Проза

Стипендия моя совсем маленькая – четыреста пятьдесят бронзовых. Если бы у меня не было клана и я жил в общаге с другими неприкаянными, вряд ли хватало даже на еду. Мать с отцом работали в одном отделе администрации – пыточном, но там всегда мало платили. С кем бы я никогда не советовал общаться, так это с моим отцом, они с мамой с понедельника по пятницу по уши в криках и мольбах о помощи. Я вздрогнул и инстинктивно задвинул листок под учебник, но свет лампы сменить не успел – дверь действительно…

Прилетев в аэропорт и пересев в специальный автобус, Роза и Миша поехали в один из самых лучших отелей, который находился у самого берега моря! Дорога к отелю лежала через весь город. Это был самый прекрасный город, который видела в своей жизни Роза. Все дома построены из белого и желтого камня, высокие и величественные! Казалось, что в этих домах живут только богатые люди! По пути им встречались исторические здания, с огромными колонами, статуями и скульптурами! Все дома казалось, были расположены…

Дети ее боялись, даже рассказывали друг другу во дворе про нее страшные истории. Как-то раз кто-то из местных пустил слух, что Кабато никогда не была молодой. И что ей больше трехсот лет, и только благодаря своим отварам, которые она готовит в большой кастрюле, продлевает себе жизнь. Но на самом деле, Кабато было шестьдесят с небольшим, и она умела подбирать травы – от головной боли, от кишечной недостаточности, от сглаза, от плохого настроения и даже от неудачного замужества. Ее боялись и уважали.…

Днем и ночью они только и ждали, как украсть что-то и спрятать в своих закромах. С годами люди этой страны так преуспели, что все было забито непонятными вещами до упора, и крысы – серые жители ночи, начали охоту за несметными сокровищами горожан. Мелкие хищники разоряли амбары, съедая все, что попадалось им на острый зубок, мешая укладу целой страны. Может, город и погиб бы совсем от болезней и инфекций, разносимых ночными воришками, если бы не появился в том городе веселый парень с дудочкой.…

– Увы, столько попыток, но все безрезультатно, а ведь скоро я умру. Кто тогда придет Вам на помощь. – Такова жизнь, мой старый друг, видимо Хозяйка проклятого Маяка навеки останется одинокой. Дряхлый старик посмотрел на это прекрасное и гордое создание. Все ее тело было усыпано старыми шрамами, сейчас , после перерождения, их почти не было видно, только нежный узор татуировок на спине, но старик знал, что за каждым таким рисунком стоит предательство. Тяжело вздохнув Хозяйка медленно повернулась…

Ещё Мэри отлично ловит мышей и потому её всегда пускают в дом, когда она пожелает. Бабушка хвалит её. Но, по-моему, Мэри всё равно, мне кажется, она считает себя здесь хозяйкой всего. Когда тепло и солнечно, вот, как сейчас, она очень любит греться, сидя на окошке. Зимой и осенью, когда холодно, Мэри ловко запрыгивает на печь и лежит там, жмурясь от удовольствия. Если бабушка не видит, я целую мою Мэри прямо в её умную мордочку. Я доедаю свой бутерброд с сыром и допиваю молоко. Бабушка обещала…

Много золота отдал он ее отцу, да не жалел об этом, ведь за такую красу никаких денег не жалко! А вскоре и детишки у них народились: сын красотой да гордостью в мать пошел, а дочь – вылитая отец – и лицом пригожа, и смекалкой бог не обидел.

– Значит, будем путешествовать вместе до конца пути. – Вы, Валерий Александрович, как-то старомодно выражаетесь, – сказала Елизавета, заметив странность. – Первопрестольная, путешествовать, как будто не в нашем веке живете. – Это профессиональное. Видите ли, Лизонька, я преподаватель истории и застрял, наверное, где-то в конце XIX века. – Преподаете в университете? – Хотелось бы, но увы, сначала была школа, а теперь гуманитарный колледж. – Тоже неплохо, но я вас успела представить на кафедре…

Вета остановилась у придорожного кафе. Передохнуть. Перекусить. Она заказала салат из свежей капусты с маслом, суп куриный с домашней лапшой, жаркое с мясом в горшочке, кофе «капучино». Поссорилась с официанткой: на столе не оказалась бумажных салфеток. Долго выговаривала. И вообще была раздражена. Еда слегка смягчила её настроение. Остаток пути она проехала почти без приключений, не считая придурка, выскочившего из-за поворота. В детстве она каждое лето проводила у бабушки в деревне. Её дом…

– А какое бы мне пошло? – Ну, я не знаю… Герман, Эдуард, Георгий, наконец, «Стяпан» – как сторож! – А я и есть сторож! – В каком смысле? – Милиционер – охрана порядка, стало быть, сторож. – Во первых, вы – старший дознаватель, а не милиционер. – Все едино – только мундир другой. – Ах, ах, ах… «мундир». Наверное, вам форма к лицу. – Я вообще очень красивый! А скромный какой! – самому страшно делается! – Это, безусловно. – Обожаемая, тост затягивается. – Дайте женщине поговорить……

