Проза

Судя по количеству травы, которое раздвигалось, существо было нешироким, но очень длинным. Клинси уже догадывался о том, кто там мог быть, и, даже с Орудием, он не хотел контактировать с этим обитателем Великой Равнины. В один момент человек увидел маленькие иглы, вкалывающиеся в почву. Они были прикреплены к серому сегментарному и плоскому телу. Голову зверя Клинси не увидел. Существо, к счастью, оказалось безразличным, оно просто плавно, словно течение воды, проползло дальше. Гуманоидная пара продолжала…

– Ба расскажи про моего дедушку, про маминого папу. – Нечего рассказывать. Без вести пропал он, на войне. Сначала в плен взяли, в сорок втором, а там и пропал человек. – А он герой? – Все тогда были герои. – А где его в плен взяли? – Ольга, ну беда. Да откуда ж я знаю, где-то подо Ржевом. Вот как пиявка прилипла. Пей чаек с вареньем, раз уж выпросила. – Бабушка положила в резную стеклянную корзинку смородинового варенья и нежный запах лета поплыл над столом. – Ба, а мы елку будем…

Ведь эта самая любовь иногда может быть даже убийственной… К сожалению, в жизни часто случается, что своих детей Бог женщине не даёт. Но вот она вроде бы по любви замуж вышла, всё у них чин-чинарём идёт, да и мужик-то, несмотря на неудачный опыт предыдущего брака, оказался хороший – не пьёт, работящий, любящий. Причём не только свою избранницу, но и – заранее – их будущего ребёнка. Говорит, что ещё от предыдущей жены, которая на поверку гулящей оказалась, дитя ждал. Не дождался… Вот и…

Игорь Александрович был на 37лет старше меня. Мне – 18, а ему – 55. Я понимала всю неправильность складывающейся ситуации, но ничего не могла с собой поделать… Он был нужен мне, как воздух! Я бы и жила в институте, только чтобы быть рядом с ним. Иногда отчаяние накрывало меня так сильно, что я плакала ночами беспрерывно. Мне казалось, что я прицепилась к Игорю Александровичу как липучка, а он в силу своей порядочности не может меня оттолкнуть. Я пыталась как-то отвлечься – ходила с одногруппниками…

Институт. Третий курс. Потерял голову с первого взгляда как дурак. Все говорили: “Не женись, ей нужна только прописка. Бросит тебя при первой же возможности”. Не поверил. Как же можно так о ней… Она же такая добрая и красивая. Три года живем душа в душу, как мне казалось. Вернулся на день раньше из командировки – немая некрасивая сцена: любимая жена в постели с моим начальником. Ушел. Вслед неслись ужасные слова, впивающиеся в мозг, как осколки зеркала Снежной королевы: “А ты думал, что кому-то нужен?!”…

Пронесу я любовь сквозь года Листья резные летят Яркий чудесный наряд Ниже плывут облака Дождь и тусклее глаза Шапкой пушистой одет Зимний холодный портрет Чувства со мною всегда Пронесу я любовь сквозь года Наполняется светом душа Наполняется светом душа И в мгновение уходит грусть Ощущаешь вновь жизнь хороша Не понятно всё – ну и пусть И в осенних дождях есть тепло Наполняет любовью сердца От улыбок…

– Ладно, отлично, идeм. Ребeнку сколько? – Да дьявол его знает, карапуз какой-то. – Тогда сначала на парковку. Виктор поднялся с кресла, поправил воротник плотной форменной рубашки и широким шагом отправился вниз. Блейк торопился за ним в своей обычной несобранной манере: спотыкался на ровном месте, путался в собственных длинных ногах, ронял прикреплeнную к карману ручку. Мимо прошeл, кивнув им, Том из пожарного отделения. «Без формы, – отметил про себя Виктор, – хотя бы у них всe в порядке».…

Возможно, подобную мысль я уже высказвал, но повторюсь! Надо быть просто «гением» музыкального медиа-бизнеса, чтобы в разгар мирового финансового кризиса отключить возможность дополнительного заработка для канала и процента от зарплаты для ви-джеев. Пусть SMS-сообщения стоили не таких больших денег, как на других каналах, но аудитория у Первого Альтернативного была просто огромной! Поэтому сложно представить и посчитать, сколько приходило таких «эсэмэсок» хотя бы за одни сутки, и сколько «малолетние»…

empty-line > Злу назло, злу назло Свет твори неустанно! А чтоб зло уползло, Ты живи без обмана! В Силу Любви, в Силу Света поверь ты И в мрака глаза посмотри! Помни: ты – вечен и нет в Жизни смерти! В Бессмертии мрак раствори! Ты свой мрак раствори! В делах земных свой Смысл найди! Когда найдёшь, то погляди, Как жить, не нанося вреда, А лишь Добро творя всегда… Злу назло, злу назло Свет твори неустанно! А чтоб зло уползло, Ты живи без обмана!…

– Всего два, – я обернулась, продолжая натирать стекло губкой, пропитанной гелем против жирных и пригоревших пятен. – Так говоришь, как будто это были особые вояжи по налаживанию личной жизни. На самом деле – подработка для студентки. Ни больше ни меньше. – Ты там со столькими людьми перезнакомилась. Не могла себе привезти оттуда реального мужчину? А не заводить друга… как это… по переписке. – Он, что же, не реальный? – я повернулась спиной к столешнице и тыльной стороной ладони убрала за ухо…

