Современная проза

— Согласен. Отдыхать так отдыхать, — при этом посмотрел он на меня каким-то странным, затяжным взглядом. Каюсь, тогда я не придал этому особого значения. Мы отправились после обеда. Вцепившись в баранку, Игорь непрерывно бормотал ругательства, продираясь по забитым машинами улицам. Перед московской кольцевой дорогой мы уже едва ползли и наконец встали: впереди шел ремонт полотна. Вокруг нас в своих машинах томились от безысходности такие же пленники. — Это уже не пробки, а полный тромбоз, — беспомощно…

Мисс Уэлан протянула пухлую руку — откинуть волосы с лица девочки. — Ну, ну, — примирительно сказала она. — Тамошний воздух свое дело сделает. Не будь нетерпеливой. После плеврита ты просто обязана не волноваться и быть осторожной. Зубы Констанс жестко сжались. Не дай мне заплакать, подумала она. Не позволяй — пожалуйста, не позволяй ей смотреть на меня, когда я плачу. Пусть она никогда не смотрит на меня и никогда больше ко мне не прикасается. Пожалуйста, не позволяй ей — никогда больше. …

Подошел пригородный трамвай. Поскольку вагоны его были новыми и просторными и пассажиров в них почти не оказалось, мы сели и поехали. Только сели (а если верить часам, то по прошествии часа), как прибыли к конечной остановке, посреди приятной дачной местности с обилием садов и редкими домиками. Мы шли вдоль улицы и беседовали о нашей больнице, о больных и о сестрах, о старшей сестре и врачах и о профессоре, который ввел правило при заболевании почек поститься один день в неделю, потому что, когда…

– А мы все сделаем потихоньку от него! – отвечает Иван. Сказано – сделано. Съехались они в тайное место. Выпили хорошо. И стали царство делить. Ивану, как инициатору, дали огромный кусок – ровно половину. Остальное разобрали по себе. Проснулся утром прежний царь. А царства-то и нету. Везде сидят свои князьки. И правят, как умеют. Народ же чегой-то сумлевается. Говорит: «Конечно, сказки – дело хорошее. Но все они заканчиваются на получении Иваном половины. А вот как дурак потом правит своим…

Смішки з чужої лемішки, а мій батько Павло Назарович таки добряче налякався того арешту, бо вчився з цією вчителькою в педінституті, а з її чоловіком був навіть у родинних зв’язках. Правда, далеких, як у нас кажуть - «через город навприсядки». Проте, як я вже тепер знаю, і цього б вистачило. У школі я довго гортав сторінки підручника з історії лауреата Сталінської премії академіка Панкратової, сподіваючися здибати там бодай рядочок про мою малу батьківщину. І теж даремно. Вже в юнацькі роки збагнув,…

Стоя на довольно крутом берегу, у самой воды, я увидел налево от себя два раскидистых тополя-великана. Их толстые морщинистые стволы, покрытые лишаями, словно легким желтым узором, возносили к небу пышные кроны неугомонно шелестевших темно-зеленых листьев с подкладкой посветлее. Листья эти все время дрожали и словно переливались, неожиданно вспыхивая светлыми отблесками, как струи маленького водопада на Лютыне. Их неумолчный шелест вносил что-то тревожное в окружающую спокойную картину и раздражал…

— Это ваше последнее слово? — Я удивляюсь, что такой почтенный человек, как вы, может просить меня стать участником подобной махинации… — Я заплатил за нее триста тысяч долларов, — сказал Баретта. С… презрительно поморщился: — Я знаю, знаю… Вы умышленно подняли цену на аукционе: ведь если бы вы получили ее за гроши… Нет, в самом деле, все это шито белыми нитками. — В любом случае, после того как вы обронили несколько злосчастных слов, смущенные лица людей, когда они смотрят на мою картину……

На іншій відеокасеті ми сидимо з татом під променями лагідного великоднього сонця перед нашою літньою хатиною на Ф’єльстьолені, тримаючи в руках по половинці помаранчі. Я намагаюся висмоктати сік із неочищеного плоду. Тато тієї миті, мабуть, думає про зовсім інші помаранчі. Я майже певний того. Тато захворів одразу після Великодня. Він нездужав понад півроку і дуже боявся смерті. Гадаю, він знав, що помирає. Мама часто розповідала мені, як страшенно гірко було татові, що він помре і, можливо,…

А через окно нетрудно разглядеть посетителя: слегка пошатываясь — головой вниз, — он отходит от стойки с кружкой пива в руках. Снизу — пена, на ней — пиво, а сверху — дно кружки. И самое удивительное, что ни капли не проливается! Зима, говорите? Ну, конечно же! Ведь снежинки, кружась, взлетают кверху, а по ледяной поверхности неба, бултыхаясь вверх ногами, скользят пары конькобежцев. Да, спорт не из легких! Впрочем, не поискать ли нам зрелище повеселее? Вот, кстати, похороны! Даже сквозь снежную…

– Состоишь, состоишь, – улыбнулся Ред. – Кто за? Вверх взметнулись руки. – Против? Никого. – Итак, избран Билл, – объявил Ред. – Выходит, зря я готовил эти бумажки… Его слова потонули в аплодисментах. Билл, к собственному удивлению, почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Грудь сдавило. Он хотел что-то сказать, но смог вымолвить только одно слово: «Спасибо». А сейчас он лежал с открытыми глазами в постели, думая о чудесном повороте событий. Ассистент капитана. Он все еще не мог…

