Современная проза

Но по-разному, надо сказать. Германцев мучает призрак страшного прошлого, чудовищного преступления, которое они, а на самом деле не они, учитывая, что тех, кто натягивал на себя восхитительную эсэсовскую форму, уже нет среди нас, среди них, немцев, совершали когда-то, ничто немцем не помогает, ни скромное умолчание с учтивым сокрытием первые лет двадцать после войны, отчего юный Зебальд услыхал о проделках старшего поколения только в шестнадцать, после чего проклял все и сбежал сюда, на остров, ни…

И Валерик стал изучать по газетам предложения таймшеров, финансовых пирамид и паевых инвестиционных фондов. От перспектив кружилась голова, но было все же сцыкотно немного. Не в силах сделать выбор и не доверяя банкам, Валерик ворочался по полночи на полиэтиленовом пакете с миллионом и не мог уснуть. Чах. Разрешилось неожиданно, но в то же время вполне ожидаемо: Валерик со своим пакетом попал в руки к мошенникам. На вонючем плодоовощном рынке его узнал по фотографии в газете субъект со смоляными…

— Но вдруг это однократный сбой? Замыкание? — А если нет? Если это системная ошибка? Или заводской брак? А то и диверсия! Нет, брат Иванов. Тут всю цепочку сверху донизу надо. — Это ведь новая модель, да? — проявил осведомленность Иванов. — Усовершенствованная? Генерал печально вздохнул и кивнул утвердительно. — В том-то и дело. Только вот в чем беда: мы не смогли понять, в чем это усовершенствование заключается. И в процессе ликвидации твоя задача установить, идет ли речь о единичном случае…

Ты — мышь, которую с размаху шмякнули об пол, а сверху еще накрыли цветочным горшком. Ты должен спешить; бельэтаж, второй этаж, третьего тебе не достичь никогда. Из-за занавески в окне напротив следит за тобой в оптический прицел снайпер, ты тоже не можешь отвести взгляда от чьего-то чужого зрачка. Ты ползком пробираешься через кольцо осады, прекрасно зная, на кого идет облава. По чужим следам ты уходишь куда-то, где тебя не сумеют найти, откуда не смогут вернуть. Встретить бы хоть кого-нибудь, кому…

— Куда жратва задевалась, а? — задумался вслух Лео. Ребята бесцельно слонялись по лагерю, страдали. Когда долго не подвозили горячую пищу, сразу становилось заметно: все маются, точно звери в зоопарке. Мы — солдаты четвертой роты второго батальона 126-го пехотного полка 32-й дивизии, сформированной из частей Национальной гвардии Мичигана и Висконсина; здесь, на Новой Гвинее, мы провели всего четырнадцать дней, но именно нам — в армии своя логика! — предстояло стать ударной силой при грядущем наступлении…

— Здесь! — повторил с безумной яростью Леонело. Он не сомневался более, душа сирены, где еже ей еще быть? Свободная от своего тела, от всех ограничений, абсолютно свободная, она укрылась в своем любимом месте, которое избрала сама. И она, чтобы объявить о своем присутствии, сдавила забытое сердце, заставило его забиться, напомнила о себе. Тихо, спокойно, напевая глухо и зловеще, повторял он: — Здесь! Почему же ты искала меня снаружи? Убитая любовь Никто не мог сказать, что несчастная…

— Носить траур? Какой, к черту, траур? — Девушка выпятила свой, и без того, уже большой живот. — Вы, что, думаете, что кто–то станет оплакивать вот это? Ну уж, вряд ли! Консультант сделала пометку в бланке собеседования и подняла глаза. — Хорошо, я полагаю, можно приступить к операции. Вы помните то, что происходит дальше? Вставая, девушка сердито бросила: — Да, я помню. — Пройдите в комнату, наденьте специальное белье, садитесь в кресло. — После этого войдет какой–то придурок с маской,…

— Я не шучу. Я знаю, где ножи. Не ходи, мама, а? Мама намазывает арахисовым маслом и джемом два куска хлеба. Ножик у нее пластмассовый. Потом протягивает бутерброд Генри. — Прости меня, милый, но мне мистер Логан очень нравится. Он меня уже второй раз приглашает. Линди тоже берет ломоть хлеба с толстым слоем масла и джема, начинает жевать, не глядя на маму, глотает медленно, чтобы в горле не застряло. — Мистер Логан жирный, — говорит Генри. Он и не притронулся к бутерброду. Смотрит на маму,…

Что до Оливии–Анн, то она еще хуже, и это правда! Разве что меньше, чем Юнис, действует на нервы, потому что от рождения слаба на голову и ей следовало бы жить взаперти на чьем–либо чердаке. Бледная как лист, костлявая и носит усы. Весь день она сидит на корточках то тут, то там, и вырезает чего–то своим четырнадцатидюймовым ножом для разделки свиней. Если же нет – значит, затевает что–либо бесовское, вроде той проделки с Мисс Гарри Стеллер Смит. Я поклялся никому не говорить об этом, но после того…

Трагедия книги — трагедия ее автора: его самоубийство в 1969 году в возрасте 32 лет. Другая трагедия — те труды, которых мы никогда уже не прочтем[Известна еще одна книга Джона Кеннеди Тула — повесть «Неоновая Библия», написанная им в 16 лет, но опубликованная только в в 1989 году. Телевизионный фильм по ней поставлен Теренсом Дэйвисом.]. Очень и очень жаль, что Джона Кеннеди Тула нет сейчас среди живых, здравствующих и пишущих. Но это так, и с этим ничего не поделать, если не считать того, чтобы…