– Ничего-то кроме природы здесь и не осталось… – А разве природы мало? – не понимал я. – Почему вы так расстраиваетесь? Это сказочное место. Самое лучшее на свете! Оно находится прямо под горой Гапсельга – самым высоким местом в Ленинградской области, между прочим. Высотой эта гора почти триста метров! – Ну и что, что нас здесь мало? Зато живем мы дружно – убеждал я их. Но старички изо дня в день все твердили и твердили моей маме: – Пора вам уезжать, пора вам уезжать, пора вам…

Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел её голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче… И тут из-за туч пробился луч солнца и осветил скульптуру. Мама, стоящая за мной, тихо прошептала: «Божественно!» Экскурсовод продолжал читать, а луч становился всё больше и больше. От солнца или стихов, или того и другого вместе, природа…

Мои родители ставили сестру мне в пример, идеализировали в моих глазах ее способности, хвалили за поступление в физико-математическую школу и позднее – в университет. Возможно, что они наидеализировали ее до такой степени, что я стала немного сомневаться в себе, впоследствии отказываясь от аналогичного выбора. Конкуренция и мотивация, организованные таким образом, плодов не принесли, я по-прежнему с восторгом смотрела на сестру, считая ее самой-самой, не стремилась стать лучше ее потому, что невозможно…

– Молодые люди… – по грозному, звучному голосу, издавшегося сзади, было понятно, что на концерт явились безбилетники в лице двух милиционеров. Боря ещё не успел очнуться от потока чувств, как остальные ребята, в том числе и Никита, растворились в воздухе, иначе нельзя было объяснить их столь быстрое исчезновение. – Пройдёмте! – сказал всё тот же грозный голос. И двое благородных кавалеров довели Борю до квартиры, на пороге которой их встретила мать. Вылив через свои глаза весь запас воды, высказав…

– Я всегда хожу домой в потёмках, привыкла. Но если хотите, то, конечно, отправимся вместе. Вы живете у Тимофеича? – Да, пока у него. – Значит, нам в одну сторону. Нас всего-то четыре дома разделяет. – весело добавила Лена. Погода по-прежнему радовала. Даже по радио отметили, что давненько не было таких аномалий в этих краях. Хлопья снега, вальсируя, тихо падали с необъятного неба, в воздухе чувствовался запах горелых дров – кто-то топил баню. На маленьком озере в свете фонарей детишки играли…

У неё по спине пробежал холодок. Это был обычный листок, ничего примечательного, но шрифт был таким, будто напечатан на старой пишущей машинке. – Кто мог это положить? – спросила она в пустой квартире. Она проверила замки: все закрыты. На полке больше ничего не было, никакой упаковки, конверта, даже запаха бумаги не чувствовалось. Она села на диван, сжимая листок в руках. Листок будто бы ожил: он пульсировал в её пальцах, как если бы был живым. “Может, это сын?” – подумала она. Но он сейчас…

– Кто-нибудь? – её голос теперь был полон отчаяния, тихий, но ползущий куда-то вдаль. Она ждала отклика, но он не пришёл. Тишина вновь охватила её, как смертоносный кокон, душащий, сжимающий грудь, заставляющий терять силы и волю. Кажется, она уже не могла различить, где её тело, а где этот пустой мир. Каждый шаг становился мучительней, и каждая его тень казалась инородным. Она не знала, что было впереди, но чувствовала, как мрак поглощает её. Не может быть выхода, не может быть света – но она…

Я кивнула. –Скоро. Теперь машина мне нужна, чтобы сюда ездить. Зимой, думаю, приобрету. Свою старенькую машину продала как раз накануне покупки участка. Есть время обдумать, выбрать и купить что-то понадежнее Ведь машина, оставшаяся от отца, требовала все больше затрат. А сосед – пенсионер с удовольствием забрал мою старушку. Мол, сам её на ноги поставит, чтобы ездить. –Всё бы ничего, Дашуль. И сделается, и починится. Но почему участок в самом лесу? У тебя вокруг соседей нет. Не страшно? …

Он начинает раскачиваться на качелях. Где-то рядом взвизгивает циркулярная пила. Перед глазами только небо в облаках. Раскачивается все сильнее и сильнее, взлетает всё выше и выше, ещё чуть-чуть и он, кажется, дотянется до облака, но тут в самой верхней точке верёвки качели обрываются, и он по инерции летит вверх, тянется руками к облаку и начинает падать всё быстрее и быстрее… А в промежутках, когда утихает визг пилы, мужской хриплый голос голос: «Да кто ты такой?!» или" Ты хоть понимаешь, что ты…

В женских и мужских туалетах отсутствовали кабинки. Где-то еще частично сохранились перегородки, а где-то лишь основания, на которые они когда-то крепились. Вместо унитазов были оборудованы дырки в полу, похожие на медицинские утки. Слив, как правило, работал плохо. В бачке либо не было воды, либо отсутствовала веревочка, за которую нужно дергать для ее спуска. Поэтому в туалетах часто воняло испражнениями, реже – хлоркой. В кабинетах русского и литературы висели портреты отечественных классиков,…