Проза

Он родился 14(26) октября 1842 г. в маленьком уездном городе Череповце, в большой семье богатого провинциального помещика. В двухэтажном особняке, где родился Верещагин, сейчас находится его единственный мемориальный музей. Могилы у него нет. Прославленный художник погиб 31 марта (12 апреля) 1904 г. при взрыве броненосца «Петропавловск», погиб вместе с адмиралом С. О. Макаровым [1] . На склоне лет он выпустил книгу воспоминаний: «Детство и отрочество художника В. В. Верещагина, том I». Второго…

Окреп я как-то сразу. Силы, подобно отхлынувшей волне, вернулись снова и сладко кружили голову. А струна в груди звенела певуче, с щемящей радостью: «Я в Москве, я живой, уже здоровый. Уцелел!..» Левой рукой я нацарапал записку и попросил Дуню отнести на Таганку; если не застанет сестру Тоню, соседка наверняка окажется дома… А после обеда в дремотной тишине палаты, нарушаемой сонным бормотанием, вскриками раненых и всхлипыванием дождя за окном, я услышал властный голос: — Где он? Я повернул…

— Воін пан падхаружы і праўда адважны… Шабляй валодае — як сам Палямон… — неахвотна прызнаўся пан Гаравіч, таўсманы шляхцюк з носам, які нагадваў пераспелую сліву. — Але хіба сапраўдны шляхціц будзе, як пан падхаружы, пасля баталіі дыскурсы разводзіць, а ці правільна шаблю агаляў, ці справядліва кроў пусціў? Філасофію трэба ў бурсе пакідаць, а не цягнуць на поле бойкі! А наконт схізмы — дык я ўхваляю мінулагодні сойм, на якім прынялі, каб за пераход з каталіцкай веры ў іншую караць на горла! …

Мама удлинила школьную форму и купила новые белые кружевные воротнички, а тетя Таня просиживала полдня, обшивая блестками ее белые балетные тапочки — Золушкины туфельки. Она начала это рукоделие как только приехала гостить к ним на дачу, еще в июле, и, когда мама примеряла Лине парадный белый фартук, отделанный шитьем с дырочками и туго обметанным волнистым краем, вдруг всплеснула руками: — Господи, а туфельки-то, не стали ли малы? Папа, по вечной привычке все вышучивать, не к месту сострил,…

Олег Викторович Зайончковский Кто погасил свет? Прогулки в парке 1 Бабы-Шурина квартира располагается в первом этаже. Очень удобно: что бы ни случилось во дворе, достаточно только переобуться, и ты уже тут как тут, в гуще событий. Подерутся ли два вечных врага, рыжий Мурзик и черный Босс; устроят ли конференцию дворничиха с почтальоншей; раскричится ли дите в коляске у молодой мамочки – сей же час из подъезда выйдет в горошковом платке баба Шура,…

Как только рояль замолк, он увидел ее опять — на этот раз всю сплошь покрытую золотом; ее смугло-медовые руки и загорелая спина усыпаны были какими-то идиотскими блестками. Фантастическое по дерзости платье показалось ему надетым задом наперед, такой глубокий, беззастенчивый вырез (едва ли не до самого пупка) был на ее груди. Недвусмысленная откровенность поступи и наряда, далеко отстоящие друг от друга груди, чуть более темный под полупрозрачным газом треугольный мысок… разили мгновенно и наповал.…

— Здравствуйте, товарищ Чомба! — Я не Чомба, а Власов Петр Егорыч. — Ой, простите, а мне так сказали. — Я знаю, какой паразит вам сказал… А чего обижаться: слово безвредное, просто прозвище, бывало и по-стыдному окрестят. Пока учительница рассказывала им, как тяжко жилось при крепостном праве, как мучились люди, Анюта с трудом скрывала распиравшую ее гордость. Кто бы мог подумать, что у нее такая необыкновенная бабка. Надо будет порасспрашивать ее про те несусветные времена, хоть бы одним…

ЖИВАЯ ПАМЯТЬ Второго мая 1946 года соединения Советской Армии завершили штурм Берлина. Над поверженной столицей третьего рейха взвилось красное знамя победы. К этому времени на всей территории Германии не осталось ни одной более или менее организованной части гитлеровских войск: они были разгромлены. Зловещее пламя мировой войны, взметнувшееся из логова фашистской Германии, было погашено. Через несколько дней представители ставки Гитлера вынуждены были подписать Акт о безоговорочной капитуляции.…

— Женщины! — пробовал он перекричать толпу. — Женщины, подвиньтесь струмент скинуть! Но голос пропадал в реве, в гоготе, в этом «айда», «валяй», «о-гой» кричавших женщин, для которых он никакое ни начальство, ни полначальства, — и военный, давясь от стыда и ярости, полез на крышу кабины. — А ну — цыц! Соблюдай сознательность! Раз-зой-дись! — гаркнул оттуда, но станционный двор гудел, как лет тридцать назад во время забастовки. И женщины все сыпались из бараков, гулко, как картошка из бункера.…

Это первое эпическое сооружение Леонова несло на себе явные следы традиционной основательности русского социального романа в его классических образцах. Но оно же обладало и некоторыми особенными качествами прозы XX века. Романы Леонова соединяют в некий новый сплав искусство повествовательное и изобразительное с искусством поэтической лирики, с ее сгущенной метафоричностью, с ее повышенной музыкальностью и потребностью в обобщенном образе. Это новое качество поэтического повествования, претерпевшее…

