Сказки

Он оглянулся кругом, поводил рылом во все стороны, а он, как добрый гончий, искал верхним чутьем, вздохнул горько и сказал: «Идти добро промышлять отселе подальше – здесь, в этой земле, за причетом нашим, и босым и постриженным, приступу нет; они и без нашего брата управятся!» Он встал и пошел на восток, ибо вылез из земли на самом крайнем западе, на взморье, под крутым берегом, где конец света и выдался мыском в море крайний клок земли, нашей части света. Шел он, шел, долго ли, коротко ли, вёдром…

– А рога есть у волшебника? – Ну, волшебникам рога не полагаются, а только седая, длинная-длинная борода. Кстати наступил перерыв в нашей охоте на птиц, потому что лед на «Средиземном море» сделался настолько толстым, что мы могли кататься на коньках, – удовольствие, равного которому, как известно, нет. Тайники, западни и силки на время были позабыты. II «Период коньков» продолжался не больше недели, потому что выпал полуаршинный снег и засыпал все «Средиземное море». Конечно, во время катанья…

А на самом деле плут сам же спрятал одежду своего хозяина под большим камнем. Король приказал придворным сейчас же принести маркизу Карабасу один из самых лучших своих нарядов. Когда маркиз оделся, король стал ласково разговаривать с ним, затем пригласил его сесть в карету и прокатиться. Сын мельника был строен и красив. В роскошном королевском наряде он стал ещё красивее, и молодая принцесса сразу же без памяти влюбилась в него.   Кот был в восторге оттого, что всё получается так,…

Удивительное дело! Царь-обжора не умолкал ни на миг, но в то же самое время он успевал съедать все кушанья, которые ставили перед ним. Лис сделал царю-обжоре знаки, но царь не заметил их. Тогда Лис улучил минутку и шепнул ему: – Государь, мы в гостях, а в гостях не едят так много… Но царь-обжора уже не мог остановиться и ел до тех пор, пока не наступило время сна. Падишах проводил гостя в лучшую комнату и уложил на лучшую постель. Ночью дворец Падишаха потряс ужасный грохот. Все проснулись…

Атаман остановился перед дверью и громко крикнул: – Симсим, открой дверь! И вдруг дверь в скале распахнулась, атаман вошел, а за ним вошли его люди, и дверь опять захлопнулась за ними. «Вот чудо! – подумал Али-Баба. – Ведь симсим-то – это простое растение. Я знаю, что из его семян выжимают масло, но я не знал, что оно может открывать двери!» Али-Бабе очень хотелось посмотреть поближе на волшебную дверь, но он так боялся разбойников, что не осмелился слезть с дерева. Прошло немного времени,…

Во, под три экрана наплел… Пора и пивка пойти попить… Так, пивка попили, можна и далее толковать… Значить, ломанулся наш программер через лес чащобу куда гляделки смотрють… Бежал, бежал, из последних сил выбился, в кусты упал, отдыхает, значит… Дыхание отвел, морду из кустов высунул — окрест оглядывется, боязно. Глянь — изба на курногах виднеется, из трубы дымок, на крыше антенна телевизьонная да кабеля проложены… Hу, думает программер, раз телевизер есть в хозяйстве, таки и компутер подсобачить…

Медные бляхи на перилах лестницы блестели ярче обыкновенного, точно их вычистили в ожидании гостя, а резные трубачи – на дверях были ведь вырезаны трубачи, выглядывавшие из тюльпанов, – казалось, трубили изо всех сил, и щеки их раздувались сильнее, чем всегда. Они трубили: «Тра-та-та – та! Мальчик идет! Тра-та-та-та!» Двери отворились, и мальчик вошел в коридор. Все стены были увешаны старыми портретами рыцарей в латах и дам в шелковых платьях; рыцарские доспехи бряцали, а платья шуршали... Потом…

— Попробовать можно, — сказала летучая мышь. — Да только твой длинный клюв для этого не годится. Ты лучше жуков в коре ищи. Да и ушей у тебя нет как у меня. — А зачем тебе такие большие уши? — спросил Шуктуган. — Как — зачем? — сказала летучая мышь. — Вот лечу я над лесом и тоненько попискиваю. Летит мой писк в темноте. Как наткнётся на что-нибудь — на жука или на дерево, — я тут же услышу своими чуткими ушами. Если это жук — поймаю. А если дерево или сучок — сверну в сторону. «Ну, — думает…

— А ты сумеешь?.. — спросил Джон. — Перенести вас в здешнюю психушку, — угадала Сеси, — и показать, что творится в головах у дуриков? — Точно! — Сказано — сделано! — кивнула Сеси. — Идите к себе в сарай и ложитесь спать. Все четверо помчались со всех ног. Улеглись. — Молодцы. Повернулись бочком, сели торчком… и полетели гуськом! — промолвила она. Их души вырвались наружу, как пробки. Воспарили, как птицы. Блестящими, но невидимыми иголками проникли в большие и маленькие уши, коих предостаточно…

— Ещё как правильно! — обрадовалась буква «А». Взявшись за руки, Аля и буква «А» направились прямо в Азбуку. У самого входа дорогу им преградила добродушная с виду буква «Б». У неё через плечо висела на ремне огромная корзина. — Будете брать бублики? — спросила она. — Да какие там бублики, — запротестовала буква «А». — У нас важное дело. Пропусти нас, пожалуйста! — Бросьте, — сказала буква «Б», не трогаясь с места. — Берите белые бублики и баранки. Быстрее. Буква «Б» была…

