Современная проза

Думка про кров його потішила. Непогана остання думка. Проста і холоднокровна. Так і повинно бути. Він дістав з човна рушницю, звів курок, торкнувся рукою шматка холодного металу. 5 Ще коли він плив сюди, то побачив, як з-за лісу над озером вилітає журавлиний ключ. «Чому журавлі, літо ж тільки починається? — подумалось йому. — Ці журавлі несправжні. Вони з моєї уяви. Рядок з ненаписаної поезії. Гм… Треба запам’ятати…» Він подумав, що це буде останній зблиск пам’яті. Журавлі…

Сейчас мне так хорошо и я такой хороший, что выбираю вторую возможность. Я подымаюсь и выхожу наружу, в коридор, ведущий в гостевой зал, в котором я не могу сдержаться и на несколько минут засыпаю. А когда просыпаюсь, первым человеком, встречающимся на моем пути, оказывается молодая крашеная брюнетка. Она прижимает меня к стене, прижимает так сильно, чтобы я не стек на пол, как мармелад. Она спрашивает, как я себя чувствую. Я ищу нужное слово, с помощью которого можно хотя бы приблизительно ответить.…

Работа операторов суточная, вот они от скуки и домогались моего внимания, особенно в ночную смену. Только угомонишься в кровати, сладко закачаешься во сне, а тут – на тебе! Дежурный диспетчер с бригадой ремонтников машину за тобой прислал: в одной из котельных в нагнетающем воду насосе сальник протёк. Ты – начальник, вот и действуй! Обучай своих баб ключом работать, гайки под болты подгонять! Азы слесарного дела на видном месте вывешивай! Написал, вывесил. А тут снова диспетчерская машина под окном…

— Да ведь в газету, Гриша! — Делать им нечего, вот и ездят тут… Работать мешают. А я в фотографию могу сходить, — так мрачно проговорил тракторист, что Женя вскипела: — Ах, какой ты… не понимаешь ты ничего, даже вот столечко не понимаешь! — Ну и ладно. Подумаешь! Мне план выполнять надо, некогда ездить до твоего фотографа. Григорий говорил спокойно и с таким непонятным упорством, что Женин гнев мгновенно дошел до высшей точки. А потом сразу все прошло. Она знала…

Я сама тужу. Але не за радянською владою. Бо чого за нею тужити, коли вся та влада і нині при владі. Тільки вже не соромиться і лозунгами високими не прикривається. А робить так, як їй хочеться… Я сама тужу. За своїм заводом, коли вдосвіта чимчикую на базар попри його велетенську руїну. Як по війні — з вибитих вікон зграями ворони шугають. П'ять років нам мізки пудрили, що замість танків трактори будемо випускати. Тепер мовчать. Мовчки що могли приватизували, продали, а в приміщенні парткому ресторан…

История без Литературы – это все равно что, к примеру, Петербург без Достоевского. Кому нужен был бы этот, пусть даже неплохо и симметрично построенный город, если бы не Раскольников, крадущийся с топором по заплеванной темной лестнице? Валили бы сюда косяком западные обыватели, пополняя запасы валюты в городском бюджете? А ныне при хорошо организованном туристическом бизнесе жители Петербурга могли бы жить, пожалуй, не хуже, чем арабские нефтяные шейхи. Думаю, в этом предположении нет большого преувеличения,…

Да нет! Быть не может! Чтобы такая красотка-блондиночка с этим… с этой… с этой тварью?!! Он наверняка ее охранник! Или она работает за большие бабки!  — вот как он, скорее всего, рассуждал, мой портье. А мне хочется заорать ему в лицо: Да! Я шлюха! Но не того пошиба. Не из тех, что стоят на углу улицы Шамплен, и не девка из телесериалов! Я это делаю не из-за денег, будь ты неладен! Я хочу нервы успокоить, сволочь! Только ты не поймешь, потому что ничем не лучше толстяка, который через…

Издательство благодарит Канадский совет по искусству и Министерство иностранных дел и внешней торговли Канады за помощь в издании этой книги. Впервые в России выходит новая книга Нэнси Хьюстон, признанная критиками вершиной творчества знаменитой канадской писательницы, живущей во Франции. В этом виртуозно выстроенном романе, который сравнивают по психологической насыщенности с фильмами Ингмара Бергмана, одним из рассказчиков выступает сам Господь Бог. Дольче агония Моим друзьям,…

– Она просто ужасна, – иронично пробасил мужской голос с задних рядов. Эта реплика разрядила напряженную атмосферу в аудитории, и по лицам слушателей пробежала улыбка. Рассказывая заученный до автоматизма текст лекции, доктор Краузе то и дело мысленно возвращался к образу своей жены Елены. Утром она сообщила, что уходит от него, и теперь он думал, успеет ли застать ее дома. Когда лекция закончилась, несмотря на шквал вопросов слушателей, он схватил свой новенький портфель и торопливо поспешил…

А голос моря всё креп и ширился, проникал в огромные меха невидимого небесного органа, из которого, многократно усиливаясь, добирался до самых затерянных уголков обречённых материков. Только слов его гремящей песни, приведшей в смятение всю обитаемую твердь, не разбирал никто. Впрочем, теперь всякий мог сожалеть о том, что имеет неабсолютный слух, поскольку была эта песня исключительно о том, как жить, что надобно знать и уметь, и какой во всём этом заключён смысл. Диминуэндо Какая хрупкая…

