Проза

Вот так я перешел Рубикон и, учитывая мой возраст, еще долго дожидался бы какой-нибудь другой вакансии в редакции, если бы не приехал брат моей матери, мой дядюшка-англичанин, разбогатевший в Соединенных Штатах. Он простер ко мне веснушчатые руки и предложил пожить за его счет годик в Европе, о чем я давно мечтал и даже составлял маршруты путешествий. — При одном только условии, — сказал дядя Джонни, и его маленькие бледно-голубые глаза смотрели на меня из-под рыжих кустистых бровей сторожким кошачьим…

— А может, и сколотит… Военные поставки — дельце прибыльное, — ввернул Шпрот, торговый агент, который был тут редким гостем. — Ничего он не сколотит, — возразил Деклевский, — а тем временем солидное предприятие полетит к черту. На поставках наживаются только евреи да немцы, наши в таких делах ничего не смыслят. — А может, Вокульский смыслит? — Безумец! Безумец! — буркнул советник. — Подай-ка пива, Юзек. Которая это? — Седьмая бутылочка, господин…

Конечно, христианин с гневом спросит: кому нужны родословная и биография предателя? Да ведь без них невозможно понять причину его поступка, кажущегося совер ш енно нелепым и бессмысленным. Искариот был ближайшим сподвижником Сына Господня, свидетелем Его небывалых чудес. По количеству упоминаний в евангелиях он обгоняет большинство апостолов, ему доверили должность казначея общины. Вместе с остальными членами Дюжины он творил чудеса именем Иисуса: изгонял бесов, лечил больных, Сам Господь обмыл…

Весь опердек, всю бревенчатую пристань, безраздельно занимали господа гардемарины. Кто, свесив ноги вниз с пристани, сидел и курил, кто, подостлав сюртук и оставшись в одном каламянковом камзоле, лежал, глядя на Неву. Строили планы на будущее, рассказывали разные истории. В дальнем углу пристани группа гардемарин сообща повторяла фортификацию, которую учили не по учебнику, а по запискам. Один читал вслух по толстой тетради, а остальные слушали. В центре расположилась самая шумная компания. Среди…

Весна-красна [3] Монашек [4] Мне сказали, там кто-то пришел, в сенях стоит. Вышел я из комнаты, а там, гляжу, — монашек стоит. — Здравствуй! — говорит и смотрит на меня пристально, словно проверяет что-то. Маленький монашек, беленький. — Здравствуй, что тебе надо? — Так, по домикам хожу. — Подает мне веточку. — Что это, монашек, никак листочки! 3 ВЕСНА-КРАСНА . Содержание «Весны» представляет мифологическую обработку детских игр («Красочки», «Кострома», «Кошки и мышки»),…

Люди селения Энмын стояли у борта корабля. Они молча, взглядами, спросили Токо о случившемся, но он только покачал головой и присоединился к толпе. Корабль пришел в Энмын дней десять назад. Должно быть, он забрался далеко на Север, за пролив между Невидимой землей [3] и берегом материка, и теперь торопливо удирал от надвигающихся ледяных полей, собравшихся занять свое место на всю долгую зиму. Но льды все же загнали корабль и прижали его к скалистому берегу Энмына. 3 Невидимая земля —…

Темников, желая сказать приятное хозяину, громогласно сообщил за ужином, что видел среди его пастухов одну войсковую знаменитость. Наказный атаман, узнав, что этой знаменитостью является первый георгиевский кавалер высочайше вверенного ему казачьего войска, пожелал увидеть Улыбина и вскользь заметил: — Такой казак, и ходит по работникам. Прискорбно, прискорбно… Шестаков принял замечание властного гостя на свой счет, вспыхнул и начал оправдываться: — Не знал я, ваше превосходительство… Если вы…

Мальчик вынес вещи из брички, и спустя мгновенье Поланецкий очутился в столовой, где его ждал накрытый к чаю стол. У одной стены стоял ореховый буфет, рядом с ним – часы с массивными гирями и кукушкой. На другой стене висело два скверных портрета, изображавших дам в нарядах восемнадцатого века; посередине стоял стол под белой скатертью, вокруг него – стулья с высокими спинками. Ярко освещенная комната с кипящим самоваром, от которого подымался пар, выглядела уютно и приветливо. Поланецкий стал прохаживаться…

– Certainement, maman. Они замерли, обнявшись. – Я видела тебя во сне, – произнесла мать, отстраняясь и садясь на кровать. – И что же я делала? – Ты много смеялась. – Мать с удовольствием смотрела на струящиеся в узком луче волосы дочери. – Это глупо? – Настя встала, подошла – тонкая, стройная, в полупрозрачной ночной сорочке. – Отчего же смеяться – глупо? Смех – это радость. Присядь, ангел мой. У меня что-то есть для тебя. Настя села рядом с матерью. Они были одинаковые ростом, похожи…

- Напрасно ты не хочешь прислушаться к нашим словам, - слегка недовольным тоном сказал кади, - но еще до наступления темноты, клянусь знаменосцем пророка, ты получишь возможность оценить их правоту. - Мне говорили в Хасмейне, что львы в этих местах давно не водятся, а для разбойников я не представляю никакого интереса, - дервиш дернул полу своего диковинного халата, показывая голую, загорелую до черноты грудь. - Да, - усмехнулся толстяк Абдалла, подбрасывая дрова в очаг, - львов в наших предгорьях…

