», «Венера и Марс» и «Рождение Венеры» Спартак, гладиатор, уроженец Фракии Эрик…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

Сам Макробий не застал описываемое им время, но считает его идеальным [8] , следуя схожей практике Цицерона (О государстве и О природе богов). Скорее всего, он излагает события, которые происходили за некоторое время до смерти главного действующего лица Сатурналий – Претекстата [9] . Если это так, то такой прием позаимствован Макробием из диалогов Платона (Федон, Теэтэт), трактатов Цицерона (Об ораторе, О старости, О государстве); Афинея (Пир мудрецов). Встречается и анахронизм,…

Через минуту няня и Марк снова шли по площади. В сумочке у девушки лежал флакончин духов, а малыш крепко сжимал в руке пистолет. Они уносили с собой "любовь и "смелость", подаренные щедрой Ягг. Однако эти приятные сами по себе дары не гарантировали (к нашему огромному сожалению) им счатья до конца дней. Народ все прибывал и прибывал на ярмарочную площадь. Один за другим Грета внимала с полок свои подарки. Денег с покупателей она, как любая уважающая себя волшебница, не брала, чем вызывала у одних…

– Это невозможно, мистер Харлан, – сказал он, прижимая пепел в головке трубки и задумчиво глядя на группу слушателей. – Было время, когда я ухватился бы за это предложение, потому что это возможность сразиться с суровым океаном на слабом корабле. Но сейчас все мое сердце с «Чайкой», и я не могу ее оставить. Тут он посмотрел на меня, и лицо его посветлело. – Однако нет причин, – добавил он, – почему ваше предложение не может принять Сэм. Этой зимой он вряд ли нам понадобится. Мистер Харлан…

Прыжки в длину, в высоту, поднятие тяжестей, ныряние в глубину, плавание – какой бы вид спорта мы ни взяли, повсюду мы встречаемся с достижениями, которые сто лет назад казались бы нереальными. Значит, человек как таковой развивается, прогрессирует, он становится быстрее, сильнее, ловчее. Ну… не мы с вами конкретно, но человек в целом, человек как таковой. Значит, это одна из линий его прогресса. Вторая линия наиболее очевидна. От каменного топора (как оружия) к водородной бомбе, от пироги, выдолбленной…

– Как вам понравилась, мисс, ваша каюта? Мисс Кингман оглянулась. Перед ней стоял капитан, который включил в круг своих обязанностей оказывать любезное внимание самым «дорогим» пассажирам. – Благодарю вас, мистер… – Браун. – Мистер Браун, отлично. Мы зайдем в Марсель? – Нью-Йорк – первая остановка. Впрочем, может быть, мы задержимся на несколько часов в Гибралтаре. Вам хотелось побывать в Марселе? – О нет, – поспешно и даже с испугом проговорила мисс Кингман. – Мне смертельно надоела…

Что нам первый ряд подкошенной травы? Только лишь до нас не добрались бы, Только нам бы, Только б нашей Не скосили, как ромашке, головы. Но теперь как будто пробудились, И березами заплаканный наш тракт Окружает, как туман от сырости, Имя мертвого Петра. Как Петра? Что ты сказал, старик? ………………… Иль это взвыли в небе облака? Сторож Я говорю, что скоро грозный крик, Который избы словно жаб влакал, Сильней громов раскатится над нами. Уже мятеж вздымает паруса.…

О себе, о критиках и о своей работе Относительно моей литературной работы сейчас среди критиков происходит некоторое замешательство. Критики не знают, куда, собственно, меня причислить – к высокой литературе или к литературе мелкой, не достойной, быть может, просвещенного внимания критики. А так как большая часть моих вещей сделана в неуважительной форме – журнального фельетона и коротенького рассказа, то и судьба моя обычно предрешена. Обо мне критики обычно говорят как о юмористе, о писателе,…

Самые несчастливые годы – с девяти до двенадцати лет – Селина провела со своими незамужними тетками Сарой и Эбби Пик в полутемном пуританском доме семейства Пиков в Вермонте, откуда ее отец, паршивая овца в семье, сбежал еще мальчишкой. После смерти матери Селины Симеон Пик в приступе раскаяния и по причине собственной временной несостоятельности отправил свою маленькую дочку обратно на восток, где ее приняли две его сестры, воспылав идеями прощения и христианской благотворительности. Обе женщины…

Как обедня к концу – красавица наша села в карету и домой укатила, подъехала к крылечку, махнула цветным пёрышком в левую сторону: вмиг и карета с прислугой, и наряды богатые – всё из глаз пропало. Пришли домой сёстры, видят, она сидит под окошком, как прежде. – Ну, сестрица, – говорят они, – что-за красавица нынче была у обедни – просто загляденье, ни в сказке сказать, ни пером написать! Прошло ещё две недели, ещё два воскресенья – красная девица знай морочит по-прежнему всех: и сестёр, и отца,…

БМП, с маху поменявший в райкоме почти все, что пахло духом предшественника, поменявший так твердо и жестко, что один из вышвырнутых аппаратчиков застрелился у себя на даче, – Ашукину почему-то оставил при исполнении привычных для нее обязанностей… И вот Аллочка обольстительно подошла к полированному ящичку, изящно наклонилась, так, что из низкого выреза блузки выскользнул и закачался на цепочке кулон-сердечко, потом плавно распрямилась и понесла записку прямо в президиум, а не на сортировку в секретариат,…

– Из какой губернии? – Из села или из деревни? – Большой приход у вашего отца? – Он давно там священником? – А братья и сестры есть у вас еще дома? – Сколько же вам, однако, лет? – Отчего у вас на руках мозоли? – Вы и зимою такая же коричневая от загара? – Что вы делаете, чтобы быть такой румяной? – А зачем вы так ужасно помадите себе голову? Вопросы сыпались со всех сторон. Целый град вопросов, серьезных и праздных, атаковал новенькую. Девочки всматривались в лицо Даши…

Это был человек, но его лицо скрывала демоническая маска. В руках он держал копьё, а его силуэт будто впитывал свет, окружавший храм. – Камень, – прогремел его голос, эхом разлетевшись по залу. Кайто, не отпуская камень, сделал шаг назад. Его сердце колотилось, а ладони вспотели. – Я не знаю, о чём вы… – Ты уже мертвец, если не отдашь его, – прорычал незнакомец и бросился вперёд. Кайто едва успел уклониться. Острие копья ударило в пол, оставив глубокую трещину. Неведомый противник двигался…

Миссис Харрис прикинула, сколько можно открыть чужому, и твердо ответила: – Возьму такси. Деньги есть. – Прекрасно, – сказал он. – Обменяйте их лучше на франки. В одном фунте их примерно тысяча. В bureau de change [1] несколько фунтовых бумажек превратились в кучу грязных синеватых билетов с цифрой 1000 и горсть алюминиевых стофранковых монет. Она возмутилась: – Да это фишки какие-то! Служитель улыбнулся: – Если хотите, но делает их правительство, – и повел ее сквозь толпу и посадил…

Ах, еще ни один писатель так не нуждался в снисходительном отношении, как я! Тщетно стал бы я это скрывать; когда-то я имел неосторожность в разное время предложить вашему вниманию, милостивый государь, две печальные пьесы [2] , два, как известно, чудовищных произведения, ибо теперь уже для всех ясно, что нечто среднее между трагедией и комедией не должно существовать; это вопрос решенный, все, от мала до велика, о том твердят. Я сам в этом до такой степени убежден, что, если б я сейчас захотел…

Да сдались мне эти шляпы… Ведь я – художник. Могу надеть любую, какая глянется. Вы, должно быть, слышали обо мне: Сэмюэль Маунтджой, висит в «Тейте» [1] . Мне простителен любой колпак. Даже людоедский. Хочется, однако, носить шляпу не на потребу публике. Хочется понять. Серые физиономии заглядывают мне через плечо. Ничем не отвадишь, не изгонишь этих бесов. Одного лишь моего искусства не достаточно. К черту искусство. Ярость – как, впрочем, и половое влечение – вытаскивает меня из глубокого колодца,…

Когда же девушка на следующий день пришла к нам, мы, подтвердив для себя клинически серьезность ее болезни, услышали горький рассказ-признание… Какой может быть интерес к жизни, когда новый день встречаешь в страхе? Из месяца в месяц, из года в год… Накануне Оля добилась приема у заведующей терапевтическим отделением районной поликлиники. Та встретила холодно. Она понимала, что ничем не может помочь, и, наверное, от сознания собственного бессилия говорила резко, с досадой: – Эффективных…

Февральскую революцию и позднее захват власти большевиками Ренников воспринял как трагедию, и уехал из Петербурга. В годы Гражданской войны вместе с группой сотрудников газеты «Новое время» работал в Ростове-на-Дону редактором газеты «Заря России», которая поддерживала Добровольческую армию. Был сотрудником Отдела пропаганды при правительстве Вооруженных сил Юга России (ОСВАГ). В марте 1920 г. он выехал из Новороссийска через Варну в Белград, где одно время работал секретарем русского уполномоченного…

Леваковский не любил, когда штурман, расписывая маршрут и время полета, говорил: – Будем минут через двадцать пять – тридцать… – Точнее, пожалуйста, – просил Леваковский. – Как точнее? – А вот так. Точнее. Штурман хмурился, отходил к своему столику и через несколько минут говорил оттуда: – Вы должны прибыть точно через двадцать семь минут. – Благодарю вас, – отвечал Леваковский и улыбался, прекрасно понимая, почему штурман делал ударение на слове «вы», а не говорил, как это было принято,…