Проза

Осуждая затею Орфея, день к тому же упрекает его в явном нетерпении. И ошибка Орфея, похоже, в желании, побуждающем его видеть Эвридику, обладать ею, тогда как ему суждено лишь ее воспевать. Он Орфей лишь в своей песне, отношения с Эвридикой возможны для него только в гимне, он обретает жизнь и истину лишь после стиха и стихом, и Эвридика представляет не что иное, как эту магическую зависимость, обращающую его вне пения в тень, дозволяющую ему быть свободным, живым, исполненным власти только в пространстве,…

— Садись, — сказал он. — Сними шляпу. Мануэль сел, без шляпы лицо его стало совсем другим. Косичка матадора, пришпиленная на макушке, чтобы она держалась под шляпой, нелепо торчала над бледным лицом. — Ты плохо выглядишь, — сказал Ретана. — Я только что из больницы, — сказал Мануэль. — Я слышал, будто тебе отняли ногу. — Нет, — сказал Мануэль. — Обошлось. Ретана наклонился вперед и пододвинул Мануэлю стоявший на столе деревянный ящичек с сигаретами. — Бери, — сказал он. — Спасибо. Мануэль…

Вот так, сквозь повальное человеческое равнодушие к своей персоне и редкое, а поэтому и вовсе неожиданное, сочувствие добирается, в итоге, солдат с войны к отчему дому. В представлении молодого человека там все по-прежнему, как было в самый последний день перед уходом в армию. Но и это оказывается очередной иллюзией: родители постарели, в доме новых вещей не прибавилось, а друзья-товарищи с головой ушли в омут суетной взрослой жизни. Подавляющее большинство солдат, прошедших войну, - это представители…

Чуждый край незнакомого счастья Мне открыли объятия те, И звенели, спадая, запястья Громче, чем в моей нищей мечте. Опьяненный вином золотистым, Золотым опаленный огнем, Я забыл о пути каменистом, О товарище бедном моем. 5 Пусть укрыла от дольнего горя Утонувшая в розах стена, Заглушить рокотание моря Соловьиная песнь не вольна! И вступившая в пенье тревога Рокот волн до меня донесла... Вдруг - виденье: большая дорога И усталая поступь осла... И во мгле благовонной и знойной Обвиваясь…

Следопыт. Умеющий ходить не оставляет следов, Китайская пословица. Что ему сказать? - думал следопыт, поднимаясь по лестнице. - С чего начать разговор? Напомнить о тех временах? Спросить, что он думает об этих? Не свихнулся ли он за двести лет заключения? От чьего имени мне выступать сначала? От города или от себя лично? Или...? На площадке седьмого яруса он увидел проем на балкон и вышел туда отдышаться. Следопыт устал, потому что маг не экономил на высоте потолков, и каждый этаж был метра четыре…

- Курица, утоплю-ю! - Окунь маскируется здорово. Станет над каменистым дном - гляди и не углядишь, пока хвостом не вильнет, не выдаст себя, - сказал я, загребая левым веслом. - А потом такой секрет есть: вода увеличивает рыбу. При стрельбе, Щурка, это полагается учитывать. Пока Степка искал окуня, подвернулась сорога. Сорога затаилась в гриве травы. Трава шевелилась от течения. Степка от радости, от кипучего охотничьего азарта - эта моя, эта не уйдет! - забылся, резко окунул голову, дыхательная…

Третье орудие - социальные нормы. Все они - обычай, право, мораль, приличия - устанавливают и оформливают отношения людей в коллективе, закрепляют их связи. И эти нормы конкретное сознание патриархальных времен понимало как заветы предков или повеления богов, фетишизированных родоначальников, устраивающие коллективную жизнь; а новейшее отвлеченное мышление, не проникая в социально-организационную природу этих норм, искало их основ в душевных переживаниях отдельной личности. Откуда же человечество…

Помнится, было что-то про избуху... Иногда к оной добавлялся тын, увенчанный человечьими черепами (глазницы коих светились ночью), причем один кол всегда оставался пустым - в целях заблудших богатырей устрашения. Иногда в тыне случались зловредные по характеру ворота (по секрету - потому что несмазанные), а иногда и ворот никаких не было. Право уж, не помню, каким образом заезжий люд преодолевал оные препятствия. Промыслом божьим, не иначе. Так вот: тын с черепами - это не только аналог языческого…

- ... именем которого меня убивали. - И прибавил: - Откуда в тебе столько гордыни? Не понимаю... Больше они об этом не говорили. Лоиль не спрашивала у матери, но догадывалась, что та на ее стороне. А еще отец заставил ее быть сиделкой при Верховной. Будь воля, Лоиль никогда не пошла бы на это, хотя когда горбунья набирала девушек из госпиталя, некогда основанного ею и посвященного Хатанской Деве, каждая - родовитая и безродная - стремилась удостоиться этой чести. Отец сказал, что хочет видеть…

Дорогая Лол_Ита! Я серьезный человек и готов начать серьезные и реальные отношения с обеими — с Лол и Итой. Или с каждой из вас отдельно. Я ожидаю, что вы откроете мне свою(и) душу(и). Я могу стать для вас Отцом, Любовником, Наставником, Психоаналитиком. Это уникальный шанс, не упустите его. Язык? Я предпочитаю русский — наилучший для выражения моих самых потаенных чувств, глубинных тайн нашей славянской души. А читаете ли вы по-русски? Нежные воздушные поцелуи. (Возможно) ваш, Проф. Н_А_БОКОВ…

