Современная проза

Вечер никак не наступал, солнечный жар струился и прожал над шоссе и кузовами машин, доводя до головокружения. Темные очки, смоченные одеколоном платки на лбах, импровизированные укрытия от солнца, от ослепительных солнечных бликов и клубов выхлопного газа, вырывающихся из труб при каждом броске вперед, становились лучше и совершеннее, перенимались другими и оживленно обсуждались. Инженер вновь вышел из машины размять ноги, обменялся несколькими словами с супругами деревенского вида из "ариана",…

На третьи сутки ошалевший от буйных и бессонных празднеств Миша взмолился: – Давид, дай хоть эту ночь поспать по-человечески. Ну нет же сил! Тот сник, опустил плечи, пробормотал: – Да… Да, конечно, отдыхай… Отдыхай, дорогой… Вышел и тихо прикрыл за собой дверь. Мише показалось, что друг обиделся, он вскочил и пошел за ним на кухню. Давид обрадовался, засуетился: – Хочешь, кофе тебе сварю? – Да я уже весь трясусь от твоего кофе! – воскликнул Миша. – Давид, Давид!.. Неужели ты не видишь,…

Она закрыла дверь купе и обернулась к нему. Он стоял с белым от бешенства лицом. – Ты… ты строишь глазки каждому встречному самцу! – наконец выдохнул он сквозь прыгающие губы. – Тебе важно нравиться всем мужикам, даже таксисту, даже носильщику! Она качнулась, как от пощечины, схватилась за лицо. – Ты взбесился?! – пролепетала она. – Я сейчас… я выпрыгну из поезда, я… не намерена слушать эту гнусную чушь!.. …Минут через десять вошедший за билетами пожилой проводник-эстонец обнаружил в купе…

Она обрадовалась моему звонку страшно – благодарила, разволновалась, заплакала… И на меня обрушилась короткая и бурная, как ливень в горах, жизнь, любовь и неудавшаяся смерть этой двадцатишестилетней женщины. Я не прерывала, не могла прервать, не смела: литераторам знакома эта охотничья – как ни грешно это – окаменелость азарта, неподвижное напряжение рыбака, высидевшего хороший клев. – Я в Киеве родилась – вы представляете, что это такое, нет? Это оголтелый извечный антисемитизм учителей, учеников,…

Надо сказать, что раньше я очень любил фотографировать. И у меня была забавная привычка серьезно относиться к своим увлечениям. Ни разу, к примеру, я не сфотографировал тетку или дядю, от знакомых, просивших «карточку», умел отделаться заученными шутками. Теперь пленки было мало, приходилось экономить. Все же порой взгляд приковывала одинокая березка у края болота или печальный силуэт птицы на фоне неба, и я хитрил, как, бывало, мальчишкой, когда хотел избавиться от назойливых просьб – нажимал на…

Сережа не взял Светлану в экспедицию, потому что хотел отдохнуть от ее любви и сильного характера. Светлана – профессиональная жена. У нее нет другой профессии и другого призвания, кроме Сережи. И если бы Сережа, например, стал непьющий, нормальный, положительный товарищ – Светлане просто нечего было бы делать на своей должности. И очень может быть, она бы с нее ушла. Таких женщин Лилька называет крестоносцы, и удивительно, как эти крестоносцы находят свои кресты. Время тянулось настолько медленно,…

Вика позвонила на телевидение, выяснила номер телефона. И позвонила. Трубку сняла мама. Вика представилась как восхищенная телезрительница, что правда, и рассказала маме, какой у нее качественный сын – умный и красивый, что тоже правда. Вике приятно было это говорить, а маме слушать. Мама не была любопытной и не спросила Вику, как ее зовут, где она работает и сколько ей лет. Но Вике казалось тем не менее, что связь налажена и теперь она любит не в воздух, а непосредственно в его дом. Весь дом Владимира…

