Современная проза

Сейчас мне не до этого – я строю карьеру (Money зов) И я не знаю, избрал ли собственный путь верный (Мне пох) Но я бы не был, если бы не спиздил конкретный стиль первым (Он мой) Знай, эти деньги не сделали надменным – только надбедным (Я, я) И я надеюсь, что мой образ переберут на мемы (Я в истории) [Бридж:] А ты… Давись слюной. Везет, если тупой — Отсутсвие мозгов, стандартно, несет покой Волнения и мысли затолкай туда, где ноль, Ты ж захаваешь все, что насрут, запив кока-кал'oй…

– Почему ты не отвечала на наши звонки? Где ты была всё это время? У тебя что-то случилось? – наперебой задавали вопросы любопытные подруги. Но Люси на эти вопросы не обращала внимание. – Не волнуйтесь, – сказала она, поставив на стол поднос с чашками кофе, – скоро всё узнаете. Однако на этот раз разговор за столом не клеился. Всё вертелось вокруг вопроса: «Зачем собрала нас опять всех вместе?» Незаметно время подошло к вечеру. В разрыве бегущих облаков появилась рыжая луна. Она светила ярче,…

Выйдя из темного подъезда, он почувствовал, как сердце у него затрепетало, а кровь быстрее побежала по венам. Ничего удивительного – на улице стояли первые дни настоящей весны, а ему был всего двадцать один год. Солнце победоносно сияло на безоблачном голубом небе, птицы пели как оголтелые, а в воздухе пахло черемухой. У подъезда его ждал Олег. – Здорово, братан, – подал он Платону руку. – О! Ты как здесь? Или я время попутал? – Они обменялись рукопожатиями. – Не попутал, меня на тачке подбросили.…

Ты несёшь своё бесхребетное тело в людском потоке, поглощённый одним желанием – хоть бы его у тебя побыстрее украли, и тогда ты сможешь быть вместе с тем главным, что, как оказалось, и составляло твою жизнь полностью «ОТ» и «ДО» – слова «ПОСЛЕ», в твоей программе счастливого бытия не было. Беда в том, что тело твоё сильно изношено всепоглощающим горем и никому не нужно, а скинуть его самому мешают невидимые барьеры, которые красными флажками развешаны над каждым мостом, крышей или дорогой. То, что…

И вот сейчас, сидя напротив тебя в полумраке ресторана с зелёными стенами, меня мучают вероятности. Мне хочется спросить, каковы твои вероятности, но я лишь способна улыбнуться и отпить из бокала красное вино. Я боюсь, что наши вероятности не совпадают. Или совпадают те, которых я боюсь. Твоя рука как-то нерешительно, но бережно, накрывает мою, чувствую её тепло и дрожь. Мне впервые неловко смотреть в глаза, но я ощущаю твой нетерпеливый взгляд. Наконец, мне удаётся сделать две вещи: дать возможность…

Я такая голодная, что набросилась на принесённую еду с урчанием тигрицы. А тигрица – это кто? Почему я так про себя подумала? Я съела всё. Женщина смотрела на меня добрыми глазами, даже погладила, но в дом не взяла. Оставила в коробке. Я видела её грустные глаза. Она меня жалеет. Может, мужчина ей не разрешает меня взять домой? Может, они ещё передумают? Ведь не бросил же он меня там, возле старого дома? Ночь очень холодная. Я свернулась клубочком, но это не помогло согреться. Раньше мы спали все…

День выдался жаркий. В топленом молоке неба висело разбухшее от перегрева светило, и не было спасу никакой твари. Смоляной воздух был разбавлен басовитым гудением паутов, серым облаком, кружащим надо всеми, кто шевелится, с единственной неотступной жаждой укусить и напиться чьей-нибудь кровушки. Собаки, вытаращив глаза, будто дразнились, высунув свои красные языки. Сбросив ненадолго брезентовую робу, солдатки привычно отбивались от слепней березовыми ветками, оставаясь в потных выцветших майках,…

Такое сиянье, такой дивный свет – хоть закрывайся ладонью И пусть пропадает весь белый свет Я это всё помню, помню… Меня ты встречала на узкой тропе – единственный путь с перевала Я вниз с рюкзаком, а ты налегке Навстречу мне поднималась Скупая улыбка, скупой поцелуй – тебе неудобно, смотрят… Я твою руку держу и держу Боюсь отпустить, всё испортить Палаточный лагерь, кухонный дым В небо уходит кругами… О чём-то неважном мы говорим Всё не о том, не о главном……

Вторым парнем должен стать Ваня. Он недавно пришел на собеседование и в принципе, парень он не плохой, но какого-то сочувствия у меня к нему нет. Его хочется запрячь, а не освободить от тягла. Здоровая детина смотрела на меня своим тупым взглядом и молчала, пока я задавал вопросы. Даже когда он молчал, чувствовалась его тупость. Насколько я понял, на работу устроиться его заставил отец, который сам сидел на пенсии. Наверняка пьяница, каких мир ещё не видел. У самого парня никаких целей по переезду…

Отдохнули мы, как говорится, на славу. Как-нибудь я опишу все приключения, которые там случились с нами, но не в этот раз. Ведь данный рассказ о собаках и их разных судьбах…. Назад возвращались через Тейково, заехали к моей теще. Нина Петровна, как обычно, очень искренне и радостно встретила, накормила разной вкуснятиной. Наташа, Сергей и Марина поддались ее уговорам и остались переночевать. А я решил первым делом навестить своих родителей, и примерно в пятнадцать часов уже подъезжал к их дому. Конечно,…