Яма пришла с кастрюлькой дымящейся вермишели. В этот вечер Яма, как и обычно, была одета в легонький голубенький с цветочками халат. Собранные в хвост волосы болтались сзади головы. Вермишель, конечно, слиплась в кастрюльке, и больше ничего у нас не было, потому что уже поздно и не у кого попросить. У Асыки самой никогда ничего. Яма все-таки сказала, что сейчас посмотрит, и снова вышла, поставив кастрюльку прямо на пол. Я вздохнул и стал смотреть на вермишель, потому что кастрюлька была без крышки,…

Оставь меня. Мне грусть моя отрадна. Сорано Вы знаете: мне можно доверять. Я жизнь готов без вашего приказа За вас отдать. Федериго Пусть нас вдвоем оставят. Сорано (придворным) Синьоры, удалитесь. Камилло Неужели Он вновь задумал что-то? Клеант Дай господь, Чтоб это не коснулось нас. По счастью, Жена моя стара. Меналло Моя - урод, К тому ж честна, - не то и я струхнул бы. Камилло Моя - живет в деревне и хворает. Он вновь глядит…

Главное счастье улицы БJркендейл состояло в том, что она была тупиковой: верхним своим концом упиралась в аббатство, где в толстой стене была мелкая дверка для редких пешеходов. Задняя сторона старикова сада выходила на такую же тишайшую улочку, заканчивающую свой бег у той же стены аббатства, так что уютнее места нельзя было придумать. Сама же БJркендейл находилась в пяти минутах от центра города. Когда-то это был богатый район: огромные, сложенные из камней особняки стояли в обширных садах, даже…

Ганс согласился с доводами, но в последний момент перерешил, уступил своей жене: она просила четырех-пятилетний Мерседес. Что греха таить, Ганс и сам думал о Мерседесе уже не один месяц... Только он не мог сразу на такое решение пойти, потому что хоть и немного подержанный, но все-таки Мерседес повыше его статуса, пусть и нового, менеджерского. Всю последнюю неделю Ганс тяжело размышлял и решил, что купи он Мерседес, семья простит ему легкий перебор, потому что дотянет он, Ганс, до главной немецкой…

Читая роман, видишь, что необыкновенный мрак обстановки в книге играет свою собственную роль, но вскоре впечатление усложняется. Русской литературе известны примеры эмоционально тяжелой прозы, как, скажем, у В. Шаламова. Но его мир палачей, балансирующий на грани потери человеческого лица, как это ни парадоксально, не идет с сравнение с унылым мраком Толстой. В жизненное пространство, созданное ею, не включены ни сострадание, ни любовь, ни гуманизм, ни тривиальное сочувствие. Здесь можно посмеяться…

-- Пойдем, Сашка,-- кивнул он сержанту,-- узнаем, чего им надо... Во дворе стояло четыре чеченца, каждому лет по тридцать, а, может, и больше. Лейтенант дальше порога не вышел. Остановился, подозрительно изучая гостей. Один из чеченцев подошел к нему поближе. Волнуясь, поздоровался. С легким акцентом, выдававшим в нем человека городского, заговорил, часто сбиваясь: -- Командир, брат у меня с работы сегодня ехал. Недавно -- может, двадцать минут назад -- в него на соседней улице стреляли ваши…

Надежным путем, способным вывести из чащи всевозможных решений, представляется исполнение долга. При этом приказ воспринимается как нечто абсолютно достоверное; ответственность же за приказ несет тот, кто отдал его, а не исполнитель. Но человек, ограниченный рамками долга, никогда не отважится совершить поступок на свой страх и риск, а ведь только такой поступок способен поразить зло в самое сердце и преодолеть его. Человек долга в конечном итоге будет вынужден выполнить свой долг и по отношению…

К сожалению, не менее ложны и доказательства этого обмана. С какой-то презрительной неловкостью вспоминал их Хладик. Он написал еще цикл экспрессионистских стихотворений, которые - увы! - вошли в одну из антологий 1924 года, и каждая последующая обязательно их воспроизводила. Из всего этого бесцветного и пустого прошлого хотелось оставить лишь "Врагов" - драму в стихах (Хладик предпочитал стихи, так как они не дают зрителю забыть о вымысле, без которого нет искусства). В драме соблюдались…

Левая, пока ещё послушная рука, нервно подрагая, гладила по жёстким волосам старую прекрасную служанку Элизу. Она тихо сопела, дремя под тихую музыку, лившуюся из телевизора. Уверенным движением Роджер переключил канал. Громкий, спокойный и деловитый голос диктора разбудил Элизу, которая от этого тут же проснулась и ощутила бремя руки Роджера на своей голове. Сама не своя, не в силах сдержать волнения, она, заливисто урча, стала лизать эту громадную пятипалую клешнеобразную ладонь. Думая об этом,…

Правда, сегодня я не видел знакомых, кроме Фарида - то ли никто еще не пришел, то ли я отстал от жизни за полтора года. Обычно вся летающая братия собиралась здесь ближе к ночи, но пока никого в комбинезоне характерного покроя не было видно. У выхода обосновалась компания горластых лыжников, да кое-где по зальчику сидели парочки отдыхающих. Почему-то было холодно, посетители сидели не раздеваясь. - В четверг. Прибыли, разложились - погода звенит, скалы горячие, красота! Только успели по паре полетов…