Советская классическая проза

Переодевшись, снял с чердака сеть и, развесив ее на заборе, стал чинить. Игличка непослушно вертелась в руке, нитки путались, и Заневский начал злиться, поглядывая на снижающееся к тайге солнце. Скрипнула калитка. Заневский, увидев Любовь Петровну, улыбнулся. — Никак, Миша, на рыбалку собираешься? — Угадала, Любушка! Может, вместе пойдем, а? Возьмем картошки, там ухи сварим, чай… — С ночевой? — А что? До старицы рукой подать, а там караси — одно загляденье. Их, стервецов, в молочко бы на…

Действительно, тогда тут почти не было людей, не считая жителей маленькой деревеньки. Не существовало и поселка на колесах — Дивного, где разместился поезд строителей железной дороги. Каштан и Эрнест поочередно поглядели в бинокль. — Пятится… — сказал Эрнест и победно прокричал: — Глядите! Удирает! — И правильно делает, — отозвался Каштан. …Каштан — бригадир монтеров пути, или путеукладчиков, как называют эту бригаду на стройке. Родом из глухой восточносибирской деревеньки с поющим названием…

— Строго, — помедлив, отозвалась она. — Вронский — князь, офицер. О любви он не просил, он объявлял о своей и требовал ее от женщины. — О, не подозревала в тебе такой опытности. — Львиная, — усмехнулся Горин. — Когда приходил в клуб академии на танцы, один-два вальса, и… или я ей становился пресен, или она мне скучна. — Насколько я помню, говорить ты умел. Но меньшей мере половина медсестер полка с надеждой поглядывала на тебя. — Худшая. — А Залесская? — Исключение. И потом — к…

— Да и сможем ли мы еще? — А вот с этого и начинай! — Ничего! На войне смогли и здесь выдюжим. И вот мы, наконец, в Москве, на Лубянке. Представитель ВЧК провел нас в кабинет Феликса Эдмундовича. Комполка Шамис доложил Дзержинскому о нашем прибытии и вручил пакет. Феликс Эдмундович надорвал пакет, но читать не стал, каждому из нас пожал руку и предложил садиться. Очень тонкий, сухощавый, в гимнастерке, плотно его облегавшей, в сапогах с длинными голенищами, он казался высоким, хотя был, пожалуй,…

Как будто своей особой, неповторимой жизнью живет в романе «Зазимок» природа. И ключевая вода, и голубое с белыми облаками небо, и хлеба за околицей — все это так зримо видишь, будто оно в действительности окружает тебя. Это создает колорит произведения, его неповторимость, усиливает, подчеркивает реальность происходящих в нем событий. Веришь, что так оно и бывает все в жизни. А это уже немаловажно. Мы отвыкли от книг, в которых описывается чистая, хорошая, разделенная любовь. Все реже и реже появляются…

Со статьями и стихотворениями о любимом писателе выступали тогда все видные литераторы Казахстана: М. Ауэзов, Б. Майлин, С. Муканов, И. Джансугуров, Г. Тогжанов, Г. Мусрепов, А. Токмагамбетов, А. Тажибаев, Т. Жароков, К. Джумалиев, У. Турманжанов, Е. Исмаилов, С. Камалов и другие. Уже названия этих статей говорят о роли и значении С. Сейфуллина в казахской литературе и о той славе, которой пользовался поэт: «Первенец казахской советской литературы» (С. Муканов), «Поэт правдивый и гордый» (М. Ауэзов),…

Так бы никто ничего и не знал, если бы не брат Митя и не Яков Яковлевич Стольников, друг и однокашник и по университету, и по академии. Яков Яковлевич пошучивал, что Ванька Павлов по собственному намерению лишний год остался на последнем курсе университета для доделки диссертации и неких особых углубленных занятий химией и анатомией. Зато в академии он догнал Стольникова в три месяца, с первого раза получив у грозного Грубера божественное « ufficit» — «достаточно» — на всех восьми экзаменах по…

— Значит, никого? — Чисто, ваше благородие. Банщиков закрыл дверь, обернулся к Рудневу. В его чуть выпуклых бесцветных глазах стояло то же нетерпение, что и у Беренса. — Господа, у меня нет приказа оставить Чемульпо. — Но ведь это же самоубийство! Если начнется война, мы можем оказаться в порту, как в мышеловке. — Господин посланник надеется, что до этого дело не дойдет. Резкий на слово Беренс не удержался, высказал все, что думал о Павлове: — Типичный образчик нашей мудрости, именуемой…

Глядя на гостя, звонко рассмеялись младшие Нюськины братья, ухмыльнулся в седую черную бороду дед, подавилась беззвучным смехом мать, пряча лицо от мужа, и только серые, как у Нюськи, отцовские глаза нарочито сурово уставились на дочь. — Буде трещать, садись! Нюська с достоинством подошла к сидевшему за столом гороподобному гостю, под пышными усами которого все еще подпрыгивала улыбка, подала ему покрасневшую холодную руку: — Здравствуйте, дядя Егор. С приездом вас! — И, кинув толстую русую…

И начали постепенно стихать бензопилы, сбился с настроя топорный перестук, поостановились и смолкли один за одним тракторы… А по тропкам уж потянулись со всех сторон, выбираются на вырубку люди. Трактор придавленно урчал на малых оборотах. Заднее оконце кабины, мутное, ошметьями грязи снаружи заляпанное, мелко подрагивало. Близко припав к оконцу, Глухов нетерпеливо наблюдал, как Илья чокерует последние хлысты, как бригада собирается около Нефедова. Стягивая на ходу сырые, негнущиеся брезентовые…

