Проза

– Вот сюда, – Серёжа ткнул указательным пальцем в лоб своей женщине. Несмотря на видимость хозяина в доме, он понимал, что жена всё равно сделает то, что ей заблагорассудится и что это был не вопрос, а факт, зависящий от времени. Пятница потихоньку разворачивалась спиной и показывала свой хвост в дверном проёме, при этом, взамен ей проглядывалась не менее желанная – суббота. Рабочая неделя была окончена, и сама уходила на двухдневный перекур. Кассир банка, адвокат и помощник нотариуса, не смотря…

– Вам повезло, она хорошенькая, правда, не понимаю, что в вас нашла. Ну не суть. Хорошо. Значит, память вы еще не до конца потеряли. Так. Сейчас эти два джентльмена отведут вас в душ, затем в столовую, а после я с вами поговорю. Доктор быстро проскользнул мимо двух, как он выразился, «джентльменов», и скрылся в лабиринтах больницы. Я даже и не сразу понял, что произошло, но аппетита, после сказанного, не было. Все произошло так быстро, и я совсем ничего не помню, то есть помню, но то, что сказал…

– Для чего? – Не знаю… Может, она хотела бросить мне вызов, специально дать подсказку! Возможно, она – новый Мориарти, и воспринимает меня как Шерлока. – Боже, ты звучишь как наши политики. – Почему? – Говоришь какие-то тупые и пространные вещи, которые я не понимаю. Но ладно, окей. Допустим. Табарино, кажется, был почти готов оскорбиться, но всего за пару секунд решил: если не понимают его, значит, проблема точно не в нём. А в таком случае остаётся только посочувствовать глупости собеседника.…

Виталий Битюцкий «Дождь хлещет за окном. Немного грустно…» Дождь хлещет за окном. Немного грустно. Костёр зари растаял как туман. Холодная вода сквозь трещины в душе проникла. И заштормил мой Тихий океан. Линкор идёт над тёмною пучиной водной, Трезубцем Посейдон грозит. А волны бьются в панике холодной, Но не исчерпан храбрости лимит. Команда подобралась – то что надо, И дружбой верной скреплена… А дома, где уютно, ждёт отрада — Сирень Жасминовна Весна. Не навсегда дождь…

Однако… Чудомания (История не вашей жизни) Заходят в магазины, лавки, книжные отделы юноши и девушки. Толстые, худые, высокие, низкие. У всех – тусклые глаза, лишь в глубине их таится какая-то искорка. Спрашивают: – Максим Фрай в продаже есть? – Толкин не появлялся? – Ник Перумов не поступал? Спрашивают и других. Продавцы качают головой, иногда сочувственно улыбаются и говорят: «Нет», иногда раздраженно отмахиваются. Нет у них Фрая. Нет Перумова. Нет Толкина. Нет… …

Глава 2 Девочка росла крепкой и здоровой, но с течением времени окружающие стали отмечать в Наталье некую уникальность, которая выделяла её среди сверстников. Наталья обладала особой глубиной, так отличающей её от других. В её серых глазах отражались миры, недоступные для большинства. Она была обладательницей внутреннего мира, полного загадок и страстей. Её движения были плавными и слишком медленными. Она избегала игр с другими детьми, тихо бродила по улицам, склоняя голову, словно в поисках…

Несмотря на то, что Николай был чудесным супругом, умер он как обычный человек. Только хоронить его не пришлось. А люди так и не узнали о его счастье. И всё так же называли чудесным. Хотя даже не представляли себе, почему. * Фея – это сказочный персонаж. Если не знаете, кто такая фея, объясню. Это как демон Максвелла, только в отличие от него, фея делает что хочет. О любви и ножах Был обычный серый питерский вечер. Степан Степанович сидел с прекрасным настроением в кресле в большой…

Повторюсь, родителей я люблю. Ещё люблю нашего кривоногого пса Чука. Хотя его вот вообще любить не за что. Пользы никакой, зато убытков хоть отбавляй. Чук попал к нам в семью случайно. Мамина мама, моя бабушка, подобрала его на улице, когда тот был щенком. Ну и сразу к нам. А мы что? А мы растерялись. Никто не думал заводить собаку. Даже речи не было. А тут такое. Папа, помню, психанул. Куда, говорит, нам его девать? Сами ютимся в хрущевке. А ну как вырастет из него двухметровый охламон, что тогда?…

– Все равно куда, лишь бы вас не видеть. – Ахахахахахахах – снова залилась проститутка, – да ведь от себя не уйдешь, голубчик. Я открыл дверь и вышел в пустоту. Не знаю, сколько я так брел, но внезапно наткнулся на какое-то препятствие. Первый ощутимый объект за столько времени! Я начал ощупывать его и понял, что это точка. Большая жирная черная точка. Я в тексте. Я существую здесь. Это мой дом. Моя крепость. Моя судьба. Грибная поляна Я люблю грибные места. Историю моей семьи можно проследить…

«Давай запускать кораблики, – сказала одна из девочек, сворачивая в руках листик. «Если вот так ножкой проткнуть, – заворачивала она его в трубочку, – то получится кораблик», – сказала малышка и одним движением руки смастерила лодочку. И детвора начала собирать свои корабли для того, чтобы гонять их по «лужному» морю. Раз, два – и уже кучка ярких листьев плавают от одного берега к другому, погоняемые палкой. Но, как и всем детям, нашим капитанам делать одно и то же надоедает. Корабликов много, а…