Утром меня разбудил яркий свет солнца. Я дотянулся до телефона и набрал Лизу. Не отвечает. Ну и ладно. Я всего лишь хотел сказать ей, чтобы забрала свою одежду. Скорее всего, я скоро съеду. Это лучше, чем ждать или пить без причины. Нужно быть в движении постоянно. Я выхожу на улицу. Чувствую себя всё ещё грязным и болезненным. Иду, но не знаю куда. Все друзья Лизы «излечивали» себя алкоголем и таблетками. Одного из них она даже полюбила. Но когда тот переполнялся ненавистью, он бил Лизу чем попало.…

Однако окно порой ощущает себя счастливым, когда видит, что вещи с противоположной стены искренне радуются. Безмолвно ликуют лаки или баночки с уходовой косметикой, когда их, готовых сослужить добрую службу, снимают с таких же равнодушных полок, как и тех, что висят над письменным столом. Праздник случается и у белоснежного комода, когда его ящики открываются в нетерпении помочь. В остальное же время они все тихонько спят. Эти две стены соединяет не только третья стена, но и большой бирюзовый диван,…

ВАСИЛИЙ ВАСИН ЛИДЕР ГРУППЫ «КИРПИЧИ» Чужая душа, как известно, потёмки, немногим художникам удаётся достичь такого уровня откровенности, как в Атласе Памяти. Это реальное палево, здесь всё как на ладони, понятно, кто есть кто, и как автор относится к этому – и смех и грех и свет и мрак. Но: внутренняя красота, сила, ум— главные черты героев этих рассказов и самой Стеф. Наблюдательность, чёткие и понятные картины «здесь и сейчас» прекрасно уживаются с моментальными полётами фантазии,…

Старушка подошла к витрине и взяла с нее черный гелевый девятидюймовый вибратор. Оценивающе прикинула на руке массивную игрушку и в задумчивости протянула: – Однако… – Впечатляет? – вкрадчиво поинтересовался Славик. – Скорей забавляет. Но… – Что–то напоминает? – капнул иронии Славик. – Ну, вот в таком положении, – и она перевернула вибратор лихо задранной головкой книзу, – напоминает ваш нос. А вот в таком… – и она вновь запустила орла в небеса, – в  таком положении оно мне что–то другое…

На птицу. «С другой стороны, мне ничего не стоит застрелить ее, – холодно подумалось мужчине. – Нацелиться. Выстрелить. Бам. Тушка». На секунду стало легче: птица уже не казалась такой свободной и неуловимой. В следующее после этого мгновение стало совсем гадко: значит и ему не укрыться, даже обернись мужчина птицей. Да и виновата ли пернатая в его терзаниях и абсолютной человеческой глупости? Экран ноутбука погас на секунду и вновь включился: вместо заставки загрузки поплыли тысячи заполненных…

Машина плавно вписалась в поворот, за которым виднелся небольшой пригорок, окруженный ромашковым полем. Вдруг ветер донес до поворота какой-то неприятный шум. С каждой секундой шум нарастал, превратившись в гул моторов. Этот гул скомкал и разорвал видения, грубо вырвав священника из страны грез, и бросил его в гремящую дизелями, лязгающую гусеницами реальность. Священник остановил машину, распахнул дверь и решительно направился в сторону шума. Из-за пригорка по ромашковому полю, сминая стальными…

И только тогда, когда все пространство уже было заполнено солнцем, я замер и огляделся. Вещи. Кругом забытые вещи. Собрать и спрятать. Я поднялся на ноги и шатаясь подошел к раковине. Включил воду на весь напор. С моих рук потекли красные ручьи. Я держал ладони под ледяной проточной струей до тех пор, пока кожу не начало покалывать от холода и вода в раковине не стала прозрачной. Как слеза. Еще раз жадно и цепко огляделся по сторонам и, убедившись, что я сделал все как надо, успокоился. Панический…

   Родители считали, что они именно так исправят своего ребёнка. Они просто преследовали цель сделать из Вишневского идеального ребёнка, эталон, такого ребёнка, которого никогда не существовало.    Они не понимали, что они делают больно своему сыну, не понимали, что они ломают своего сына, как личность. Бесспорно это была ложь—они это прекрасно понимали, они не хотели замечать этого, им было плевать на чувства других, они просто преследовали свою цель.    Однажды произошло следующее: Егор, собираясь…

За три часа до этого Кеша – бывший коллега и нынешний собутыльник – трещал пивными фисташками и авторитетно посвящал меня в статистику авиакатастроф. – Да не ссы ты, – снисходительно тянул он, – у тебя больше шансов не дойти живым до конца пешеходного перехода вот тут, за углом. Пятнадцать лет назад Кеша перебрался в Петербург с Камчатки, куда ежегодно наведывался по родственным обязательствам, и к своим сорока налетал в самолётах больше часов, чем я накатал в плацкарте. Как часто бывает, кисельный…

У бабушки было четыре брата, и двоих их них звали Василиями. И все знали, о ком речь, потому что старшего звали Васька, хотя он был очень уважаемый, потому что после войны жил в Москве и возил какого-то очень важного человека из Кремля. Кстати сказать (скорее, не кстати), однажды он нас с мамой встречал на своей шикарной «Волге», и меня в ней стошнило прямо на шикарное кожаное сидение: тогда мне еще было тошно ездить на подобных авто. А второго, младшего брата, звали Васяка. Он был большой любитель…