Но это позднее. Это не сейчас. Сейчас все сидели и слушали тетку, которая желала добра и советовала дельные вещи, но при этом разговаривала как барыня с кухаркой, которую она заподозрила в воровстве. В ее интонациях сквозили презрение и брезгливость. Романова выразительно посмотрела на человека, сидящего напротив, как бы показывая глазами, что она не приемлет этот тон, но не хочет спорить. Сидящий напротив, в свою очередь, посмотрел на Романову, как бы встретил ее взгляд, и Романова забыла про…

Мне показалось, что я ступила в костер, как Жанна д’Арк. Оказывается, холод обжигает. Очень высокие и очень низкие температуры производят одинаковый эффект. Стоять было невыносимо, так же как в открытом огне, но только без дыма. До блаженных снов было далеко, да, может, это и неправда. Может, это просто художественный вымысел. Но для того чтобы проверить, надо домогаться. А чтобы домогаться, надо дотерпеть. А чтобы дотерпеть, надо настроиться. В любом деле самое главное – настроиться. Мои волосы…

Очередь стояла криво, как синусоида. Все болтали на посторонние темы, а толстая продавщица Фомина громко ссорилась с Тимченко, которая стояла в очереди первой. Когда на пороге появился Фараон, стало тихо. Все задвигались, вытянули руки по швам и молча выстроились в затылок друг другу. Фараон подошел к прилавку, строго посмотрел на Тимченко. Тридцать лет назад она была троечницей и симулянткой, все уроки математики просиживала в медицинском кабинете. Сейчас Тимченко была кандидат наук, сама составляла…

— Я была бы рада, если бы вы соизволили превратить меня в волка, сказала хозяйка дома во время ланча на следующий день после его приезда. — Моя дорогая Мэри, воскликнул полковник Хэмптон, я никогда не подозревал, что у тебя есть подобные желания. — Вернее, в волчицу, продолжала миссис Хэмптон, было бы довольно неосмотрительно менять свой пол под влиянием минутного желания. — Мне не кажется, что подобными вещами стоит шутить, заметил Леонард. — Я и не шучу, уверяю вас, я говорю совершенно…

— Нет, пол чашки, — поправляет он. Чайник свистит и плюется. Я наливаю, стараясь рассчитать ровно пол чашки, он фыркает паром и брызгами, папа с удовольствием берет у меня из рук горячую посудину. — Правым глазом ничего не вижу, — делится со мной он. — Серьезно? — спрашиваю я, — а ну, закрой левый глаз. Он послушно закрывает левый глаз, а я подставляю ему под нос дулю, отказываясь верить в серьезность сказанного и надеясь услышать что-то вроде «Ну нет, такое уж я увижу», — но он молчит, доверчиво…

Сам я никогда подобных геройств не совершал и потому не могу художественно поделиться весьма ценным опытом шагания по снегу вдали от последних форпостов цивилизации. Поэтому трудно сдержаться и не предъявить читателю пространную цитату из Джека Лондона, тем более, что наверняка это благородное занятие мало чем изменилось за последние сто, да куда там, тысячу лет… «…Нет труда изнурительнее, чем прокладывать дорогу. На каждом шагу широкие плетеные лыжи проваливаются, и ноги уходят в снег по самое…

– Не смешно. – Не обижайся... – Да что уж там... Обижайся, не обижайся... Плохо дело... Я смерил несчастным взглядом квадратное солнце. – А помнишь, как тебя отшила Русалочка? – спросил вдруг Собак. – Да, и все лишь из-за того, что я люблю черную икру... Я печально вздохнул. – Да ладно тебе, не хнычь! Мне-то по сути дела, еще хуже... – Почему? – Ну что я вообще за персонаж такой, – Собак? – В смысле? – Что я из себя представляю? – Не знаю, автор тебя еще не описывал. – Ну а как ты…

Однако, через некоторое время на территории бывшего СССР начинаются странные перемены. После прогулок на природе у переселенцев возникает потребность говорить по-русски. Первые фразы «выпадают» из уст людей случайно, матерно. За этими людьми начинается охота, их изолируют. Но потребность в русской речи у переселенцев нарастает независимо от того кто это — президент страны или безработный. Русская речь уходит в «подполье», ею пользуются втайне, в кругу близких. Речь становится все более совершенной.…

— