Современная проза

Мы не состояли в кровном родстве. Фонштейн приходился племянником моей мачехе – я называл ее тетя Милдред (продиктованный любезностью эвфемизм: когда мой вдовый отец женился на ней, я был уже взрослым и во второй матери не нуждался). Чуть не всех родственников Фонштейна убили немцы. В Освенциме из-за ортопедического ботинка его с ходу отправили бы в газовую камеру. Какой-нибудь доктор Менгеле [5] ткнул бы офицерской тросточкой влево – и валяться бы фонштейновскому ботинку в лагерном выставочном…

Доктор мягко поскреб у себя под глазом и ответил то же, что и всегда: – Продолжайте, пожалуйста. От этих слов веяло холодом, но еще холоднее была зима в Австрии, где крыши неделями белели и белели, у дымоходов снег днем оттаивал, а ночью намерзали полоски льда, ярко блестевшие на рассвете. Затем постепенно, после множества судорожных предупреждающих ужимок у него всерьез кончились деньги. И Сэмюэль С молча пошел ко дну. Лыжи, палки, все к чертям. А на деревьях уже вовсю лопались почки, как-никак…

Заглядати в чужі сумки цікаво. А Терезчина сумка була збіговиськом таких цікавинок, яким міг позаздрити будь-який монтер-електрик (як пригадуєте, ці люди свого часу носили зі собою один із найцікавіших наборів інструментів у світі). При зіткненні з вмістимим її затертого, запацьканого бузковим наплечника мова дає задній хід. Ця дівчинка – зразок випередження часу, коли ще не існує відповідних мовних конструкцій, які б переконали “здоровий глузд” у цілком закономірному поєднанні таких елементів. …

* * * Я открыл перчаточник и опустил заряженный пистолет в карман плаща, чувствуя себя довольно глупо. В движущемся свете, отбрасываемом лампочками вверху, я различил мужскую фигуру, приближающуюся ко мне через двор. – Бензин? – крикнул он. – Так подъезжайте к колонке. Семейные фотографии, видимо, снимала Люси: ее на них нет, но Даррил Боб Аллен присутствует почти на всех. Грузная фигура, щетинистая борода, длинные волосы, стянутые сзади в «конский хвост», безыскусственный взгляд. И всякий…

Конференция состоялась в Политехническом институте. Я туда заехал, побеседовал. Через пять минут информация была готова. Отдал ее в секретариат. Появляется редактор Туронок, елейный, марципановый человек. Тип застенчивого негодяя. На этот раз возбужден: – Вы допустили грубую идеологическую ошибку. – ? – Вы перечисляете страны… – Разве нельзя? – Можно и нужно. Дело в том, как вы их перечисляете. В какой очередности. Там идут Венгрия, ГДР, Дания, затем – Польша, СССР, ФРГ… – Естественно,…

– Кто у нас сегодня? – Гершензон. Четырнадцатый. – Ну, пошли. Они бредут по раскалённым аллеям, мимо сторожихи, которая дружески кивает им, увидев знакомые лица. – Много же у вас родственников, – сочувственно говорит сторожиха. – Да уж, – соглашается Августа. Сторожихе они по барабану, она живёт с другого, но рано или поздно вполне можно напороться на конкурентов. У колонки Ленка останавливается, чтобы набрать воды в пластиковые бутыли и заодно побрызгать себе за шиворот. Над раскалёнными…

Глава 1 Дорога в Каир Долгое время я рано ложился спать. Хотя чтение в здешних краях – искусство не очень распространенное, я, признаюсь, люблю предаваться этому занятию, особенно в постели. В высшей степени приятно оно, как я обнаружил, когда лежишь, подперев книгу коленями, чувствуешь, как тяжелеют веки, и уносишься в сон, уносишься далеко-далеко, да так, что поутру трудно понять, где кончилось содержание книги и начались сновидения. Лучше всего для подобной цели подходит повествование о…

В то же время стоит обратить внимание на выемки во фронте волны, где разделяется она на два крыла, несущиеся к берегу слева направо и справа налево, а также на то место, где берет начало (или завершается) их расхождение (или схождение), – на антимыс, который следует за крыльями, но неизменно отстает, завися от попеременного их наложенья друг на друга, пока волну эту не настигает большая, вновь выдвигая ту же самую проблему: расхождение или схождение? – а следом накатывает волна мощнее прежней, снимающая…

Посміхатись. Ввесь час у трикратному розмірі. А головне в житті – щирість! Євка підійшла до Дані й брудними пальцями спробувала розкрити йому повіки. Він щось сонно проказав і ще дужче замружився. – Вони ж у тебе були зеленими, правда? – зітхнула дівчина. Свого власного лиця вона не бачила так довго, що вже й не намагалася згадати його. Просто спершу люстерко загубилось, а потім годі було думати про такі дурниці, як власна мармиза. Окрім того, не було жодного бажання заглядати собі в вічі.…

Кроме Тони и меня в баре сидели еще две пары и обнимались себе украдкой на мягких диванчиках под прикрытием царившего по углам полумрака. Только любовь к темноте и отличала их от моли, во всем остальном они были совершенно одинаковы. Этот бар, его обстановка, музыка, сервис не привлекали больше ни одного посетителя. Сильные мира сего изменяют вещи, чтобы они навечно оставались неизменными. «Голубой кот» не менялся и именно поэтому был совсем не таким, каким я увидел его пять лет тому назад, завалившись…