«Старбакс» между Маросейкой и Покровкой, одна чашка кофе там на голодный желудок и тупая детская вера в чудо. В оттепель мне казалось, что каждая лужа светится и искрится только для меня и что вот-вот какое-то невероятное, немыслимое чудо прорастет сквозь все, что произошло со мной раньше. Город смотрел в мои глаза, а я в его, и это был взгляд, полный нежности и надежды, каждая улица была обещанием. И я сама была обещанием. Март В НАЧАЛЕ марта в три часа ночи я прислала ему запятую…

Не так много радостных дней доводилось проживать Лёше, и все они как назло либо прерывались чем-то неприятным, либо пролетали быстрее, чем можно было себе вообразить. Счастье грезилось ему, являлось во снах, кажется, всю его жизнь, но постоянно находилось нечто препятствующее и обременяющее. Мама с детства говорила, что, когда Лёшенька закончит школу, он станет настоящим человеком, Алексеем Петровичем, готовым к реальности, с горой амбиций, за которым будут идти, как за настоящим лидером. У Алексея…

Прошёл после того памятного дня год, потом еще год, и еще. Иван успешно вёл хозяйство, у Марты удачно складывалась карьера в крупной аграрной фирме. Но старший Викулов так и не дождался внуков. Он больше не затевал прежний разговор о наследниках, но в минуты слабости, огорчаясь, только твердил, что виной всему сам, наверное, ведь и у него сын появился, когда дожил чуть не до пожилого возраста; так, похоже, на их роду написано. После ухода отца, возникшая в доме пустота, тяжело переживалась Иваном…

По этим недостихам можно следить за, как выразился сам автор, «эволюцией личности стиха». В этом смысле его более чем уместно сравнить с Рембо. Только со спецификой русской души. И пусть корона русского Рембо ему пока что явно великовато, но направления выборно верна. Желаю автору самовыразиться как можно более нестандартно и точно. Эпиграф: Человеку дозволено всё лишь в выборе тюрьмы для своего вседозволия, ибо истинная свобода – это свобода от вседозволия, это свобода «для» индивидуальной…

Уже не ждав помощи ни от кого, я встала с дивана, но ноги подкосились от паники и управлять ими было тяжело. Дойдя до колонки, как хромой гусь, так как именно таким способом я хотела избавиться от навязчивых мыслей, посредством музыки, включила песню «fallen tar» the neighbourhood. Именно эта песня когда-то вытянула меня из депрессии, апатии и мыслей о суициде, когда никто не мог мне помочь. Вернувшись на диван, я закрыла глаза и наслаждаясь прекрасным голосом Джесси, погрузилась во мрак, не…

Такому вальсу подвластно всё живое, без исключения. Даже сопротивляясь, никакая воля не сможет противиться трём тактам бытия. Абсолютное большинство «сущностей представления» продолжат бесконечно приглашать друг друга кружиться. И я тоже зову тебя на этот вальс судьбы, ведь мне уже всё равно. Я знаю точно: заняв свои позиции, мы не сможем сорваться с места. Бесконечно отклоняясь друг от друга, не глядя в глаза, мы будем пытаться разомкнуть объятья и всем естеством отвергнуть партнёра, но, единожды…

Соня пускала слюни и вилась рядом, а я била ее по рукам: «Погоди, петрушку добавлю». Готово. Мне казалось, что не хватает соленых огурцов. Соня вышла из душа и сказала, что не хватает водки. Я переспросила: – Водки? – Водки. Не-е. Ну мы же приличные вроде девушки. Водки? Не-е-ет. Мы же не алкоголики. Забавно. Водку мы еще вместе не пили. Соня говорит: – Если хочешь, я схожу. – Да ладно, не смеши меня… А у тебя голова мокрая? Соня пошла в магазин и вернулась с бутылкой «Столичной».…

– Ты переживаешь, сынок? Ануар вздохнул, и его голос был тихим, но полным боли. – Мама, почему мир такой? Почему всё даётся мне с таким трудом? Почему я не могу быть как все? Почему я не могу быть как Талгат? Почему не могу делать то, что делают другие? Мама крепко обняла его. Её глаза были полны сочувствия и заботы. Она прижала его к себе и, слегка покачивая, ответила: – Ты сильный, Ануар. Ты сам этого не видишь, но ты уникален. Твоя сила не в том, чтобы быть как все. Ты учишь нас быть терпимыми…

Он сделал шаг вперёд и его стошнило. Было жуткое состояние. Появилось головокружение, как если бы он отравился каким-то угарным газом. Достав из рюкзака флягу с водой, он умылся и сделал глоток. Состояние тошноты не проходило, но вода освежила его. – Нужно идти, пока ещё светло, – пронеслась мысль. И тут же он присел на траву. Ноги не слушались, идти не было сил, все вокруг кружилось. Амо подумал, что он отравился. Сделав очередной глоток из фляги, он понял что вода на исходе и её нужно найти и…

Быстро проглотив почти остывший кофе, он наскоро оделся и решил выйти на улицу: там, как ни странно, связь по мессенджерам работала лучше, да и заодно можно было наконец закурить. Интересно, что это вдруг Никита о нём вспомнил? Может, что-то случилось? Надо бы перезвонить… Или не стоит? Впрочем, самому набирать не пришлось: телефон тут же завибрировал. – Эй, Эрудит, куда пропал? Не достучаться до тебя! Кличка «Эрудит», казалось, давно осталась в прошлом, но Никита помнил всё… Перед глазами…