Дом просыпался постепенно. В четверть восьмого Джайя, много лет служившая в семействе экономкой, завернулась в сари, достала из комода, стоявшего возле ее кровати, маленький горшочек с рисовой мукой и вышла на крыльцо. Она подмела землю перед ним жесткой щеткой, насыпала несколько щепоток муки и соединила их линиями — получился изящный звездообразный цветок жасмина. Удовлетворенная результатом, Джайя сложила ладони и прочитала молитву Лакшми, индуистской богине удачи, прося у нее хорошего дня. Завершив…

* Может оно и излишне, но для порядка добавим: «Транс-Атлантик» — это фантазия, выдумка. Все здесь придумано в очень вольной связи с реальной Аргентиной и реальной польской колонией в Буэнос-Айресе. Так же и мое «дезертирство»: в реальности оно выглядело иначе (буквоедов отсылаю к страницам моего дневника). Витольд ГОМБРОВИЧ ТРАНС-АТЛАНТИК Чувствую, должен поведать я Семье, родным и друзьям моим об этом моем десятилетней давности начале приключений моих в аргентинской столице. Никого…

В мире, сочиненном великим сказочником-сюрреалистом Роланом Топором, по которому путешествуют хиппи Джонатан, маркиз де Витамин и принцесса Ангина на грузовике, похожем на слона, все возможно! Человек текуч, пейзаж движется, люди скачут на языках, дым возможно штурмовать, а сон — настолько увлекательно путешествие, что все вокруг так и норовят в него погрузиться. Автор жонглирует реальностью, она слоится, как страницы книги, буквы строятся в ряд и превращаются в поэзию — здесь Ролан Топор продолжает…

Вскоре добралась Рика до места, где песчаный пляж расширялся настолько, что конца-краю не видать. Море, отступая, чего только ни оставило на берегу: можно было подумать, что оно очень спешило, убегая, и второпях не успело как следует собраться. На песке валялись черные и розовые ракушки, крабы, морские звезды, обломки досок и деревьев, пучки травы и замечательно пахнущие водоросли. Еще Рика нашла десять огромных рыб, выброшенных на песок разбушевавшейся стихией, и стала складывать их в торбу. Тем…

Жизнь пометила их пока одним — молодостью. Стоят и ждут. Девушек, наверное. Жизнь свою поджидают, как когда-то мы... Еще пять ступенек — и можно будет тоже приткнуться к перилам и, отдыхая, смотреть вниз. Особенно устаешь, когда ты у всех перед глазами. Не стоило все-таки возвращаться в поселок. Казалось, что, вернувшись, что-то верну. Да и куда такому, как я, здесь все-таки квартира у сестры, да и все здесь, вся моя прежняя жизнь. — Там еще никого, — сообщает Слава, — одни крикуны. Строят свой…

Так мог сосредоточиться тул цверг, терзая тула престола в сертамине сертаке. В новом замке при фабрике теперь проживало трое первых радетелей-в-сторону-Свана. Пара, приставлена к прародителю агломераций в соответствие с христианским шиворот-навыворот, один цверг из пары митохондриальной Евы, которую так и не спасли из башни. Былой сокамерник престол, первым потерпевший, подписавшийся под, надо бороться, пожелал уйти на мыло, утратив интерес к колкостям в бок правды, заскучав по былым временам, когда…

Одна подробность не давала нам всем покоя: ключи Элайн Коулман, обнаруженные на кухонном столе, рядом с раскрытой газетой и блюдцем. Ключей на кольце было шесть, а с ними брелок, серебряный котенок, еще там нашлась коричневой кожи сумочка с бумажником внутри и накинутый на спинку стула плащ с овечьей шерсти подкладкой — все это наводило на мысль о внезапном, испуганном бегстве, однако особое наше внимание привлекли ключи от квартиры. Мы узнали, что дверь ее запиралась двумя способами: изнутри язычок…

Как раз поэтому труд Клюге может быть прочитан как проявление патологии общества, которое — что биографически и так очевидно — включает его в традицию «критической теории» «франкфуртской школы». Клюге сам называет себя «рассказчиком франкфуртской школы», но преуменьшает свое значение для нее, признавая за собой только подчиненное место в иерархии франкфуртцев. На первый взгляд его труд кажется диаметрально противопоставленным действительно могущественному представителю этого круга Теодору В. Адорно.…

Присуждение этому скромному труду Пулитцеровской премии за прошлый год и одновременно (а скорее всего, спровоцированное наградой) пристальное внимание к нему широкой публики, шумиха и неуместный ажиотаж вызвали во мне лишь удивление, и не слишком приятное. Поздно, слишком поздно мне верить в искренность и непредвзятость каких-то комитетов, премий или радоваться появлению неожиданного читателя, которого никогда не было и не должно было быть: да и нельзя забывать, где и когда я живу. Издатель из Принстона…

Потому что он живой. А Сашка погиб. Машка встретила Сашку спустя несколько месяцев после ухода Костика в солдатики. Сашка любил Машку, Машка любила Сашку и мучалась, не зная, как сказать об этом Костику. Машка писала далекому солдату последнее письмо, когда в дверь постучали чужие люди и сказали, что Сашки больше нет… ПРОСТО БУНИН БЫЛ ПРАВ, МАТЬ ЕГО… Параллельные миры 25.07.05 Уставший от долгого трудового дня троллейбус везет тебя домой. Зима. За окном давно темно…