Современная проза

Время от времени откуда-то издали, из-за остроконечного ельника, чернеющего за озером, раздаются звуки поселковой жизни – далекий лай собак, удары колуна, сухой стук отлетающих поленьев, протяжные обрывки разговора. Деревня стоит на Енисее, но мы Енисея не видим, хотя всем существом чувствуем близость непомерного его тела, и отзвуки бескрайнего дыхания сопровождают нас до самого конца истории. Шумит тайга. Гена не спеша бредет по ней на лыжах. Тайга вращается перед нами на оси озера. Тайга движется,…

Кольку Светличного выгнали из конюховки за то, что он пропил новый хомут. У пропахшего одеколоном "Лабиринт" Кольки были честные голубые глаза, волевой подбородок и тугая загорелая шея, молодая, по сравнению с испитым лицом. В углу глаза у Кольки сидела вечная гнойная точка. Муксун, бывший охотник, тридцатилетний седой остякi со впалой грудью, стал инвалидом после того, как пропорол себе живот бурановским рулем, влетев пьяным в собственное крыльцо. Летом он неплохо добывал красную рыбу и всю пропивал…

Стояло раннее июньское утро, когда золотистые блики света, пробиваясь сквозь дубовые листья над зданием похоронной конторы, искрились, как брызги шампанского. Микроавтобус был набит под завязку и густо благоухал алыми фиалками, белыми лилиями, сливовыми пионами и бледными орхидеями. На некоторых букетах имелись ярлычки с надписью: Бюро ритуальных услуг Питерсона — Панихида Корингтон Семья Питерсон занималась похоронным бизнесом уже больше ста лет, их контора и ритуальные залы располагались…

Шумный успех книги не вскружил голову молодому прозаику. Он продолжает сосредоточенно работать. Но новые публикации не получают того резонанса, что «Ревность и медицина». Его пьеса «Человек действия», поставленная незадолго до войны в одном из варшавских театров, проваливается. Вчерашние друзья печатают об этом спектакле уничижительные рецензии. М. Хороманьский всерьез начинает поговаривать о том, что намерен оставить литературу. И он действительно прекращает писать. В 1938 году знакомится с берлинской…

– Цецильхен дура! Ужасная! Конечно, мне так говорить о взрослых не следовало бы… Но фрейлейн Цецильхен, немка, живущая у нас и обучающая меня немецкому языку, в самом деле очень глупая. Вот уже полгода, как она приехала к нам из Кенигсберга; за это время я выучилась бойко сыпать по-немецки и даже читать, а Цецильхен все еще не знает самых простых русских слов: «хлеб», «вода», «к черту». В своей вязаной пелерине Цецильхен очень похожа на соседского пуделька, которого водят гулять в пальтишке с карманчиком…

— Как скажете. Король Воробейчик — это звучит. Наша фамилия Воробейчик. Мы с мамой прыснули. Нам понравилось, что Саша в пределах вежливости показывает нетрезвому папаше зубки. Если моему батюшке даль волю, он обсмеет вас с головы до ног. С ним долго не разговаривал муж его родной сестры, к которому папа прицепился на семейном торжестве: будто от дяди Коли странно пахнет. Весь вечер: «Коль, ты бы одеколоном пользовался! Коля, может, у тебя газы? Сестра, отведи мужа к врачу, у него кишечник пропускает».…

Глава 1. Нельзя точно сказать, с чего всё начиналось. Невероятно быстро происходили действия, время меняло свой темп постоянно. Ему скучно - время движется медленно. Ему весело - время летит, словно вспоминает что-то. Зато, когда времени ничего не нужно, когда у него нет никаких дел, оно такое медленное. Кто он? На этот вопрос ответить трудно. Кажется, человек, у которого есть мечта, у которого есть цель. А может, её нет. Он сам не разбирался в этом. Иногда приходилось кому-то мило…

Поразительна эта способность (она же, кажется, панацея) говорить себе «я живой» (собственно, тексты о ней и составляют po itive pace романа, то, что говорится вслух) не только в микро-, но и в макроявлениях, в ровном интересе – буквально – ко всему живому: « Се годня Первомай. В Москве четырнадцать митин гов. Я видел уже два. <…> Завтра пойду еще на какой-нибудь митинг ». Все поймать, все сохранить, потому что все – свидетельства; того, что ты – невероятно, невообразимо, но правда же? – живой:…

Девочка отсыпала Принцу семечек в ладонь из кулька. Леденцами не поделилась, догадываясь об его брезгливости, и была права, потому что и от малого подарка он незаметно избавился. И руки помыл с мылом. Мальчик терпеть не мог табачных запахов, да и человек показался ему каким-то подозрительным. Это был последний визит Русалочкиного отца. Он исчез бесследно, но никто из воспитательниц не удивился и не стал подавать в международный розыск. Мужчины часто пропадают в неизвестных направлениях, будто отдельных…

– Ну где же он, наш багаж? – Придет, никуда не денется, – сказал Андре. Три с половиной часа, думал он. Как близко Москва и в то же время как далеко! В трех с половиной часах лета видеть Машу так редко? (Но столько препятствий, и, прежде всего, стоимость билетов!) – Три года – это долго, – произнес он. – Ты, должно быть, находишь, что я постарел. – Ничего подобного. Ты совсем не изменился. – А ты еще больше похорошела. Он смотрел на дочь с восхищением. Вот так думаешь, что ничего больше…