– Ну еще бы, – заметила миссис Б. Но меня его ответ особенно не обескуражил, и я решил потратить этот час на осмотр местных достопримечательностей. Тут-то и разразился ливень. – Нетрудно догадаться, где вы от него укрылись, – сказала миссис Б., размахивая тряпкой, как полковым знаменем. – Некоторые укрываются от дождя в ближайшей пивной, а другие отыщут какой-нибудь паршивый книжный магазинчик, забитый пыльным хламом, который порядочные люди сроду не потерпят у себя в доме, и выйдут оттуда, когда…

Кровавый путь привел его к престолу, священному престолу Давида и Соломона, и, едва завладев им, он тотчас же стал мстить всем тем, кто пытался препятствовать его воцарению. Он не забыл, что злодейства его некогда поставили его перед Верховным судилищем, перед Синедрионом, и он не забыл, кто изобличал его. И ни один не уцелел, хоть все это были пастыри и старейшины Иудеи. Священнослужителей он презирал и открыто смеялся над ними и над богом, которому они поклонялись в старом, обветшалом храме, особенно…

«Если ты мышь обласкал и она тебя полюбила, в бороде твоей жила, если ты воробья выкормил – он тебя полюбил, от тебя улетать не хотел, ты полюбишь и человека, и он тебе тем же ответит…» Незаметно для себя он открывает читателю свое великое приобретение за долгие годы тюрьмы: уменье терпеть, или, вернее, упорствовать во взятой линии поведения. Приручить людей не так легко, как мышь или воробья. Но способ тот же: повторять и повторять действие добром, невзирая ни на какой отпор. Замечательны страницы,…

Чего бы ни могли сделать руки человеческие – все мисс Амелии удавалось. Требуху и колбасы продавала в соседнем городке. Ясными днями осени молола сорго, а сироп из ее чанов был темно-золотым и изысканно ароматным. За лавкой всего за две недели выстроила из кирпичей уборную, да и плотничала умело. Только с людьми мисс Амелии бывало не по себе. Человека ж не возьмешь в руки, если он совсем не доходяга или не припекло его по-настоящему, и не сделаешь из него за ночь что-нибудь достойное и выгодное.…

Издатель Судного дня 1964 года ГЛАВА ПЕРВАЯ Зачем я пишу эту книгу. – Я появляюсь на свет. – Моя мать и Седой Старик. – Наш дом. – Долина, в которой я вырос. – Тяжелая жизнь ирландцев в прежние времена. Все события, о которых я упоминаю в этой книге, я поместил сюда потому, что другая жизнь приближается ко мне скорым шагом, – да минуют нас несчастья, и да обойдет стороною лукавый, – и еще потому, что “никогда уже не будет нам подобных”. И потому надлежит и подобает поведать тем, кто…

На экране: герой завалил на кровать полураздетую героиню. 2. Экстерьер. Дорога среди дюн. Ночь. Луна ярко светит над косой. Желтый песок и черные тени. Вдали пульсирует луч маяка. Федя быстро нагоняет девушку, пристраивается рядом. Она демонстративно его не замечает. Федя. Нам бы следовало быть поласковее друг с другом: и вы и мы здесь залетные птицы. Валя. Из Москвы? Федя. Угадали. Странствующие рыцари от журналистики. Я – фотокорреспондент, мой коллега – подающий надежды писатель.…

Виктор. Виктор… Виктор Бершадский. Господин с сигарой. Длинновато… У нас в Америке надо короче. Чтобы неутомлять память… Еще раз… Как ваше имя? Виктор. Бершадский. На афише – аршинными буквами. Надо умудриться не запомнить. Господин с сигарой. Не выговорить. Бер-ри! Вот как вам надо называться. Виктор. И вы уверены, что тогда уж запомните? Гости рассмеялись. Господин с сигарой тоже. Негр в униформе вкатил в комнату столик на колесах, уставленный дорогими яствами и шампанским в серебряном…

А выйдешь на простор Кафедральной площади, и перед тобой – древние Афины. Парфенон. Белокаменная копия с него. Величественный Кафедральный собор с фигурами апостолов в нишах между колонн. Квадратные серые плиты площади чисты, без пылинки, и это не тщеславная выдумка виленских фантазеров, что моют их регулярно горячей водой с мылом. Над площадью, высоко на зеленом холме, красные руины крепостной башни. И башня, и холм носят имя Гедимина. Имя литовского князя, основателя города. Дальше за…

Детство грусть сама есть. Вон, на пустоши Внуки дедушкин ищут табак, Шоколадницу ловят, капустницу И старинный поют краковяк: Вот умрет наша бедная бабушка, Мы ее похороним в земле, Чтобы стала она белой бабочкой Через сто или тысячу лет. Во саду обстоятельства прежние, Только астры цветут, а не мак, И стрекочет кузнечик небрежнее, И никем не беремен гамак. Впечатление есть, что кустарники Козыряют всей мастью червей, И кагор на дворе у бочарника Пьет когорта младых…

–А, ну нарешті. Пшли. Я тільки очами закліпав; неприємні передчуття засвербіли десь у шлунку, та, звісно, довелося йти. Ми перетнули темний коридор, піднялися сходами і я, пхаючи перед собою тацю з наїдками, опинився у кабінеті. Там відбувалося щось зовсім незбагненне для мене, недосвідченого. Група жерців, усі – один страшніше іншого, сиділи за святковим столом, на якому – численні пляшки, склянки, скляночки і чарки. В результаті, жерці зустріли мене захмелілими і дуже голодними поглядами. Я…