Современная проза

Женщины разахались: какие огромные деньги! — Видишь, Мети, пришел нам аллах на помощь! А ты все жаловалась. Мети держала в руке уведомление о переводе и письмо, испытывая при этом сладостное ощущение могущества и богатства. — Письмо и перевод! Кто же мог прислать? — Белый! В Париже только белые живут! Как ты думаешь, Мети, наш супруг все говорит нам? — А что, если попросить Ба прочесть письмо? — Нет, женщины, нет! Читать и писать — не мое дело. И сказав это, почтальон уехал. Весь…

Сунма. А я не хочу, чтоб он здесь играл. (Подбегает к окну.) Проваливай, дегенерат! И больше сюда не суйся! Давай, давай проваливай! Слышишь? Эман (отстраняя ее от окна). Сунма, опомнись! Что на тебя нашло? Ифада, напуганный и сбитый с толку, пятится. Сунма. Он ползает возле дома, как мерзкая вошь. Я не желаю на него больше смотреть! Эман. Ничего не понимаю. Это же Ифада! Убогий, безобидный и услужливый Ифада! Сунма. Глаза бы мои на него не глядели. Я больше не могу… Эман. Чего…

* * * Пациентка соблюла договоренность, приехала на следующий день ровно к одиннадцати. До нее он уже успел принять одного больного и находился в рабочем тонусе. Но сейчас предстояла перенастройка на другое человеческое существо. Молодая женщина – лет тридцати, не больше. Пока снимала в прихожей зимние вещи, его взгляд отметил чрезмерную худосочность тела, скрытую нервозную напряженность движений. Он проводил ее в комнату, усадил на диван, сел на привычное рабочее место к компьютеру. Подробные…

Зал взорвался в приветствии, когда Тревис появился в дверном проеме. Он шел без рубашки, расслаблено и непринужденно. Прогулочным шагом он вошел в центр круга, будто бы это был обычный день. Его сухие мышцы напряглись под татуированной кожей, когда он выставил свои кулаки, напротив кулаков Марека. Тревис наклонился и прошептал что-то на ухо Мареку, и борец попытался сохранить суровое выражение лица. Они стояли впритык друг к другу и смотрели друг другу прямо в глаза. Выражение лица Марека…

После того, как Америка познакомилась с Шепли на ориентации первокурсников, она довольно часто начала сопровождать его на подпольные бойцовские игры, проходившие в разных подвалах Восточного Университета. Каждая встреча проводилась в разных местах и хранилась в строжайшем секрете. Лишь за час до битвы официально разглашалось место ее проведения. Вращаясь в определенных кругах, я была удивленна, узнав о подпольном мире Восточного Университета; а вот Шепли узнал о нем еще до поступления. Трэвис,…

Автор желает фирме «ТРАНЗУМЕД ГмбХ Медицинтехник», ее сотрудникам, руководителям и деловым партнерам долгих лет успеха и процветания, направленных на возрождение великой и любимой автором страны — России. Никак невозможно отправить в печать эту книгу, не выразив искренней и глубокой признательности тем первым «бета-ридерам» ее, моим друзьям Елене Бадер, Ольге Фельдманн и Марине Фатеевой, а также, разумеется, членам моей семьи, которые еще на стадии рукописи высказывали свои критические замечания,…

Слезы, слезы — везде, каждый день. Когда это все кончится? Таня и семь ее сыновей Таня — девушка серьезная, фамилия обязывает: Лермонтова — ее фамилия по матери. Ничего шотландского в ней нет, но мимо нее не пройдешь, не промахнешься. Ей около сорока, сыну — двадцать, мужей было шесть, и все любимые, — она набирала их, как бусы, за двадцать лет, никто из них не забыт, и ничто не забыто. Есть люди, которые каждую половую связь оформляют нотариально — наш случай не тот. В юности Лермонтова…

— Это как минимум! — вновь согласился с начальником главврач. — Впервые в мире трансплантация в условиях рядовой, считай, поселковой больницы. Не слабо? — Не слабо, не слабо! Ты, Лисин, постарайся, а мы уж с Кручилиным СМИ на всю катушку подключим! Может, даже и федеральные. Пресс-конференцию сорганизуем. Они на такой… как там его… информационный повод… вспомнил же… как мухи на мед. А если еще коньяк с шампанским проставим… Так что старайся, Лисин, старайся! — Бубукин вновь попробовал выдохнуть…

• Тщательно выбирайте мероприятия для посещения — их сейчас безумное количество, и устраиваются они по любым поводам. Идти на дефиле, авангардную выставку или премьеру в Большом театре и при этом ничем таким не интересоваться — признак праздного образа жизни (праздного — в худшем смысле этого слова). Светская жизнь успешного человека должна быть связана с тем, чем он занимается. Еще один повод — расширение кругозора. Как сказано у классика: воскресенье отдано на растерзанье черни. Поэтому официальные…

Я считаю, что глубокий, хотя и слегка ироничный поклон, который Хюлле отвешивает Манну, последним был бы воспринят с пониманием. Как никак, сам Манн позволял себе с иронией относиться к таким каноническим текстам, как библейская история Иосифа и его братьев или средневековые легенды о Григории VII. Поймут ли и простят ли это читатели? Я, во всяком случае, простил. Позади остались четыре семестра, проведенные им в Данцигском политехникуме… Томас Манн … Именно то обстоятельство, что…

