Проза прочее

Есть у нас дачник, бывший работник спецслужб, роста не высокого, и физически не очень, но сразу видно, что из спецслужб, потому что и нос свой везде сунет и вопросы, если задает, то все какие-то с подковыркой. И всё, по мнению местных, умнее всех хочет быть. Так вот, этот товарищ позвал Вовку телегу дров расколоть. У Вовки свои расценки, а этот говорит: – Я всем, кто у меня работает, плачу 500 рублей в день, и тебе так же. – Как так? – рассуждает Вовка вслух. – Я телегу дров за день, даже меньше,…

«Эй, ты чего?» – «Да так, показалось…» Он тряхнул головой, крепче приобнял Леську, и тени не разбежались, нет – просто будто бы отодвинулись, вместо того чтобы броситься врассыпную от света, хлынувшего из распахнутых стеклянных дверей. Он оглянулся – и руки, крылья, когтистые конечности будто бы махали ему из переулка перед тем, как укрыться в нем от света фар проезжающей машины. «Вот, блин, грязью окатил – все из-за тебя! – сокрушалась Леся, протирая влажной ароматной салфеткой лаковый сапожок. –…

От книги невозможно оторваться… Невероятно душещипательный… потрясающий роман. Laura’ Little Book Blog Посвящается Лилиан Коэн: бабушке, карточному игроку, одноглазому водителю, рисовальщице каракулей, готовившей замечательный кнейдлах. Всегда будем помнить и скучать И тогда мы, кто всегда ожидает счастия взлет, вдруг ощутили бы нечто, почти содрогнувшись, — падение счастья. Райнер Мария Рильке. Десятая элегия [1] 1 Перевод Ольги Слободкиной. ( Здесь и далее примеч.…

Когда они зашли в купе, сосед уже спал и прилично похрапывал. Они засмеялись, впрочем, тогда их могла рассмешить любая, самая незначительная, ерунда.

Итак, было куплено пианино – громоздкое, ставшее сразу каким-то нелепым предметом в нашей и без того маленькой комнате, еще остро пахнувшее деревом и лаком. Пианино было взято в рассрочку, и мои бедные родители, видимо, предвкушали счастливые семейные вечера, когда милая дочь с косой, в плиссированной юбочке подкрутит круглый черный металлический стул и, расправив на коленях складки юбки, опустит руки на клавиши. Оно вызвало у меня мимолетный, сиюминутный интерес – пальцем по блестящим клавишам,…

Из автобуса вышли вместе. Случайная соседка, мелкая и сухая, легко выпрыгнула первая и услужливо протянула Ляле узкую, мелкую ручку. «Не отстанет», – с тоской подумала Ляля. Шла она тяжело, медленно, осторожно пробуя скользкой подошвой дорогу. Случайная знакомая шустро семенила рядом и бесконечно говорила, говорила. Потом она сочувственно прихватила Лялю за локоть, как бы поддерживая, на что Ляля сухо и резонно заметила, что если рухнет она, то обязательно потянет за собой и ее – услужливую и добровольную…

Но Грише было все равно. В двадцать ноль-ноль он, съежившись, стоял у будки театральной кассы – головной убор он не носил никогда. Тощий, сутулый, длинный, со своими прекрасными черными глазами-маслинами, хлюпая длинным носом и держа в тонких пальцах букет подмороженных белых гвоздик. Шел крупный снег. Ровно в восемь она вышла из будочки – маленькая, тонкая в талии, как оса, пальтишко перехвачено широким кожаным поясом с круглой пряжкой. Оренбургский платок на гладкой головке, скромные ботики. Сельская…

– Вот-вот, – не успокаивалась Полина. – Как мыши, возятся в своей коробушке – ни зла, ни добра никому. А деньжищ у них – море! – Да откуда тебе знать? – удивлялись Женя с матерью. Полина вращала глазами и развивала любимую тему. Женя знала причину Полининого возмущения и обиды: пару лет назад она попросила у двоюродной тетки в долг денег на машину – та отказала. В этом-то и было дело. – Леня наследство получил еще в шестьдесят пятом году по линии Инюрколлегии – от какого-то несметно богатого…

Увлечена Лера особенно не была. Так, между прочим. Хотя целоваться ей с ним нравилось – что говорить. Пролетело такое любимое и долгожданное лето – и в конце августа он уезжал. Год предстоял нелегкий – последний класс, поступление в институт. Лера тогда уже выбрала – Ленинский педагогический, русский язык и литература. В точных науках она была, мягко говоря, слабовата. Он рассказывал ей, что будет поступать во Владивостоке в мореходку. Владивосток он называл «Владик». Говорил, что ходить в море –…

Конечно, она пришла по рекомендации – по-другому и быть не могло. Вариант типа агентства не для меня, хотя жизнь показывает, что бывает всякое. И рекомендация эта была через десятые руки. Но так все же спокойнее. Появилась она точно в назначенное время. Лично меня это всегда подкупает. Итак, она стояла на пороге. В полутьме прихожей она показалась мне почти девочкой, но при дневном свете я увидела и морщинки, и руки, и глаза, и несколько седых волос на голове. В общем, все сходилось – лет тридцать…

