Проза прочее

Санитонелла, стряпчий, помогающий Контилупо. Монах-капуцин. Баптиста {10], купец. Леонора, мать Ромелио и Иоленты. Иолента, сестра Ромелио, чьей руки добиваются Контарино и Эрколе. Уинфрид {11}, служанка Иоленты. Анджиолелла, монахиня. Лекари, судебные приставы, звонари, секретарь суда, офицер королевской гвардии, герольд, слуги. Место действия - Неаполь. ДЕЙСТВИЕ I СЦЕНА 1 Входят Ромелио и Просперо. Просперо Как вы богаты! Не сыскать, пожалуй, Во всей…

Старик Моор. О Карл, Карл! Если бы ты знал, как своим поведением ты терзаешь отцовское сердце! Одна-единственная добрая весть о тебе прибавила бы мне десять лет жизни, превратила бы меня в юношу... Но - ах! - каждая новая весть еще на шаг приближает меня к могиле! Франц. О, коли так, несчастный старик, прощайте! Не то мы еще сегодня будем рвать волосы над вашим гробом. Старик Моор (опускаясь в кресло). Не уходи! Мне осталось сделать лишь один шаг... А Карл... Вольному воля! Грехи отцов взыскуются…

На моем лице расцвела улыбка. Это было потрясающее лето, которое я провела в Испании у тети Лилии - папиной сестры. Но улыбка тут же померкла, когда навалилось осознание того, что лето подошло к концу. Прощай, яркое солнце. Прощай, теплый песок и лазурный берег. Здравствуй, школа, холода и дожди. И это лишь малая часть тех причин, из-за которых я терпеть не могу осень. Сладко зевнув, я потянулась и протерла глаза. Раздался стук в дверь. - Входи, папа, - полусонно пробормотала я. Дверь…

Попросил у матери почитать литературу только не Пушкина, я его уже читал, мать обрадовалась полезла куда-то, сейчас читаю, Витек это уже читал, у него семья полная с отцом мать учительница глухонемых, отец у него на рыбалку и вообще энциклопедированый, и у Витька мозги есть только пользоваться не может. А моя мать считает Витек что оказывает влияние это она еще про траву не знает, но я ее и не курю, просто лежит на всякий случай и все. Только один раз с Витьком, детская доза, даже смешно просто.…

– Голландский? – спросил охранник, – фламандский? итальянский? идиш? – Идиш! – обрадовался Борис. – Йо-йо, идиш! – Ты художник? – спросил верзила проникновенно. У него были увлажненные глаза патологического добряка. Настолько, что мой муж насторожился. – С чего ты взял? – спросил он. – Я наблюдаю за тобой. Ты стоишь перед картиной уже двадцать минут. Только профессионал может так разглядывать произведение искусства… Дня через два он явился к нам в гости. Мы уже сняли нашу первую квартиру…

Даша не кидалась в обидчивую патетику, не растрачивала на мелочи дорогие сердцу события, происходящие в «четырех стенах» её трёхкомнатной квартиры и несравнимые, разумеется, со странствиями. Приятельницы просто не поверили бы в реальность интереса Даши к жизням, которые она сама произвела на свет, – интереса, пятикратно превзошедшего все её альфы и омеги. Дети были для неё свыше и свойственного любому человеку эгоизма, и архаически устойчивой привязанности к единственному мужчине. Порой Дашу, конечно,…

У всех этих горестей было много общего – люди похожи, – но она не переставала дивиться. Она верила, что вносит разумность в безнадежные ситуации. И в целом верила в нормы семейного права. В оптимистические минуты считала важной вехой в развитии цивилизации законодательный акт, поставивший нужды ребенка выше родительских. Дни ее были заполнены, а вечерами в последнее время – то разные ужины, иногда в Миддл-темпле [1] , по случаю выхода коллеги на пенсию, то концерт в Кингс-Плейсе (Шуберт, Скрябин) –…

- Шалон! - умяшаўся Ламбер-Леклерк. - А што з iм здарылася? Хiба ў каго з вас ёсць весткi пра Шалона? - Мы заходзiм у адну i тую ж кнiгарню, - растлумачыў Сiўрак, - i я там зрэдку яго сустракаю, але ён робiць выгляд, што мяне не бачыць. Малады правiнцыял нахiлiўся да гаспадара i цiха запытаў, хто такi Шалон. - Сiўрак, - папрасiў Бельтара, - раскажы гэтаму хлопцу пра кар'еру Шалона. Для юнакоў прыклад павучальны. * * * Сiўрак выпрастаўся, сеў на край канапы i загаварыў. Голас у яго…

Ругая себя, думала: – Зачем я сюда приехала? Завтра Таньку убью! Позвала в гости, а сама куда-то делась. Надо было лучше остаться у неё на лавочке, ведь пришёл бы кто-нибудь из домашних, а сейчас иду не знаю где – не знаю куда, парк больше похож на лес, страшно-то как! Что-то не похоже, что здесь тихо и спокойно? Какой черт меня сюда понёс? Она остановилась. Замерла и, прислушиваясь, со страхом озиралась по сторонам. В голове как молоточек застучал вопрос: – Что это? Но ничего не услышав,…

Они были самыми громкими колоколами на земле – так говорили все урнерцы [2] , хотя сейчас мне известен колокол куда более мощный, но само расположение этих колоколов в вышине над долиной Ури делало их звук воистину громогласным. Он разносился от вод озера Люцерн до снегов перевала Готард. Он приветствовал торговцев, шедших из Италии. Он заставлял швейцарских солдат зажимать ладонями уши, когда они колонной маршировали по дороге Ури. Едва раздавался колокольный звон, воловьи стада отказывались двигаться…