У Алисы, жены Хуана Чикоя, которая работала в этом блестящем окружении, была вислая грудь, широкие бедра, и ходила она, тяжело ступая на пятки. Алиса вовсе не завидовала ежемесячным девушкам и кока-кольным девушкам. Она никогда таких не встречала и не думала, что они вообще встречаются. Она жарила яичницы и шницели, разогревала супы из банок, разливала пиво, накладывала мороженое, к вечеру ноги гудели, и она делалась раздражительной и сварливой. А в середине дня из прически вываливалась прямая влажная…

И в заключение, чтобы подбодрить тех, кого акцент лишает возможности сделать служебную карьеру, добавлю, что перемена, которую произвел профессор Хигинс в цветочнице, не является чем-то несбыточным и необычным. В наш век дочь консьержа, которая играет королеву Испании в «Рюи Блазе» в Комеди Франсез, осуществляя свои честолюбивые мечты, – лишь одна из многих тысяч (женщин и мужчин), отбросивших родные диалекты, как сбрасывают старую кожу, и приобретших новый язык. Но совершать превращение надо по-научному,…

Со стопкой книг под мышкой, Рудольф большими шагами шел по растрескавшимся тротуарам предместья. Денек выдался ветреный, но не холодный. После короткой разминки и легкой тренировки на душе было легко, настроение праздничное. Ранняя весна: на деревьях видны набухающие почки, уже пробились первые, нежные, весенние листья. У самого подножия холма, на котором стояла школа, – мелководный, все еще по-зимнему холодный Гудзон. Рудольф сверху видел шпили городских церквей, дальше, к югу – дымоходы кирпичного…

Перед домом на дорожке лежала свернутая, аккуратно перевязанная резинкой газета. Она повернула назад, к дому, на ходу открывая газету и пробегая глазами заголовки. Фотографии Никсона и Кеннеди – на первой полосе, и оба они, конечно, сулили всем золотые горы. Ей стало жаль умершего Адлая Стивенсона, теперь она сильно сомневалась в том, имеет ли моральное право такой, в сущности, еще молодой человек, как Кеннеди, выставлять свою кандидатуру на пост президента. Он просто очарователен, «Милашка» – так…

Сначала они чувствовали себя неловко – как незнакомцы, которых вместе свел случай. Но вскоре сгущающаяся темнота и ощущение того, что они отрезаны от окружающего мира, объединили их, заставив каждого испытать некоторую благодарность за то, что он здесь не один. Постепенно всех охватило легкое возбуждение. Они даже выпили по бокалу дешевого чилийского вина – за благополучное начало их путешествия. Проводник, оказавшийся между священником и спокойной англичанкой, попытался было произнести приветственную…

– Почтенный! – повторила с укоризной старушка. – И как он покойному мужу был предан! – проговорила Марья Дмитриевна, – до сих пор вспомнить о нем равнодушно не может. – Еще бы! тот его за уши из грязи вытащил, – проворчала Марфа Тимофеевна, и спицы еще быстрее заходили в ее руках. – Глядит таким смиренником, – начала она, снова, – голова вся седая, а что рот раскроет, то солжет или насплетничает. А еще статский советник! Ну, и то сказать: попович! – Кто же без греха, тетушка? Эта слабость в нем…

— Не бери в голову, Гэл, — сказал я. — Пиршество Мардж заставляет нас гордиться ею. Все просто объедение, Мардж. Это не беда Лизы, что ей не понравилось, но ты же знаешь, каковы дети. У нас разные вкусы, пусть цветут все цветы. Мардж одобрительно улыбнулась. Гари же пожал плечами и, нахмурившись, уставился в пространство. Мы доели оставшуюся часть обеда, прерывая нашу жрачку сдержанными ритуальными беседами; обсуждены шансы Арсенала на чемпионство в следующем сезоне, достоинства нового Ко-оп магазина…

Щелк. Телефон замолчал, и я тупо уставилась на него. До меня не сразу дошло, что она повесила трубку вполне сознательно, поскольку, с ее точки зрения, я получила всю необходимую информацию. Митци. Кто эта чертова Митци? Где она сейчас может быть? Известно ли ей, что я должна ее забрать? Зачем ее надо везти домой к Миранде? И с какой стати Миранда, у которой есть шофер, экономка и няня, взвалила эту заботу на меня? Вспомнив, что в Нью-Йорке за рулем запрещено говорить по мобильнику, и вполне понимая,…

— Может, помолчим? Тошно вас слушать… С соседних рядов доносилось радостное: «А помнишь? Помнишь?», а мы не могли вспоминать вслух. Мы вспоминали про себя, и поэтому так часто над нашим рядом повисало согласное молчание. Мне почему-то и сейчас не хочется вспоминать, как мы убегали с уроков, курили в котельной и устраивали толкотню в раздевалке, чтобы хоть на миг прикоснуться к той, которую любили настолько тайно, что не признавались в этом самим себе. Я часами смотрю на выцветшую фотографию,…

Сегодня побудка тихая: уже все знают, что Егор заболел. Ребята молча заправляют постели, дежурные стараются не греметь посудой, и не слышно обычного: «Плесни-ка еще чайку». Наташа и Тоня бесшумно разносят хлеб, кружки с чаем – все как всегда, только очень тихо. Трудно поверить, что в вагоне сорок человек. Мы набиты здесь, как сельди в бочке, и, если бы не наша многолетняя жизнь бок о бок, трудно было бы нам. Остальные ребята в соседней теплушке с Лючией Ринальдовной и Славой Сизовым. Дождь понемногу…