Там мы и ужинали — перед телевизором. Стояло лето, выбирать было не из чего. Смотрели биографию актрисы Джейн Симур — это доктор Куинн, волосатая такая. Как ее бросил первый муж, вся жизнь пошла наперекосяк, затем у нее родился ребенок, и жизнь стала еще ужаснее, затем родился второй ребенок. Типа вот так. Кошмар, ребенок, кошмар, ребенок, рекламная пауза, ребенок, ребенок, в середину затесались какие–то мужи, замок и волосы. Ричард отнес грязные тарелки в ванную — на той неделе была его очередь…

И стоял Ефимов один среди стынущих осенних гор, а впереди — двести километров безлюдной тайги. Он вернулся к лодке, развязал вещи, взвалил на плечо сумку, другую взял на локоть и, взобравшись на невысокую терраску, двинулся над речкой. Потом еще два раза сходил, лодку спустил через слив на веревке и снова загрузился. Выгреб на струю, снял шапку, пот вытер… Впереди — в ста метрах — грохотал следующий водопад, который надо было опять обносить. Так он проплыл часа два, водопады кончились, речка…

Предуведомление North American Review, 1998 Копирайт © 1998. Все права защищены. Ни одна часть этого абзаца не может быть воспроизведена или передана ни в какой форме и никакими средствами, электронными, механическими, устными или телепатическими, включая светокопирование, магнитную запись, транскрибирование, калькирование, горячий набор, холодный набор, мимеограф, а также (в школах рукописные копии, сделанные на переменках, должны быть возвращены нам еще тепленькими и влажными, и чернила…

— Бедненький несчастный ублюдочек. Я этого тогда не понял и подумал, что это они говорят о человеке в черной одежде, все продолжавшем трудиться у умывальника в спальне. Но потом я все это понял ясно. Через несколько дней и самого меня увезли в наемной машине и отправили в чужую школу. Это был интернат, полный неизвестных мне людей, частью маленьких, частью постарше. Вскоре я узнал, что школа эта хорошая и очень дорогая. Людям, заведовавшим ею, я никаких денег не платил, потому что их у меня не…

И — еще важное, что пришло: по-настоящему значима только Личность и внутренняя тайна, присущая ей, а не та мишура, та аббревиатура, под которой она выступает. Моя прабабка начертала на своем знамени «эСэР», ее потомки гордились тем, что их родина — «эСэСэСэР», но по жизни и то, и другое оказалось «левым». К нашей внутренней, глубинной сущности политика имеет ну разве что очень косвенное отношение. Как фон, как пейзаж, в интерьере которого разворачивается действо. Если бы можно было убрать одну декорацию,…

«Кто едет в Беркли? Мне нужно в Беркли», — сексуально зазывал ее голосок. Она носила маленькие золотые часики, стрелки которых напоминали ей о наступлении полуночи. Кто–нибудь из моих друзей, хотя уже и изрядно подвыпил, отзывался на призыв и вез ее в Беркли, она же впускала его в свою маленькую квартирку, а затем заявляла, что не собирается с ним спать, и вообще ни с кем не спит, но если он хочет, то может переночевать у нее на полу – у нее есть запасное одеяло. И он, слишком пьяный, чтобы возвращаться…

Нет, меня совсем не пугает, что мы чужие друг другу. Наоборот, конечно же, наоборот — скажи, есть ли что-либо более привлекательное, чем потрясающая возможность отдать самое дорогое, (тайну ли, слабость, а может быть просьбу, такую же необоснованную, как та, с которой я к тебе обратился), в совершенно чужие руки (именно в чужие!), и мучиться от стыда, что соблазнился такой призрачной иллюзией, — во мне вообще есть эта склонность к нищенству — и так три дня и три ночи, минуту за минутой, как в карцере…

Будит меня жена. «Много куришь», — вытряхивает она пепельницу. И вместе со свёртками выкладывает новости. В окно сонно бьётся муха, и новости кажутся мне такими же, как её жужжание. — Брусов, на процедуры! — заглянув в дверь, выручает меня сосед. А когда жена уходит, подмигивает: — Беда в том, что мы давно смотрим на ровесниц, как на своих матерей. — Я киваю. — А современные женщины? Они же стервы, и гордятся этим! — И судят обо всём. — Потому что без ума от себя. А по-моему, все эти напористые…

Дверь лязгнула и отлетела в сторону, все, кто был в камере, вздрогнули, до боли в суставах напрягли мышцы тела, а мышцы лица расслабили до состояния полной бесстрастности. Толстый краснолицый стражник Кирпич и толстый усатый стражник Ноль строго подошли к лежащему Бешеному, замахнулись на него длинными черными дубинками, но Мальчик тихо сказал себе в рукав: — Вам незачем его бить — он умер. Кирпич возмутился и стал сверлить взглядом открытые лица обитателей камеры номер восемь в обреченной…

— Да, товарищ, мне приятно, что вы внимательно слушаете… Родину надо знать и любить. После такой лекции у меня во рту было ощущение, будто я лягушку лизал. «А пошел он действительно на хрен! Бездельник! — кипятился я, шагая домой. — В следующий раз возьму и спрошу: а вы тоже студент? Или: тоже учитель? Чему вы учите? В каких подвалах, какими раскаленными щипцами?..» Но, конечно, ничего такого я ни разу не сказал, а, наоборот, встретив его в другом месте, издали подобострастно улыбнулся: мол, чего…