Иван Коновалов считал себя человеком счастливым. Хотя, если быть честным до конца и не кривить душой… В общем, думать обо всем об этом и разбираться не очень-то и хотелось. Семья Ивана состояла из трех человек – собственно, сам Иван и две его женщины – жена и дочь. Самые дорогие на свете люди. У жены было редкое имя, нежное и звонкое, как капель: Нинель. Дома для удобства ее называли Нелей. А дочке Иван придумал имя и вовсе затейливое, хотя по нынешним временам не редкое – Анжелика. Неля была недовольна…

– Вера, поешь, выпей чаю! Она могла и не ответить. По молодости ее еще пытались за кого-то посватать или просто познакомить с кем-то, но все старания знакомых оказывались напрасными. А с годами рекламировать такой «подарок» было и вовсе нелепо. С одиночеством дочери они со временем смирились, все прекрасно понимая, ни на что не рассчитывая, но боль оставалась болью. Он молча доел яичницу и тщательно хлебной коркой собрал масло со сковородки. – Что ты делаешь, ведь самый вред! – возмутилась…

Ночью Римме опять не спалось. Вставала, бродила призраком по квартире, пила валокордин. Сама виновата: зачем читать эти тупые глянцевые журналы – развлечения для юных охотниц за олигархами? И она туда же. Ясно же, каждый обращает внимание на то, что болит у самого. У Риммы была своя боль, Юрик, единственный сын, выращенный без отца, в детстве – со всем набором приличной московской семьи в те годы: фигурное, плавание, языки, математическая школа, умница (все не зря, не зря!), красавец (твердое убеждение…

Кавалеров было всегда полно. Но почему-то к двадцати шести они рассосались. Ничего серьезного не осталось. – Замуж надо выходить в институте, – говорила умная мама. А где теперь найдешь? На работе? На работе был один Смирнов в вязаной кофте и еще четыре женщины – юрисконсульты с тяжелыми судьбами. Смирнова соблазнять не хотелось, да и было это ни к чему. Он и так пал моментально и без особых усилий. Начальник был молодой, но какой-то древний. Роста он был маленького, толстоват и лысоват, с…

Сейчас, глядя назад, я со стыдом вспоминаю, каким наглым, невоспитанным и циничным подростком была. Откуда? И это у моей-то интеллигентной и терпимой мамы, жалеющей всех и вся не только на словах, но и на деле, немедленно спешащей на помощь всем, кто в этом нуждался. Впрочем, отца, как и меня, раздражали ее бесконечные одинокие и несчастные родственники и подруги. – Убогие к тебе льнут, – неприязненно бросал отец. Но он-то, в отличие от меня, проживший жизнь, это принимал. Поддержку и понимание…

Милочка Фролова, балерина в отставке, еще сохранившая стать и четкость спины, торопилась на деловую встречу. Ее крупно подвели Генсы, многолетние дачники, сообщив в мае, накануне дачного сезона, что снимать они в этом году не будут, так как всей своей большой семьей поднимаются и едут в Германию – насовсем. Милочка страшно расстроилась, не спала две ночи и много плакала. Во-первых, было жалко себя – любые новые хлопоты обычно вводили ее в транс, во-вторых, Генсы стали уже родными людьми: ключей на…

Книга «Небесный пост» включает в себя 17 новелл и отрывок из романа «Джин-Султан», написанных в жанре современного городского рассказа с элементами фэнтэзи, и рассчитана, в основном, на женскую аудиторию, но при этом несомненно вызовет устойчивый интерес у молодёжи и в среде образованных современных мужчин. Каждое её произведение – это конфликт: земного и небесного, добра и зла, стяжательства и бескорыстия… Подсмотренные в жизни истории динамичны, читаются на одном дыхании и всегда имеют неожиданную…

–Вот ты всё читаешь,– попрекала мать,– а на меня тебе плевать! –А что мне ещё делать?! – кричала Лера.– Козой перед тобой скакать? Сиди тут с тобой, как в тюрьме! Всю жизнь ты мне искалечила! –Сука, ещё раз на меня голос повысишь, я тебе череп расшибу! –А может, мне замуж выйти? – пыталась Лера выйти из эпицентра взрыва. Всё это был блеф. У Леры никогда не было парня, и она ещё ни разу в жизни не целовалась, даже в щёчку. –А кто мне хлеба тогда принесёт? – заголосила мать. И Лера…

Шишка на лбу почти не болела, и Ленка начала засыпать, когда в спальню вошёл Мишка. – Кисель будешь? – Буду, – Ленка села на кровати, взяла принесённые Мишкой два стакана, выпила оба, – а компот где? Мы же на компот спорили. – Компот – завтра. Ну, не я же решаю, что варить. Голова болит? – Неа. – А я тоже на ногах съехал. Только не доехал, упал. Нас теперь на горку не пускают. – Ну и дурак. С тех пор Мишка отдавал ей свой компот. На лёгкие возражения, что достаточно и одного , отвечал,…

– Я и так отдам тебе долг, Мустафа, один погонщик с востока обещал мне за него пять тысяч дидрахм… И только из уважения к твоему доброму имени я готов уступить тебе верблюда за эту же цену. – Восточный торг длился четыре часа, затем Мустафа покинул хижину Акбара, а его кошелёк стал легче на две тысячи . У шейха родился первенец. «Пусть к совершеннолетию моего сына соткут ковёр,равного которому по красоте не было до сих пор!» Лучшие ковроделы империи принесли во дворец шейха свои творения.…