Современная проза

Петр Немировский БОСИКОМ ПО НЬЮ-ЙОРКУ Очерки Не любить Нью-Йорк нельзя. Потому что в этом городе каждый может найти то, что ему нужно для счастья, – деньги, друзей, одиночество. Москвич или одессит, рижанин или житель Еревана – любой, рано или поздно откроет в Нью-Йорке место, поразительно похожее на его родной город. И встретит земляков. И почувствует здесь себя, как дома. Хотя время от времени ему напомнят, что он здесь гость. Нью-Йорк – место…

Sarah Jio The BUNGALOW Copyright © Sarah Jio, 2011 * * * Положите листок бумаги в тонкий конверт, запечатайте его, прикоснувшись языком к клейкой кайме, и отправьте по адресу. Пока письмо не попадет в нужный ящик, к нему прикоснутся десятки людей, оно проделает путь в тысячи миль, а потом незаметно уляжется между двадцать девятой и тридцатой страницами ненужного каталога, поджидая ничего не подозревающего адресата. Но адресат небрежным движением руки выбросит журнал с таящимся внутри кладом…

…Женщины оставляют мужчинам на прощанье волшебные ночи. Женские следы на мужских сердцах. В ночь перед разлукой она целовала не так, как обычно. Ее поцелуи застывали на моем теле, словно снежинки на заледеневшем окне. Почему-то становилось холодно. Сейчас я понял. Прощальные поцелуи теряют теплоту. В них остывшая нежность расставания… В последнюю ночь она смотрела на меня не так, как обычно. Во взгляде отчуждение. Отчуждение наперекор любви. Она понимала, что ей пора, но всячески оттягивала час ухода.…

Со временем мужчины во дворе стали появляться чаще. Одни выходили отдохнуть, другие пообщаться или посоветоваться. Ведь в многоэтажках жили не только работяги, а и врачи, учителя, юристы, даже милиционеры, патологоанатом, свой хирург-травматолог, стоматологи и даже начальство города, какое решило уехать подальше от шума и пыли в чистый район, где движение транспорта не было столь оголтелым и можно было спокойно отпускать детей во двор, прогуливать возле дома четвероногих любимцев, зная, что никто…

С течение на времето ентусиазмът у членовете на ложата като че взе да се изпарява. Посещенията ставаха нередовни, сбирките — все по-редки, додето накрая групата се разпадна. Много по-късно разбрах, че при подобни групи процесът на постепенно разпадане е далеч по-обичаен от процеса на мечтаното възлизане към светлата цел. Повечето кандидати за ученици се насочват към Учението с измамната надежда да се облагородят в кратък срок и да получат едва ли не наготово всички черти на съвършенство, а от там —…

— Замуж ее никто не брал, — твердил свое старик Кузицкий. — Хоть погружай на мой драндулет да вези на свалку. Ха-ха. Генри, насупившись, жевал пирог, облокотившись о стойку, смотрел на свои волосатые ручищи и, чтобы заполнить тишину, опять начинал говорить. Сперва он говорил спокойно. Он рассказывал об отце — и у его отца была такая же история, — говорил о том, как часто не удается выполнить намеченное, побывать в тех местах, куда собирался, повидать, что задумал. — Господи, боже, — говорил он…

— Мурад, — сказал я, — где ты украл этого коня? — Прыгай в окно, — сказал он, — если хочешь покататься верхом. Так оно и было: коня он украл. Тут и толковать было не о чем. Он заехал за мной, чтобы покататься верхом, а там я был волен выбирать, как хочу. И вот мне показалось, что увести чужого коня, чтобы разок прокатиться верхом, — это не то же самое, что украсть что-нибудь такое вроде денег. Как знать, может быть, это вообще не было кражей. Если бы вы сходили с ума по лошадям так, как мы…

Вчера у меня не было времени отдаваться скорби. Вчера от нас с Кириллом зависело слишком многое, и все мы должны были держаться. Мы обязаны были вести себя по-взрослому. Не знаю, что бы я делала без поддержки Кирилла! Это многочасовое турне вымотало меня до предела: оформление документов в ЗАГСе, бюро ритуальных услуг с выбором гроба и венков, леонежское кладбище с выбором места… Никогда в жизни я ещё не соприкасалась с подобными вещами, никогда, можно сказать, СОБСТВЕННОРУЧНО не хоронила друзей.…

Взвесив и распробовав небывалые ароматы, все то, что свербело в носу, все то, что было «пред-вкушаемо» в буквальном смысле («Запах – это же ведь просто сильно растворенный в воздухе вкус», – нетерпеливо внушала она себе сама под нос), мысленно исследуя все те обаятельные веяния, все те разлетевшиеся как в невесомости аппетитные частицы, что требовали скорей найти первоисточник в пространстве, она вдруг почувствовала, что главная и самая тревожащая – потому что теоретически невозможная – нота в этой…

Больше никто не звонил. Да и его звонка я вроде бы не ожидал… Мне будет не хватать старины Скрайна. Ни о каких делах с ним не может быть и речи; с этим покончено, как и со многим другим. Надо бы почувствовать облегчение, но, как ни странно, я этого не ощущаю. В конце мы с ним стали своего рода дуэтом, как в мюзик-холле. «Послушайте, послушайте, послушайте, мистер Скрайн! Видит Бог, мистер Боунз!» Он вряд ли был похож на следователя, каким их обычно представляют. Настырный узколобый человечек с…