Эта двоякость в конце концов сыграла с ним дурную шутку – из-за нее он теперь как устаревшая навигационная карта. Благодаря наглядности (не путать с театральностью!) собственного творчества, он не забронзовел, но скорее замаслился (кстати, лучшее изображение Генсбура я видел в лобби одной нормандской гостиницы – на картине он сидит на лавке и кормит голубей, хотя больше похоже, что травит, как в песне Тома Лерера). Сам я ознакомился с Генсбуром уже после его смерти. L’Homme Au Tete De Choux – так…

И снова уже знакомый нам голос: — Ты напрасно мне не веришь… Это даже глупо! А вот — ты же можешь спросить их сам! Да, любого из них. Они все там были! И Вертинский, и Грета Гарбо, Армстронг, Пресли… В общем, вся их компания… И нечего вилять хвостом! Да, собеседником девушки был пес. Он Сидел рядом, у ее ног, склонив морду набок. Масти пес был коричневой с серебристым оттенком, по-научному — цинт. Похож он был на маленького медведя или даже на льва, как и положено всякому нормальному чау-чау.…

– Мы вам вживим в десну полоску стали, – пояснила с той же нежностью блондинка помоложе, – а на нее навинтим новенькие зубики. – А я бы перед тем, как вырвать, ультразвуком их почистила, – мечтательно сказала первая. Но засмеяться я не мог. Блондинка помоложе улыбнулась. И коллегиально, и конфузливо. – Сперва надо разрезать очаг воспаления, – сказал худой мужчина в толстом свитере, бестактно оборвав мечты и звуки. – Идемте в мой кабинет. Неловко уползая с комфортабельного полуложа, я благодарственно…

«Что это?» — спросил я его без особого участия. «Роман, я полагаю. Русский роман. К сожале­нию, моих познаний в вашем языке недостаточно, чтобы сделать вывод — хороший это роман или нет. Его забыли в моем отделе больше четырех, нет, уже пяти лет назад — вон на том столе, где лежат словари, — и до сих пор о нем никто не справлялся. Я все ждал, что за ним кто-нибудь при­дет, даже повесил объявление в холле, но этого не случилось. Ни подписи, ни фамилии автора нет. Не нашел я в нем и никаких особых…

Работал Кейси в библиотеке. Там у него стоял большой компьютер, на котором он чертил свои архитектурные проекты, но о работе своей Кейси почти не рассказывал. «Так, пустяки», — с улыбкой отшучивался он, как бы оправдываясь. Не знаю, что он там проектировал: я ни разу не видел его за работой. Сколько помню, всегда заставал его в гостиной на диване — он читал книгу, изящно пил вино, слушал, как Джереми играет на пианино, или забавлялся с собакой. Мне кажется, работу он всерьез не воспринимал. …

Летом прошедшего года, дома, на родине, была у Наташки свадьба с парнем, который раньше учился с ней в одной школе, на один класс старше. Здесь, в Ленинграде, заканчивал этот парень морское военное училище. Серёга Поливин. Это Наташка только на четвёртом курсе стала Поливиной. А до этого — Березиной была. Тоже красивая фамилия. Так и жили после свадьбы — Серёга — в своей казарме, а Наташка — в общежитии. Вот романтика, представляете? Если на лбу у Наташки Поливиной было написано: «Главврач»,…

Ну, и кроме того… Нет, я нисколько не переживал от всего этого… Я не подавал ни виду, ни повода… а эти гадостные бляшки шелушились и шелушились… даже на бровях появились… на груди и на некоторых других местах, где у меня имелась какая-никакая, но растительность… — Что? — переспросил я у деда-дерматолога, так как сналёту не понял, к чему относился его вопрос. — Болеешь давно? — дед указал пальцем на бляшку на моей груди. — Всю жизнь, — ответил я. — Когда — больше, когда — меньше. — Странно, —…

Видны кровати, стоящие на верандах. Широкие такие, высокие кровати на колесиках. Эти кровати можно легко перекатить из палаты на веранду, и обратно. Вот мы уже и поближе к одной из веранд. Уже видно, как вздувается лёгким и светлым парусом ширма, делящая веранду на мальчиковую и девчоночью половины. Я слышу бряцание гитарных струн, звуки нехитрой песенки… Я уже ясно вижу и слышу всё происходящее. Вместе с кинокамерой я останавливаюсь на небольшом расстоянии. Я прекрасно различаю лица этих людей,…

– Твой день рождения? Разве он у тебя не в декабре? Повисла легкая пауза, в которую ворвался обычный шум, – пьяные выкрики, доносящиеся словно из преисподней, голоса перекрикивающих друг друга дикторов шести спортивных передач, идущих одновременно на больших телевизорах, и назойливый ритм, отбиваемый на заднем плане музыкальным автоматом. – Нет, – ответил он наконец, – день рождения у меня сегодня, двадцать шестого августа. Не знаю, откуда ты взяла этот декабрь… впрочем, неважно, приходи, детка,…