Проза прочее

– Где твоя сменная обувь, я тебя спрашиваю. Молчит Здыхлик. – Нет, значит. А ты знаешь, как тяжел труд школьной уборщицы? Ты мне можешь прямо сейчас, здесь, взять и объяснить, почему наша уважаемая тетя Анжела должна вытирать за тобой грязные следы? Почему ты не ценишь ее труд? Может, ты барин у нас? Принц из сказки? Можешь наглеть, сколько тебе угодно, пока другие на тебя работают? Мимо согнутого в запятую Здыхлика пытаются просочиться и другие без сменки, но директриса все видит и никого…

Уважаемый Андрей Валентинович! Благодарю Вас за книгу, в которой Вам достоверно удалось изобразить настоящие примеры мужества и самопожертвования во имя светлых понятий, значимость которых в настоящее время часто несправедливо смазывается и осмеивается. Также как и Вам, мне видится, что в периоды потрясений, когда нашу страну лихорадит, всегда появляются и будут появляться люди готовые на подвиг. Позвольте от всего сердца пожелать Вам благополучия, здоровья и удачи! С уважением,…

– Вот эту коллекцию триасовой фауны составил Алексей Владимирович. Она показала на окаменелые ракушки, лежавшие в застекленном шкафу. Возле каждой из них примостилась аккуратная этикетка, написанная на латыни. – Тут целый стратотипический разрез. Ну, как это понятней сказать… На секунду директриса замялась, подбирая слова из сложной геологической терминологии. – Этот впервые описанный разрез – эталон эрчинской свиты триасового возраста, – уточнила Лиля Андреевна. – То есть на основании этого…

Ч.1 ДО Никогда мне не нравилось мое лицо. Это лицо лжеца, изменника и фата неуместно на стыке тысячелетий. Самое время ему было бы появиться в веке девятнадцатом, и, украсившись нитяными черными усиками, стать визитной карточкой провинциального актера, тратившего весь свой небогатый заработок на гостиничных девок и бенедектин, или же профессионального шулера, переезжающего из губернии в губернию в надежде поймать крупный куш, но земля под ногами его уже горит. Это лицо говорило: друг, беги от меня,…

Дело в том, что именно педагоги, учителя закладывают в голову ребёнка инстинктивную любовь к Родине. По сути, педагоги – это тот авангард страны, который чувствует Родину инстинктивно, как вечную данность. И речь идёт не о патриотизме, а о воспитании и образовании в рамках этой инстинктивности любви к Родине. Не случайно, инородцы, оказавшиеся, или вынуждено проживающие на чужой территории, проявляют особую активность едва ли ни во всех революциях. Просто у них были другие педагоги. Следовательно,…

Тогда я счел этот случай загадочным. Мне и в голову не приходило, что за мной следят. За всеми нами следили. 1 – Ну что, видел ее? – спросил меня Кевин в первый день занятий в одиннадцатом классе, когда мы ждали звонка. – Кого? – отозвался я. – Ха! Кевин вытянул шею, высматривая кого-то в толпе. Судя по его лицу, он что-то увидел. Усмехнувшись и не отводя глаз, он произнес: – Узнаешь. Сотни школьников толкались, выкрикивали имена друг друга, показывали пальцем на загорелые лица,…

Гены деда-купца особенно не давали покоя их обладателю, толкая на предприятия, на грани аферы с периодическими коммерческими взлетами и падениями. Биография Гарика включала в себя и несколько лет колонии для малолетних и определенный период вполне взрослой тюрьмы. Да и понятно, что с пылкой душой предпринимателя-авантюриста избежать знакомства с этими заведениями в советское время было непросто. Кроме дохода от крохотной пенсии по инвалидности и наших скромных вложений в его семейный бюджет он…

Подхватывают их ловко на лету, размачивают в ледяном рассоле волны и с жадностью проглатывают, испытывая благодарность за бескорыстие щедрых людей и унижение от собственного положения. Но не все бескорыстны. Глядишь, иной горожанин, пользуясь лебединой доверчивостью, нацепит кусочек черствого хлеба на стальной крючок, привязанный к капроновому шнуру, и бросит наживку доверчивым птицам. Умная и осторожная не соблазнится, но всегда найдется та, что схватит подачку и попадется на крючок. Охотник…

– Порядку, батя, и хозяйственности! Дисциплины нет. Вот и разваливается все. Строили первый в мире БН, гордились, а в то же время рядом всю степь загадили, одного бетона застывшего вокруг, как дерьма, сколько наложили! Кучи и кучи! А сколько в землю закопали! Еще бы один город можно было построить. А лесу – полтайги полегло. Но ведь на Мангышлаке он весь привозной, свой там не растет. – Да, беда! – понимающе покачивал головой старик. – Заелись, слишком богатые стали. Помню, помню я Казахстан, будь…

Соня тяжело вздохнула, понимая, что работы много и ей сейчас необходимо успокоиться. Налив стакан воды, остановилась у окна. «Что я делаю не так? – спрашивала она себя. – Как долго может продолжаться игра в одни ворота? И что требуется конкретно от меня?» Беда была в том, что Соне нравилась ее профессия. Она умела работать в коллективе и подчиняться указаниям руководства, понимала и принимала субординацию, но ни под каким видом не терпела унижения и неуважения, как к себе, так и к другим. Поэтому…

По расчетам Фридриха, в пределах пяти минут должен появиться автомобиль. Сколько их будет – два, три или десять – какая разница? В любом случае егеря атакуют. Только колонна танков могла заставить Фридриха отдать приказ на скрытный отход без боя. Обер-лейтенант расположил группу спиной к восходящему солнцу. И хотя небо было затянуто тяжелыми тучами, Фридрих знал, как обманчива погода осенью. Особенно здесь, в холодной и недружественной России, где, казалось, сама природа воюет против них. Надо…

– Котик, ты что, сегодня так рано? – Отец помирает, просил приехать. – Ах… Бедолага, сколько ж ему уж мучиться-то, – решив, что выразила достаточно соболезнований продолжила репортаж. Махнула рукой в сторону столовой со словами, – Елизавета пирожки с печенкой приготовила, как ты любишь. Иди, еще горячие. На кухне, наполненной ароматом свежей выпечки, Виктор Иванович, разместился за столом с горкой пирожков, любовно прикрытых салфеткой. Восполняя потраченные во благо общества калории стряпней…

А Серафим шел дальше, в другое село, в другую церковь. За ним по нахоженной дороге дребезжал, пылил на колесах дощатый ящик с углями, красками и вохрениями. Однажды по весне, когда Серафим трудился над золочением Царских врат во храме Георгия-воина городка Т-ска, увидел он на службе молодую княжну Гайворонцеву и понял, ни годы поста, ни святости не смирили в нем кровь – в сердце его, не знавшем иной любви, кроме любви к святым, загорелась любовь к женщине. Серафим быстро вышел из храма, долго…

Открыв входную дверь, Валентина жадно вдохнула воздух, не наполненный скандалом. Вниз по ступенькам шагалось легко, словно и не было боли от остеохондроза, частенько прихватывавшего из-за стычек с мужем. На улице забавно бежали ручейки таявшего снега. Птички восстанавливали свое право на вокальное оформление города. Дорога до предприятия, где Валентина работала рядовым бухгалтером, занимала пятнадцать минут, и они превращались в наслаждение. В такой маленький временной оазис перед очередным ушатом…

Он также воспроизвёл рассказ своего отца о случае при строительстве этого дома в Москве, что запал в память Габриэль, подробно, ярко своей искренностью. История отца друга Габриэль из Берлина, участника второй мировой войны До войны мы со своей Энгелой любили ходить в синема, в самом центре Берлина возле Бранденбургских ворот. На фронте всё запечатлелось не чёрно-белым фильмом, а чёрно-серым. После капитуляции мы строили дома в Москве. Всё слилось в один серый кадр: шинели, шапки-ушанки, подаренные…

В следующее мгновение на поляну, где стал конь Ричарда, выскочила, вся в пене, гнедая лошадь, в седле которой находилась испуганная юная девушка, пытающаяся ее остановить, изо всех сил натягивая поводья. Промчавшись мимо Дика, она скрылась в чаще. Видимо, испугавшись чего-то, лошадь понесла, и всадница не смогла с нею справиться. Мгновенно поняв это, Ричард пришпорил своего коня и погнался за ними, чтоб спасти девушку. Гнедая кобыла ошалело мчалась по лесу, ломая ветви, но сильный конь Ричарда…

– Извините, милая леди, – сказал он довольно ласково, но естественно поддельным тоном. – У меня особенный вкус к девушкам. А если быть точнее, то я предпочитаю блондинок и думаю, в нашем знакомстве нет абсолютно никакой нужды. Смело, жёстко и прямо. Такой ответ явно не вписывался в ожидания Аси. Её словно внезапно скинули с высокой скалы в горную ледяную реку. Она на мгновение замерла, пытаясь осознать, что ее только что весьма конкретно отшили. Как это произошло? Она быстро улыбнулась юноше и…

И, что я думаю вполне естественно, у меня возникал некоторый страх. Но этот страх был не перед самой армией: дедовщиной, злыми офицерами, целый год вне дома. Да, по правде говоря, все это присутствовало, но в меньшей степени. Главное – это страх перед неизвестностью. Именно это и пугало меня больше всего. И перед сном, я все чаще и чаще задавал себе вопросы, связанные именно с армией, а именно с людьми, с которыми мне предстоит столкнуться. Но еще больше я боялся следующего… У меня был какой-то страх,…

– Здравствуй, волшебник! Я так устал от грусти и печали, от разочарований, от любви. Я хочу избавиться от этих дурацких чувств. Я словно изранен ими. Думаю, было бы замечательно жить без них. Сделай так, чтобы я ничего такого не чувствовал. И стал, наконец, без этого счастливым. – Хорошо, – ответил волшебник и исполнил его желание. Фил поблагодарил волшебника и ушел. По дороге домой он отметил, что вещи, которые его раньше расстраивали, больше не касаются его. Он не сожалеет ни о чем. Не беспокоится…

Планы были серьёзные – издавать хотели лучшее. Обратились, например, к Александру Зиновьеву с предложением, и он из Германии ответил согласием, испросив за не известный в России роман символический гонорар. Увы, этим планам не суждено было сбыться. Ибо «Последняя русская литература» на мне и закончилась. Книга моя вышла, но я так и не знаю, можно ли считать это издание осуществлённым. Потому что вышла она с невероятным полиграфическим браком – тот, кому доводилось печатать на машинке, поймёт:…