Девочке едва исполнилось десять лет, когда их семью постигла страшная беда. Маме Татьяне на работе по трагической случайности нанесли травму головы. И её, по сути чуть живую, с черепно-мозговой раной отвезли в реанимацию. Прошла неделя, другая, месяц, но молодая женщина не выздоравливала. И врачи начали готовить Татьяну Ефремову к выписке, как безнадёжную больную. Её муж Николай запил, когда ещё Татьяна лежала недвижимой в больнице. Дома не стало даже хлеба. Да и семьи-то не стало. Николай и раньше…

   В это лето Ирина с Тимкой жили у бабули целое лето. Павел не навещал их в далеком уединении, но Ирина не огорчалась: должен же кто-то в семье работать, пока остальные на отдыхе! Тревожные мысли о мужской верности не смущали ее. Это был уже пройденный этап жизни: в первые годы после замужества Ирине случалось заполошно ревновать, но не потому, что на то были  причины, а просто от пылкости чувств. Теперь же они с Павлом и вовсе как две ласточки над гнездом, из которого выглядывает птенец, – истинный…

Освежитель подействовал и успокоенный запахом хвойного леса, измученный необъяснимым событием и смертью соседа, Анатолий Сергеевич забылся тяжелым сном, в котором к нему нежданно-негаданно явился Чудинов. Светлый и радостный, в белом исподнем белье, он летал под потолком палаты, мурлыкая нечто мелодичное, а после, кивнув Колесникову на прощание, вылетел в открытую форточку, навстречу огромному солнцу, что вставало над темным горизонтом Земли. Анатолий Сергеевич очнулся весь в слезах, уже разносили…

Освежитель подействовал и успокоенный запахом хвойного леса, измученный необъяснимым событием и смертью соседа, Анатолий Сергеевич забылся тяжелым сном, в котором к нему нежданно-негаданно явился Чудинов. Светлый и радостный, в белом исподнем белье, он летал под потолком палаты, мурлыкая нечто мелодичное, а после, кивнув Колесникову на прощание, вылетел в открытую форточку, навстречу огромному солнцу, что вставало над темным горизонтом Земли. Анатолий Сергеевич очнулся весь в слезах, уже разносили…

Когда он вернулся на место, она заметила, что на этот раз от количества влитого виски напиток был темноянтарного цвета. — Принести тебе тапочки, дорогой? — Нет. Она смотрела, как он начал понемногу потягивать темножелтую жидкость и видела завихрения маслянистых струек — такая она была крепкая. — Я считаю, что это возмутительно — сказала она, — что заставляют полицейских такого высокого ранга, как твой, ходить весь день на ногах. Он не ответил, так что она вновь, склонив голову, принялась…

— Сеньор, мы хотели бы воспользоваться паузой, чтобы. — Молчать, вы! Если никто не поможет мне, я помогу сам себе! Вперед! Под лавкой у меня спрятаны щетки, бумаги, костюмы Пьеро, плюшевый медведь и вот этот кинжал для жертвоприношений. Я доверяю его священному острию. О-о! Стальное лезвие превратилось в пыль, она взметнулась на ветру серым облаком! Значит, я все-таки сплю? — Нет, не спите. Патроны были холостыми, а ветер с моря разъедает металл. — Вы ангелы? — Нет. Студенты. — И что…

Несколько рассказов из журнала «Папирус», издававшегося в Афинах, были перепечатаны и переведены на другие языки. Сама Валида Будакиду попробовала себя и очень удачно в роли греко-русского переводчика. Написанная на греческом языке и переведённая на русский книга «Чемодан чёрной икры» о жизни греческой диаспоры в СССР разошлась в рекордные сроки. Афинский журнал ПМЖ так же неоднократно печатал художественную часть творчества Валиды Будакиду. Большую роль играли и ее многочисленные обзоры культурных…

Когда Большая оставалась с Мамой во время долгого сна, Маленькая чистила мыла расставляла все по местам – настоящая домашняя фея (по крайней мере она сама в это верила; правда, пользовалась только крохотной метелкой, а это было далеко не блестяще…). В общем, уборка была с самого начала. Сейчас-то она уже не очень хорошо помнит, когда перестала играть в хозяйку дома. В четыре годика нет представления о времени. Сегодня время стало ее наваждением. Ужасно не то, что оно идет, а то, что никуда…

- Что ж, давайте посмотрим... - Старый еврей подошел и начал ощупывать манекен, трогал платье, руки. - Поглядим... Мне кажется, я могу продать вам эту... вещь... за 17 долларов 50 центов. - Беру. - Роберт вытащил двадцатку. Магазинщик отсчитал сдачу. - Мне будет ее не хватать, - сказал он, - иногда она кажется почти настоящей. Вам завернуть? - Нет, возьму так. Роберт взял манекен и донес до машины. Уложил на заднее сиденье. Затем сел сам и поехал к себе. Когда он добрался до дому, к счастью,…

никакой разницы. я просто панцирь отрастил. теперь у меня есть панцирь, понял?" я смотрел на него - и точно, он походил на человека с панцирем, выражение лица у него было как маска, а глаза ничтожны, пусты и безмятежны; я смотрел на истасканную погодой и битую ракушку. прошло несколько недель. ничего не изменилось: Карл кланялся, прогибался и улыбался непоколебимо, изумительный в своей роли. то, что мы смертны, никогда, наверное, не приходило ему в голову или то…