Еще Алекса прозвали Мясником – но вовсе не потому, что его главное оружие – топор, просто он как-то упомянул, что первым местом его работы был мясоразделочный цех в мюнхенском супермаркете. С другой стороны, как еще можно называть рослого двухметрового детину с квадратной арийской мордой, как не Мясником? – Что тебе приготовить на обед? – Хелен подходит сзади и гладит Алекса по плечу. – Хочешь сказать – «курятину или курятину»? – Алекс оборачивается в ухмылке. Два соседних участка, где когда-то…

— Який це йолоп сказав вам, що ви розумні? — питаю. — Я сама знаю. От з вами я, приміром, і кави за одним столом не пила б. — А я вас ніколи й не запросив би. — От вам і доказ,— зраділа вона,— доказ того, що ви дурний. Знаєте, чому я запросив її на каву? З чисто егоїстичних міркувань. Скапітулювавши в останню мить — тобто удавши раптом, що чашка кави в її товаристві стала моєю найзаповітнішою мрією,— я одержав «Пізнє середньовіччя». А що чергувала вона до закриття бібліотеки,…

- Я знаю. - Ответила она. - Они не зовут тебя. Зачем ты к ним пойдёшь? – Спросил он, чтобы насладиться ответом, который знал. - Потому что я нужна им, – прозвучал её голос, – чтобы привести их к Тебе…  Бог смотрел на неё и радовался её глубокой любви и пронизывался жалостью от предстоящих ей страданий.  Она вышла из света… - София! София идёт! – Кричали радостно ребятишки, когда девушка в длинных светлых одеждах вошла в город.   Люди высыпали на улицу, чтобы посмотреть…

– Вот вы никак не хотите, чтобы я одичал и поробинзонил. Ведь специально уехал от цивилизации к дикой природе на недельку отоспаться. – Тогда надо было на Таймыр ехать. Оттуда труднее доставать. – Ну да. В следующий раз так и сделаю. И мобильный отключу. – Вот только не надо угрожать! – засмеялась Лиза. Никанор положил трубку на пластиковый стол и сдул осу с чашки. * * * Восходящее солнце медленно ощупывало комнату, под потолком вокруг люстры суетилось несколько…

Кому как, а мне он нравится. Как вы понимаете, образ его списан со многих тамошних мужиков, поэтому можно утверждать, что Феофан, как герой моих рассказов, типичен для тех мест, и люди, живущие на Белом море, узнают его в своих односельчанах, а может быть, даже в самих себе. Ситуации, в которые я его поставлю, будут разными: и комическими, и драматическими, и всякими другими, в общем, такими, из которых и состоит жизнь поморов. И в описании ситуаций автор не согрешил против истины: все они…

Меня удивительно быстро оставили в покое. А потом моя жизнь сделала крутой вираж, и руководящий нашими судьбами, которого впредь я буду именовать кукольником, снова наблюдал за мной сверху, и хитро улыбаясь, и спрашивал: «Ну и как тебе это? Справишься?» В тот день в школу я опоздала. Отец, который обычно будил нас, уехал в командировку, и мы с мамой проспали до десяти часов. Быстро собравшись, выскочили из подъезда и разбежались в разные стороны. Точнее побежала я, а мама засеменила в элегантных…

— Катя! Пойми, твоя сестра — чудовище. Она все продумала, а мы попались в ее ловушку. — Все, Паша, у меня больше нет времени на пустые разговоры. Я хочу забыть и тебя и ее! — твердо произнесла она и повесила трубку. «Вот так, правильно, не надо никаких сцен. Я буду выше этого», — уговаривала она себя, пытаясь сдержать подступившие слезы. Телефон зазвонил снова, отдаваясь эхом в пустой квартире, но она не стала брать трубку. Через минуту зазвонил мобильный, и, увидев Пашин…

Я ждал этого. Умей я говорить, мой голос не ласкал бы слуха. Однако звуковой аппарат только и позволяет мне, что смеяться. Вот я и попытался расхохотаться ему в лицо, издать какой-нибудь звук, чтобы его отпугнуть, заставить отпрянуть, но получилось лишь слабое бульканье. До прошлой недели альбинос упорно меня не замечал. Начиная же с того момента, как он услышал мой смех, он приходит пораньше. Идет на кухню, возвращается со стаканом сока папайи, садится на диван и составляет мне компанию на празднике…

– Це ваша секретарка... Її прізвище... - почав був слідчий. – Я її не пам’ятаю. Не пам’ятаю її прізвища. Слідчий, розуміючи, кивнув головою. Він уже знаходився на такій стадії своєї кар’єри, що міг дозволити собі ставитися до людей, наче до інтер’єру. Також розумів, що з цією пригодою, а інакше на розум не приходило, йому вовтузитися недовго. Але він не любив такого типу людей. І такі типи, визначив він про себе, навряд чи полюбляють опинятись у цій ситуації. – Я поговорю з нею, - сказав слідчий…

Що не кажіть, якість звучання помітно відрізняється. Та i зміст слова “пристрасть”, якщо вдуматися, доволі таки незрозумілий. Так, ніби чоловік ніяк не второпає, що до чого, а точніше хто при кому. Він «при страстi», вона при ньому, чи почуття, принаймні сильні, тут взагалі непричетні. Як на мене, що чоловiк «при страстi», що «без страстi», – різниця невелика. Погана це ознака, коли людина носить свої почуття при боці. Як гаманець, пейджер або носову хусточку. Мало в цьому, як на мене, темпераменту.…