— Мне нельзя, — возразил шофёр, — я при исполнении служебных обязанностей. — Чепуха! Гигант здоровья, бык, орёл и вдруг отказывается выпить за женщин?! Неужели не стыдно?.. И уж стакан там какой бы, а то маленький, крошечный напёрсток… Как страшно измельчал народ! Шофёр нерешительно передвинул стопку. — Смелей, смелей, набирайте высоту!.. — подзадорил тамада. — Каждая профессия имеет свою норму. Слесаря пьют в шплинт. Портные — в лоск. Плотники — в доску. Печники — в дымину. Железнодорожники…

Наташа Канашова остановилась на опушке, любуясь одинокими березками. Рядом с ней - Ляна. Черные глаза ее из-под черных разлатых бровей глядят настороженно. Наташа положила руку на плечо подруги. На хмуром похудевшем ее лице блуждала усталая улыбка. - Люблю лес. Особенно березы. - А я люблю лес только весной. Хорошо, когда распускаются листья и лес весь звенит и поет… Ну, пойдем, Наташа. До вечера надо добраться до надежного ночлега. Измученные бесконечными блужданиями по лесам и раскисшим,…

Зазвенел телефон. Подполковник взял трубку: - Канашов. Пока в трубке раздавался чей-то гудящий голос, лейтенант осматривал кабинет. К письменному столу приставлен второй - продолговатый; на нем разостлана свисавшая до полу топографическая карта, разбросаны цветные карандаши. Около стола несколько стульев. На окнах тяжелые коричневые портьеры. Справа, на стене, - карта Советского Союза. Слева - портрет Владимира Ильича в рабочем кабинете в Кремле. От двери к столу - ковровая дорожка. …

Но мало кто знал, что бывать в касаткинских местах Груздеву приходилось намного раньше, еще задолго до войны. Вместе с первыми партиями советских специалистов-гидротехников Илья Петрович забирался в самые глухие углы, намечал места будущих строек. Эта работа отличалась именно тем взглядом в будущее, о котором так часто говорят в наши дни. Все, задуманное человеком, непременно приходит и с годами становится обыденным. Для того и вспыхивает яркая мечта, чтобы затем, через преодоление суровых трудностей…

Моя специальность тоже трудна. И я не сомневаюсь в том, что когда она станет столь же известной неспециалистам, как хирургия сердечная, то, может быть, в еще большей степени будет овеяна романтикой. Этому есть причины. Разве не чудо, когда, «сложенный» болезнью вдвое, человек вдруг становится прямым? Исчезает безобразный горб. Человек больше не ощущает на себе сочувственных взглядов прохожих! Любая хирургическая специальность весьма ответственна. В этом спору нет! Но если бы было дозволено…

В этот период Ганибесов публикует злободневные статьи, очерки и рассказы на темы военной жизни (многие из них родились под впечатлениями войсковых учений и маневров, в которых локафовцы принимали активное участие), работает секретарем ленинградской партячейки ЛСЩАФ. В статье «Советская жизнь» бывший локафовец Ю. Либединский вспоминает о своем друге, земляке, соратнике по литобъединению военных писателей: «Впервые я встретил Василия Петровича Ганибесова в Ленинграде, в годы первой пятилетки. Он…

Да, и долго и много — всегда — голодал рядом с вами по вашей любви к нему... И именно потому, что голод тот еще и теперь не прошел, даже в этом счастливом сне, он и боялся — обязательно не забыть бы потом сказать тебе, напомнить, предупредить, чтоб ты больше  н е  у х о д и л а, никогда вообще, потому что... Ну, потому, что  э т о г о  п о т о м  у ж е  н и к о г д а  н е  в е р н у т ь. Неужели и сама ты не знаешь, как одиноко и обидно всегда ему, одному, когда ты опять и опять оставляешь…

Но старик уперся. — Я за выслугу своих летов пенсию от государства имею, — твердил дядя Устин, — как я, будучи прежде, работал путевым обходчиком, а теперь, стало быть, по ночной караульной службе. И тут сбоку кирпичный завод. К тому же склады имеются. Я не в законном праве получаюсь, ежли я с места уйду. Меня государство на пенсии держало, стало быть, теперь и оно передо мной свою выслугу лет имеет. Так и не удалось уговорить упрямого старика. Дяди Устин вернулся к себе во двор, засучил рукава…

Адрес: 3, place du Pre ident Kennedy, 92170 Vanve . Tel. 46.38.73.33. 1 Виктор Некрасов Январь 1986 г. Виктор Платонович Некрасов скончался 3 сентября 1987 года в Clinique de Gentilly (Haut de Seine, France) в 18 час. 10 мин. от рака легких и внутреннего кровоизлияния. По обе стороны океана От автора [2] 2 Это небольшое авторское предисловие предваряло книгу В. Некрасова «Путешествие в разных измерениях» (М., 1967), в которую…

А петухи расходились вовсю. Они горланили во дворах, и Зойка, закрыв глаза и хитро улыбаясь, слушала их задорный переклик. «По деревне-е! Слуша-а-ай…» Это — соседский, лесника, его величества Леонида Ивановича Красношеина! Горлопан надутый! Ишь, разорался! Погоди, пьяной ягодой вот накормлю, поикаешь у меня под плетнём! Из другого порядка, от маленького, в три окна, домика под соломой, где раньше с приёмышем Кимом, а теперь одиноко жила бабка Грибаниха, нёсся звонкий и печальный, как голос кукушки,…