   1    В городе Калининграде появился маньяк. Его звали Коля Свекольников.    Первой об этом узнала Наташа Пичугина.    Ей был один год и шесть месяцев. Она жила в Балтийском районе на улице Дарвина номер 9 в старом немецком доме на третьем этаже. Ее папа работал на стройке, а мама была продавцом в магазине. Когда Наташу вывезли на улицу в колясочке погулять, она увидела этого Свекольникова и сказала ему: "Дула - дула", что означает: "Дурак ненормальный".    Когда ей было…

Каждый незнакомый звук влек за собой маленькое внутреннее приключение. Мягкие и нежные выплывали тоже; они словно ласкали меня, и я мурлыкал, умилялся, улыбался под нос, хмыкал: «А это забавное подсасывание… Наверное, какая-нибудь вентиляция… Хотя вряд ли… Приятно, и все же: что это? Что это за устройство, которое производит его?» Однажды это нежное подсасывание воздуха включилось, когда мой вечно занятой дядя пытался настроить телевизор, который, как он сказал, купил, чтобы мне веселей жилось…

– Лучше б ты их вообще не читал, – сказал Хануман, – сжигал бы сразу, не читая, и все бы спали спокойно. А то лежишь, ворочаешься, спать никому не даешь. Я с ним согласился; извинился; сказал, что прочитываю на всякий случай; пообещал, что не буду больше читать. – Ты прав, Ханни, – сказал я, сглотнув горечь, – нечего читать. Ничего там нет и не может быть. – Вот-вот. Ты все равно не изменишь принятого решения, Юдж. Что толку оглядываться? Смысла нет. Тебя там прикончат. Сам говорил: кокнут,…

— Неправда! — возмутился Амадис. — Нет, правда! — сказал кондуктор и, высоко подпрыгнув, уцепился за шнурок, подтянулся и, сделав полустойку на одной руке, показал Амадису задницу. Автобус тронулся — водитель, почувствовав, как натянулась прицепленная к его уху розовая веревочка, тут же нажал на газ. Амадис посмотрел на часы и сказал: «У-у-у-у», чтобы стрелки начали вращаться в другую сторону, но только секундная завертелась в обратном направлении — остальные же продолжали крутиться как прежде,…

Гости к Вите приходили все время, особая же соседская дружба связывала его с одним мужичком, Серегой С. Потом, правда, на этого Серегу, которого в деревне не любили (“мутный мужичок”) пало серьезное подозрение – у Витьки пропал из сарая лодочный мотор. Это из тех случаев, когда всем ясно, кто взял, но прямых улик нет и вор нагло ходит по селу, здороваясь и лыбясь, и, хоть всех это бесит, сделать ничего нельзя. После пропажи мотора Серега попытался завалиться к Вите в гости, но тот его выгнал – и…

Собственно говоря, мне это должно бы польстить, так? Или хоть успокоить: какие еще более надежные гарантии любви-до-гроба может дать женщине мужчина, если не подсоединить ее (термин из электротехники, всех нас к чему-либо да подсоединяют, но и мы в долгу не остаемся, тоже по живому спаиваем клеммы, наматываем всякие изоляционные обмотки, пока — бац! — не рванет коротким замыканием…) к тем самым первым женским образам, забетонированным в памяти, — образам матери, сестры, девочки за соседней партой?..…

Чтобы как следует отремонтировать новое помещение, я влез в серьезные долги. И дабы поскорее с ними расплатиться, я плюнул на советы строителей, на возражения миссис Конвой, собственные желания, общепринятые нормы для стоматологических клиник… и отказался от личного кабинета. На его месте я установил пятое кресло и следующие десять лет провел в забое: мне приходилось ежедневно обслуживать пять кресел, без конца сетовать на полное отсутствие личного пространства и купаться в деньгах. Человек всегда…

Ну хорошо, подумала Сюзанна, тогда придется переключиться на более высокие обороты. Это ей не повредит. Хотя бы выберется из своего кабинета, а это не самое худшее в такой солнечный день. Поездку в Кройцберг она ненадолго отложила. Будучи убежденным «центровым гвоздем», как она сама себя титуловала, поначалу она насладилась получасовой прогулкой от издательского офиса на Тухольского до своей квартиры на Кольвицштрассе. Хотя айфоны и айпады, бегающие по улицам на своих человечках, на ее вкус, размножились…

“Я начал писать еще в девять лет по-русски”, – скажет Гари в “Смысле жизни” [3] . А в “Обещании на рассвете” уточнит, что почувствовал свое призвание в тринадцать лет: Вот уже год с лишним я “писал” и заполнил стихами не одну школьную тетрадку. Причем старательно записывал их печатными буквами, чтобы было похоже на настоящую публикацию. В Ницце он продолжает эти опыты и посылает свои сочинения разным издателям под псевдонимами. “Великий французский писатель не может носить русское имя”, – говорила…

В дверь заглянула молодая кудрявая девица. – Тамар Иванн! Ольшанская прибыла. Тамара Ивановна всплеснула руками. – Хосподи! Ну, счас начнется! Женя присела на двухместный диванчик и взяла в руки старый и потрепанный журнал, предназначенный, видимо, для развлечения ожидающих гостей. Гримерша начала – излишне поспешно – прибираться на гримерном столике. Дверь распахнулась, и ворвался вихрь. Вихрь, сметающий все на своем пути. Позади Вихря бежали две девицы, одна из которых была та, кудрявая.…