Проза

Придя домой, Женька долго плакала, не понимая, почему, если у кошек девять жизней, как говорят по телевизору, почему она стала холодной и мокрой. Когда вечером пошёл холодный дождь и в квартире стало темно от серых холодных туч, когда тяжёлые капли стали громко стучать в окно, а дома тишина и темнота наполнили всё пространство, Женьке вдруг нестерпимо захотелось посмотреть на грязный асфальт, который так жестоко забрал последнюю, девятую жизнь невинного существа. На площадке уже не было искорёженного,…

– Я звонил на днях. Помнишь, надеюсь? Мы тебе две недели давали, время уже подошло. Что ты мне приготовил? – Что же я могу вам дать? Посмотрите вокруг. – А ты меня не жалоби. Не верю, что в вашей организации нет ничего ценного, например, изъятого у контрабандистов. Может, вместе посмотрим? – Молодой человек, – процедил спокойным тоном мужчина, – вы забываете, с кем говорите. Я майор службы Государственной Безопасности и ваши угрозы не вызывают у меня того страха, на который вы очень надеетесь.…

– Да есть, я друг жениха, а вы кто? – Я… я дальняя знакомая невесты, очень дальняя. – Мм… – протянул мужчина. – Понятно. И что же ему понятно? Откуда он вообще тут взялся, сейчас начнутся расспросы, надо что-то быстро предпринять, а то не отцепится. Включаю все свое женское очарование и пытаюсь отключить его бдительность. – И давно вы здесь стоите? – мило улыбаясь, спросила я. – Наблюдаю за вами с самого начала! – довольно сухо ответил он, не отреагировав на мое кокетство. – Жаль, что сейчас…

7 Один мальчик потерял голову и никак не мог вспомнить где и когда. Искал в тумбочке, искал в холодильнике. Печально сел в любимое кресло и спросил в пустоту: – Где же ты, моя голова? – Ты на ней сидишь, – ответила пустота. 8 Одна девочка была толстая и очень страдала. Так страдала, что добрые люди посоветовали пойти к психотерапевту. Она сходила, и ей сразу стало легче, захотела еще. Общение стоило денег, девочка почти ничего не ела, ходила пешком, чтобы сэкономить, и однажды сказала: «Доктор,…

Это принятая в России схема окраски и маркировки баллонов со сжатыми газами. Баллон должен быть выдержан в строго определённом цветовом сочетании в зависимости от того, какой внутри газ. Баллон с водородом тёмно-зелёный и надпись "ВОДОРОД" сделана красным. Баллон с циклопропаном – оранжевый и надпись чёрная. Баллон с этиленом – фиолетовый с красной надписью. Поднимаешь голову и смотришь на то, что осталось от некогда пятиэтажного здания. Длинное, на четыре подъезда, почти ровно…

И вера их непоколебима, Что счастлив тот, кто хочет жить. Для счастья им немного надо, Они счастливые везде, Немного солнца, снегопада, И только счастье в их душе. **** Я убегаю от себя… И не могу найти пристанищ, В душе ищу я, свет огня, А нахожу лишь только "танец". Я убегаю так давно… Что и не помню, что случилось, Я думал, что найду окно, Но видит Бог, не получилось. И я устал уже бежать, Не видя этому предела, И нескончаемая даль, Меня зовёт…

Я никогда раньше не видела таких высоких гор и диких лесов. Рувн говорит, что это называется Урал и он отделяет Россию от Сибири. Наш сват возит невест отставным николаевским солдатам далеко не в первый раз, имеет на это специальное разрешение, подписанное губернатором и казенным раввином. Когда мы оказывались в городе, где были евреи, нас тут же селили к кому-нибудь. Но это бывало нечасто. Приходилось ночевать на постоялых дворах, а то и в поле. Конечно, ехать одному с четырьмя женщинами далеко…

– Как красиво! – говорит Хелен и вздыхает. – Почему ты вздыхаешь? Ты не рада? Ведь скоро приедет папа, – с удивлением говорит Джил. – Он всё время пишет, что скоро, а всё время у него всё какие-то дела находятся, – сердито сказала Хелен. – Не говори так! – папа нас любит и обязательно скоро вернётся домой. Некоторое время сёстры шли молча, погружённые каждая в свои мысли. Но вдруг до их слуха долетели звуки флейты. – Кто так красиво играет? – изумлённо спросила Джил. – Наверное,…

– Что же ты наделал, Симпумпурим? – мне хотелось закричать, но я не смогла, видя, какой он грустный и испуганный. Он тоже понимал, что не сможет вернуться, но слишком велик был соблазн. И что теперь, что? Никто не знал. Мне было 9 лет, я крепко обняла маленького гномика и громко навзрыд заплакала, я не могла остановиться, слезы накатывали с новой и новой силой, потом они уже высохли, но я все равно еще долго лежала и всхлипывала, сотрясаясь всем телом. Я не отдавала себе отчета и не знала, почему…

Кузминский импульс находит в поэзии Екатерины Симоновой совершенно иные сюжеты и материи. И, в частности, это связано с ощущением от новой встречи с мистиком-материалистом, которым Кузмин, конечно, был. Как и Кузмин, Симонова постоянно, всегда остро наблюдательна к миру вокруг нее, но также настроена на другие возможности: память, предчувствие, переход сквозь границы дозволенного, рационально познаваемого: лицо твое сквозь тусклое стекло времени: строгое, со сжатыми губами, немного засвеченное…