-  Твой компьютер? – искренне удивился я. - Это когда же он стал твоим? -  Да, мой! Папа купил его на мой день рождения! – нагло заявила сестрица.  - Этот компьютер купили нам обоим, а твой день рождения был просто поводом! – я был уверен в своей правоте, так как родители, в самом деле, сказали, что компьютер купили нам. Нам! А не только ей! Наши, то есть мои родители не сильно баловали нас, и дорогие покупки предпочитали делать по поводу. А так как меня баловали меньше, то поводом для покупки…

Мы были одна семья, все члены которой отличались отменным здоровьем, несмотря на нехватку различных вещей – например, денег, пищи, одежды. Мама говорила: «Я готова в опорках ходить, только бы не подхватить воспаление легких или свинку, их так трудно сейчас вылечить!» Мы работали дни напролет, несмотря на то что со стороны эта работа не была видна, а потом ложились спать и во сне продолжали заниматься все тем же, а именно: продолжали работать как заведенные. Дедушка сказал: «Я и во сне изобретаю химическую…

— Ну, Федя, со встречей! Она выпила первая. Перехватив чуть удивленный взгляд мужа, засмеялась: — Научилась! Я же теперь буфетчица, торговый работник! Корнеев давно не пил и сейчас от первой рюмки захмелел. А впрочем, от водки ли? Война, полтора года в госпитале, гипсовая люлька — все теперь позади! Забывая об ужине, Федор Андреевич смотрел на жену чуть затуманенными, стосковавшимися глазами и не мог наглядеться. Она с аппетитом закусывала, влажно блестя ровными зубами. Золотистые, коротко…

Внук Мишутка за продетый сквозь жабры тальниковый прут поднял со дна лодки золотисто- красного сазана, покрытого блестящей чешуей. Дед и внук, гордые от сознания, что несут добычу, пошли домой. Увидели у ворот соседского куреня соседа Степана Чекунова. Два года назад Степана мобилизовали на фронт. Тугой воротник шинели теснил ему бурую жилистую шею. Сказал дрогнувшим голосом: — Доброго здоровья, Прохор. — И тебе не хворать. Возвернулся стал быть, атаманец? Степан остановился. Достал кисет,…

— Неопределенное время, — ответил я на том языке, на котором моя милая матушка не советовала мне говорить дома. Впрочем, Германия — это важнейший торговый партнер моего народа, этого племени болотных крыс, и знание языка Ницше мне здорово помогло. «Ueber allen Gipfeln i t Ruh!» [1] Это ведь, кстати, еще Гете сказал. «Хорошо, — продолжала она, — тогда к вам скоро придут чинить кран в ванной. Может быть, вы на часок выйдете прогуляться? Вы ведь уже давно сидите взаперти. Почему бы вам не пойти…

— Мы из Гейдельберга, — подтвердила и фрау Елизабет, жена Мюллера. Они чокнулись, и Мюллер кивнул мне головою: — Мы из Гейдельберга! Мы из университета! Имя Гейдельберга наполнило их сердца нежностью, нахлынули хорошие воспоминания, захотелось откровенности, и дорогой, когда я провожал их до дома, старики рассказали мне свою историю. — Фрау Елизабет, — тогда белокурая Лизхен, — была дочерью профессора германской литературы. — Это был великий человек! Большой и благородный ум! Какие широкие…

От сиропной фабрички ничего не осталось. И от города ничего не осталось, кроме подвалов, в которых запеклись, как пряничные человечки, 135 000 Гансов и Гретель. Так что нас послали откапывать трупы. Мы пробивались в заваленные убежища, выносили погибших. Там я насмотрелся немцев самых разных типов и возрастов в момент, когда их застигла смерть. Как правило, все сжимали сумки с ценными для них вещами. Иногда посмотреть, как мы копаем, приходили родственники погибших. Они тоже являли собою интересное…

Старуха выложила весь запас своих доводов и возражений; но когда в разгаре спора она разозлилась и вспылила, Мариана накинулась на нее и схватила за плечи. Старуха громко захохотала. — Придется позаботиться, чтобы вы вернулись к длинным платьям, иначе мне несдобровать. Ну-ка, переоденьтесь! Надеюсь, девица попросит у меня прощения за то, что учинил со мной ветреный молодчик. Долой мундир, долой все прочее! Это негожий наряд и, как я вижу, для вас опасный. Аксельбанты вскружили вам голову. …

Та хоч би яка болюча була та недуга, викликана радше об’єктивними причинами, ніж суб’єктивними, кожний твір Діккенсів ніс у собі живе дихання землі. А тому особливо символічне звучання мають слова, що сказав Діккенс на самому порозі смерті, того страшного дня — 7 липня 1870 року — коли він, уражений апоплексією, вже непритомніючи, впав на руки своєї подруги Джорджини Гогарт: «Хочу лишитись на землі!..» А таки справді, хоч би в яку піднебесну височінь заносила Діккенса його романтична мрія,…

О ком я приехала поговорить — о тебе или обо мне? Конечно, о тебе, я эгоист, я только все время жалуюсь, или называй как хочешь, но позволь мне поговорить с тобой, имей сострадание: знаешь, временами я вдруг отдаю себе отчет, что разговариваю с деревьями. Как ты думаешь, в чем еще выражаются одиночество плюс немощь? Да-да, немощь, не надо этих гримас. И тем не менее, ты же думаешь, мыслишь. Ты напоминаешь мне Дон Жуана: In youth I thought becau e my mind wa full And now becau e I feel…