– О, – заметил лавочник, – да вы, я смотрю, любитель делать заметки? – Можно и так сказать… В общем-то, это мое ремесло… если так можно выразиться… – Да? Чем же вы зарабатываете на жизнь? – Вот на таких как раз зарисовках из жизни наших жителей… – Так вы тот самый Лероззо, который сочиняет всякие небылицы о всех жителях нашей общей родины? И лавочник посмотрел с таким выражением, что путник вжался в самый бордюр. – Но позвольте… – Я никогда не был в королевстве Лилий и уже вряд ли из-за…

Вдруг я понимаю, что очень хочу узнать, какая Веда задумывалась создателем изначально, без той травмы, которая фиксировала ее на сексе. «Терпение, мой друг, терпение, – мысленно произношу я. – Буквально через три месяца ты уже увидишь первые изменения». Все же Веда цепляет меня, влечет и интересует не только как психолога, но и как мужчину. Учитывая чувствительность Веды, я понимаю, что она уже «сканировала» мой интерес и будет каждый раз при встрече пытаться манипулировать, и что ей больше любопытен…

– Всё то тебе знать хочется, верно? Увидев насилье, желаем поскорее новостей, побольше зрелищ, так ведь? Упиваемся, упиваемся страданиями других, слезами тех, кто в муках. – Да что ты говоришь такое? – испуганно спрашивал Андрей. – А что? Вы ведь все такие, я вас насквозь вижу. Каждого! – Говорил Лука, весь как бы изменившись видом, став грозным как море в своей стихии; грозным, как облака и ветер в самую непогоду, когда все деревья трещат; как Малюта Скуратов, задушивший святителя Филиппа своими…

В школе я бы не сказал, что чем-то выделялся. Внешность до класса восьмого у меня была вполне обычная. Умом я был выше среднего, но до отличника мне было далеко. Не сказать, что я хоть как-нибудь стремился к идеальному аттестату. Для меня вся эта погоня за успехом не более, чем пустая трата и без того не долгой жизни. Не берусь судить тех, кто стремиться к совершенству, все же это их выбор и единственным, кто должен быть за него в ответе, будут они сами. Итак, вернемся к повествованию. Я – простой…

С того дня в жизни твоего папы и той девочки произошло множество разных событий. Они то становились хорошими друзьями, то были просто знакомыми, то чуть ли не врагами, то совсем чужими людьми, а потом снова лучшими друзьями. И всё это происходило в самом неожиданном порядке и иногда по несколько раз. Что тут сказать: жизнь не только интересная, но и безумно сложная штука. Если бы мы жили в мире голливудской мелодрамы или компьютерной симуляции, и будь этот текст дешёвым любовным романом, можно…

– А что ты делал на мостике? – скрестил руки на груди я. – На мостке, – ответил малец. – Чего? – Что я делал на мостке, – занудно подчеркнул малец. – Это называется мосток, а не мостик. – Да какая разница? – отмахнулся я, повесив себе на плечи полотенце. – Дедушка говорил, что когда оказываешься на незнакомом водоеме, можно смело ориентироваться на мостки. Такие самодельные площадки потенциально перспективны для рыбалки, – малец посмотрел на меня и постучал по виску, указывая то ли на свой…

Вы держите в руках книгу моих стихотворений, написанных за последние четыре года. Я писала их в перерывах между книгами прозы. И, работая над этими текстами, я размышляла о том, как писать подлесок. Если вы будете читать стихотворения с первого до последнего, вы заметите, как менялось письмо. Убедитесь, что эта трансформация не была линейной. Поэтому в этой книге вы увидите рытвины, петли и тупики. Если учишься писать у подлеска – не бойся застревать и плутать. Казанский текст 1 …

И это снова, разрушило вдребезги все мои вроде бы, сложенные пазлы. В который раз показав мне, что от себя не убежишь… Я пыталась вспоминать и приводить себе в пример людей, кто был в абсолютно счастливых отношениях. Получалось с натяжкой… Идеально счастливых не было. Везде были свои, но сложности. И мой пытливый ум, буквально изводил меня тем, что же такое любовь…То, о чем написано столько книг, снято миллионы фильмов и столько специалистов, якобы разбирающихся в этом, но терпящих поражение…

– Слышали… хотя сначала решили – опять по зайцам деды стреляют. Прибежали… а там… не зайцы. На танкодроме пусто, если и есть кто-то, мы никого не видим. – Так, Бельдыев, проверь учебные помещения! И ты… как там тебя… – А чё я-то, тарищ сержант?! – Бельдыев явно не рад. – Я Липцис… Но я без очков не вижу ни фига ночью. В темные домики заходить стремно, у меня перед глазами тело на колючке с огромной дырой в спине. Но идти нужно, не хочу, чтобы Бельдыев видел, что я боюсь. –…

– Здравствуйте! Не возражаете, если я сяду? – поздоровался Алексей. Девушка промолчала, но, как показалась Алексею, по ее лицу скользнула улыбка. Он сел на скамейку рядом с девушкой, но неожиданно подошла мастер Гузель. – Вас взяли в парк работать, а не сидеть на скамейке с девушками! Идите и займитесь делом! – сделала она выговор. Ответ был прост и краток – Алексей передал мастеру метлу и халат. – Принесите, пожалуйста, мне расчет, включая сегодняшний день! Я подожду на этой скамейке. …