- Позвони пожарным, Августо! - А чего им звонить? - Скажи им, у нас марсиане, скажи им, глупый. Неужто не видишь сам? - А при чём тут пожарные? Так они их и испугались! - Позвони, позвони, вот увидишь, испугаются. Августо вернулся в бар, опустил жетон и набрал номер пожарной команды. - Алло, скорее в Трулло, у нас марсиане! - Кто говорит? - Августо. - С приветом, я - Юлий Цезарь. Не стыдно, набрался в такую рань? И телефонист повесил трубку. Но через две минуты, ответив чуть ли…

Голубянка — сейчас речь пойдёт о дочке драгуна — была несколько необычным ребёнком; говорила она очень разумно, хотя и несколько странно, так что никто не мог понять, откуда только берутся у неё такие слова. Люди любили её да и животные — тоже; куры и телята следовали за ней по пятам, и она не боялась даже гладить самого быка. Девочка часто уходила одна из дому, долго отсутствовала, потом, правда, снова возвращалась. Когда же её спрашивали, где она была, сказать она не могла — слишком долгий был…

— Так могуч, что и не победить мне его? — еще пуще того рассвирепев, спрашивает боярин. Слуги молчат, трясутся от страха и чуть слышно шепчут: — Очень могуч Чародей Голод! — А когда так, — совсем уже разгневался боярин, — когда так, то я знаю, что сделаю. Гей, люди! Готовьтесь в путь, запрягайте сани, собирайтесь в дальнюю дорогу! Побольше всякой снеди с собой берите! Хочу Чародея Голода сыскать, на бой его вызвать и побороть его, негодного! И жену-боярыню, и детей моих возьму с собою — пусть…

– А много ли там мошек и комаров? – О! целые тучи! – ответила утка. – Ква! – сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь подруг, которые могли бы услышать её и осудить за кваканье осенью. Она уж никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик. – Возьмите меня с собой! – Это мне удивительно! – воскликнула утка. – Как мы тебя возьмём? У тебя нет крыльев. – Когда вы летите? – спросила лягушка. – Скоро, скоро! – закричали все утки. – Кря, кря! Кря! Кря!…

Там Великий Сказитель усаживался на прекрасный резной трон из благоуханного сандалового дерева и с этой минуты становился главой сказандского государства на целых двадцать лет. Семь других лучших сказочников, которых называли сказарями или государственными советниками, помогали ему управлять страной. Народ почитал Великого Сказителя и во всем повиновался ему. Знаменитые садовники посылали ему самые редкие цветы и душистый мед со своих пасек. Юные сказандские танцовщицы, похожие на легкокрылых…

А Матушка-курица уж не знает что и поделать. За голову хватается, с соседками ругается. Её петухи к себе не подпускают: ждут молодку-позолотку, когда та подрастёт да их позовет. А мать кричит: «Она мала ещё, а я пригодна». Так время идет. Молодка красуется, а мать ругается. Тут залётный петушок, золотой гребешок, прилетает, да сладко песню запевает. Молодка как видит его, так расплывается. Его нахваливает, да себя показывает. Тогда петушок, золотой гребешок, на неё налетает, крепкими…

А младше брат вскоре ремеслом отца овладевает. Последняя сестра блудничает, да окружающих дразнит, им подражает да вредничает. А отец её любит, души в ней не чает, да от остальных желает избавиться. Тяжко жить отцу. И свою злость отец на младшего сыночка сваливает. Сынку тряпкой попадает – за невидение ремесла да за неумелые ручки. Да за то, что у отца ничего не получается. А сам тоскует по своей хозяйке, украдкой плачет. Опосля сынок чудеса в своем ремесле делает, и отцу это не по…

И вот пришло Уныние, и все почтительно поклонились ему, потому что оно в чести у Времени. Последней же пришла Правда, робкая и забитая, как всегда, больная и печальная, она, тихо и не замеченная никем, прошла в угол и одиноко села там. Вышел Старый Год, посмотрел на своих гостей и усмехнулся усмешкой Мефисто. – Здравствуйте и прощайте! – заговорил он. – Прощайте потому, что я умираю, как то предписано Судьбой. Я смертен, и я рад, что смертен, ибо, если б время жизни моей продолжилось хотя на…

Обшивка постепенно разлезлась, пружины повыскакивали, спинка отвалилась, диван рассыпался на кусочки, и вся диванная начинка вместе с пружинами полетела в трубу. Дело кончилось тем, что в трубе застряла диванная ножка и пылесос ничего больше не мог всасывать. — Ну и ладно, — сказал Винтик. — Ляжем спать, а когда встанем, починим диван и вытащим из пылесоса все гвозди. Друзья легли спать и моментально заснули. В это утро первым проснулся Растеряйка и принялся искать чулки. Все стали…

— А он нас считает! — заревел Теленок. — Но мы его поймаем, — пыхтя, проговорила Корова. — Один — это я, два — это Теленок, три — это Корова, четыре — это Бык. Один, два, три, четыре! — сказал Козленок. — Ой, теперь он и тебя сосчитал! — заскулил Теленок. — Ну, это ему даром не пройдет, — проревел Бык и вместе с другими бросился в погоню за Козленком. Они выбежали на широкую пыльную дорогу и понеслись вскачь. А в это время по обочине дороги неторопливо прохаживался Конь и жевал…