О счастье Нет, счастье не просит покоя, не любит тишь, Оно – только миг посредине обычных дней, Оно не даётся, покуда ты с ним хитришь. Оно любит музыку, сладости и детей. Поймать – невозможно, догнать – разве что в мечтах. Оно своевольно и абы к кому не льнёт. И с ним, не поверишь, но под руку ходит страх: Потерь, неудач, одиночества и самолётов. Личный дневник А я завела бы личный дневник И писала бы там о тебе: О герое моих неслучившихся книг, О безумии и стыде.…

Если эта девочка-я Если эта девочка – я, Значит всё не совсем уж зря, Значит, век или два пройдя, Я опять увижу тебя. Я опять утону в глазах, Я опять потеряю счёт, Будет страшно, но этот страх Лишь толкает меня вперёд. Будет больно, но эта боль Ото сна пробудит меня. В перестуке сердец – пароль Ключ грядущего ноября. Сам себе враг Снова прибит к земле, Воздух не держит крылья — Снова блуждать во тьме, Не разбирая троп. Тяжесть сидит во мне, Груз моего бессилья…

Справа по пути следования к улице Пирогова примыкает тоже небольшая улица – Ушинского. Чуть дальше на этой улице расположена моя первая школа, в которой я проучился почти 6 лет и так люто ее ненавидел! Когда-то здесь на газонах росли огромные полувековые тополя, и четырёхэтажки улицы Ушинского просто терялись среди этих исполинов. Но в 99-м году тополя спилили и посадили безобидные рябины, березки, кусты барбариса и сирени. Сейчас они уже сильно выросли, но возвышаться над крышами домов им так и…

– Вот это и будет нашей платой. Может еще что надо принести? Даю немного спирта Моесилу и начиная зашивать рану. Глубокая, аж до кости, заживать долго будет. Но во мне уже рождается новое чувство – радость и нетерпение. Вспоминаю, что осталось в избе, что бы попросить, что так нужно… – Посмотри засушенные травы. Они подвешены к потолку по всей избе. Объяснять какие не буду, все равно наврятли разберешь. Просто принеси, сколько сможешь. Еще бы бинтов и ваты, мыла… Недовольные взгляды Иннушки…

и глупые безликие дома уставились в безмерно долгий вечер. чтобы не видеть нерабочий светофор, мигающий на темном перекрёстке, чтобы не слышать бесконечный разговор закрытых магазинов-переростков. чтобы не знать, что там творится за дверьми, усесться на полу, курить, не тронув выключатель, чтоб никогда не видеться с людьми, на крайний случай – чтоб не замечать их. Сашке. О любви. ты пахнешь музыкой, стихами и метро накрыв меня с утра своей рукой, становишься течением…

Я кивнула. – Командировочные и все документы получишь в бухгалтерии. – Спасибо, Виктор Петрович. Не подведу. – Жду отчет, и в понедельник можешь выдвигаться. В пятницу у нас совещание, все филиалы будут на «скайпе». Надо будет и по севастопольскому все подготовить. Совещание в четыре, рассчитывай время, чтобы успеть. – Хорошо. – В общем-то, все. Можешь идти работать. На телефоне. Я кивнула, пытаясь скрыть радость, и вышла из кабинета. Как же я люблю свою работу! Еще больше я люблю путешествовать.…

Для двоих единый, Когда мысли вслух — Открыты и правдивы. Прав мужчина тот Обладать что должен Целостно всей мной — Импульсом под кожей. 9 марта 2020 Тату Когда люблю – никто не нужен, Когда люблю – разрыв души Когда люблю: взгляд, – как простужен Я не прошу… – Ты лишь живи! И будь ты счастлив! Не важно… Где-то А я тебя за всё прощу Начни свой день на краю с кем-то. А я? Одна. – Переживу. Пусть катятся опять слезинки. Пусть больно мне. Тогда вдвойне …

Положив трубку, я налил себе сто грамм Шотландского виски со льдом, чтобы похмелиться, и улёгся в массажное кресло, на котором я обычно заканчиваю экскурсию по своему офису для молоденьких «бизнесвумен», которые дают добро на вход в интимную «пещерку» за несколько зелёных купюр с рожей Бенджамина Франклина. – А ты умеешь взбодрить в пять утра, – обратился я мысленно к папе. – Что же ты выбрал такой «подходящий» момент для смерти? Нельзя же быть таким эгоистом. Я тут заключил годовую сделку, отпраздновал…

Стены и потолок затянуты черной бархатной тканью, старинная мебель, как во дворце, а под потолком – люстра, похожая на маленькую крону золотого дерева, с которой свисают листья – подвески. Перегородка, до нее мне еще хватало цепи, зайти за нее – уже нет, но если отойти в противоположный угол, то можно было увидеть сплетение труб, масляные баки, стрелки как на паровых машинах и краны – отопительный котел. Возле перегородки стояло пианино, которое потом оказалось клавесином, или верджинелом. На стенах…

Стоял понедельник. Для меня давно стало привычкой работать вне стандартной схемы. Нет, даже не привычкой, а так было всегда. И это тот случай, когда пробовать другое не возникает желания. Приятно было выйти из офисного здания не на обед, а «навсегда». Порой я забываю это чувство, но сегодня мне слишком много думалось и чувствовалось. Всё в разных оттенках: и спокойном голубом, и тоскливо-фиолетовом, и непонятном жёлтом. – До свидания, – охранник удивляется, увидев меня спустя чуть более часа. …