– Закончили? – спросила Марси. Ее раздражение было теперь вполне очевидно. – Почти. Мисс, ваша кепка, напульсники и носки – приемлемы. Есть только одна проблема, – сказала женщина, поджав губы. – Обувь. – А что с обувью? – спросила Чарли. «Найк» буквально лез из кожи вон, чтобы сделать ей кроссовки, полностью удовлетворяющие строгим требованиям Уимблдона. Ее обычный веселый и яркий костюм полностью сменился на белый. Не кремовый, не молочный, не слоновой кости, а чисто-белый. Кожа кроссовок…

Он перешагнул через изгородь, пересек поле, перебрался еще раз через низкий заборчик и очутился на улице шахтерского поселка, которая состояла из двух рядов небогатых домов. На другом конце поселка стоял его собственный дом: он сам построил его для своей семьи. Через калитку, проделанную в решетчатой ограде, Аарон вошел в сад, окружающий дом, и боковой тропинкой прошел прямо к заднему крыльцу. — Папа! Вот идет папа! — послышался возбужденный детский голос, и две девочки в белых передничках, выбежав…

События вчерашнего вечера до сих пор проносились перед мысленным взором Ярослава. В сгущающихся сумерках он даже не сразу заметил покосившийся дорожный указатель на обочине, не особо отличавшейся от самой проезжей части. Уже проехав, он притормозил и включил заднюю передачу. Двигатель пару раз что-то прорычал на своем механическом языке и замолчал. – Впрочем, это неудивительно совсем, – стараясь сохранить спокойствие, заметил Ярослав, а затем добавил еще несколько слов, которые неприлично произносить,…

Маруся словно со стороны взглянула на собравшуюся у костра компанию. Пять женщин разных возрастов. «Надо же, – подумала она, – только женщины собрались. Странно. Одни женщины. Что-то в этом грустное, ненадежное. Такая ясная ночь. Поднимаешь голову к небу и встречаешься глазами с мириадами звезд. Все эти тысячи тысяч светил и планет обещают тебе вечную любовь и надежду на счастье. Голова кружится от этого звездного гула, и поневоле ждешь объятий любимого человека или хотя бы нежного его прикосновения.…

В клубы, а их в Белореченске в новые времена открылось целых три, Катя не ходила, ночью не визжала под пивко у речки и вообще публичной райцентровской жизни по возможности избегала. Она была жизнерадостна, но от природы умна и сдержана, как будто знала о жизни что-то важное, что делало ее спокойной и позволяло без усилий избегать мелкой и ленивой пошлоты, так легко убивающей и мозги, и душу. Сегодня она встала в шесть, кроликов накормила, кур выпустила в огород. Там уже выкопали картошку, и куры,…

Отправилась она не на пустое место. Ее пригласила к себе дочь соседей Зина, которая уехала несколько лет назад с двумя маленькими детьми. В Москве у нее родился еще один малыш. О муже Зина ничего не рассказывала, о себе говорила коротко и важно: «У меня бизнес». Ходила она по Самаре в короткие приезды гордая, ярко, пусть и безвкусно одетая. И сомнений не было в том, что она бизнесвумен. Лиля подняла голову над толстой и красиво изданной книгой Мишеля Файбера «Багровый лепесток и белый», которую…

Мать опустила глаза и вздохнула. Ответ не требовался. Она не верила в меня. Я молчала, зная, что когда мама говорит, что все решено, это действительно так, и ничто на свете ее не переубедит. А меня она вообще никогда не слушала. Наконец, мама не выдержала: – Ну не надо на меня обижаться! – Она подошла ко мне, присела на корточки и обняла мои ноги. – Все это ради тебя, козлик! Ради твоего будущего. Мне хотелось расплакаться, но я лишь спросила: – А как быть с моим настоящим? – Воспринимай…

* * * Благодарность от автора Амелия Джонге! Без тебя моему вдохновению пришлось бы очень трудно. Спасибо за поддержку и отзывчивость! «Порой я думаю, что у всей земли проблемы, И порой мне кажется, что никто не хочет их решать. Люди говорят – нам никогда не справиться, Но я-то знаю, что мы сможем всё преодолеть!» [1] Посвящается мечте каждого из вас. Пусть мечты сбываются! 1 Гр. Simple Plan «Take my hand», слова. – Здесь и далее перевод Елены Филон. …

Это было олицетворённое оцепенение, которое следует после отчаяния. Полностью надеялся быть в себе и в своей боли, но уже с нею не боролся, не искал от неё спасения. Дойдя до дома, в котором был шинчек пани Шимоновой, он заметил свет в окнах и уставился в них. Ставни не были ещё закрыты и через стёкла, не первой чистоты, видны были двое мужчин, занятых благородной игрой в бильярд. После минутного раздумья прохожий махнул рукой и направился к двери. В первой комнате двое каких-то панов боролись за…

Он хотел ее. В нее. Хотел бы вечно нежиться в ее тепле. Люди исчезали из его жизни один за другим, словно падающие друг за дружкой костяшки домино. С каждым новым движением Лотто обнимал ее все крепче, чтобы и она вдруг не исчезла и не бросила его, как все они. Как бы он хотел провести с ней на этом пляже всю жизнь, до тех пор пока они не превратятся в пару сморщенных, как грецкий орех, старичков, вроде тех, что занимаются по утрам спортивной ходьбой. В будущем, в глубокой-глубокой старости,…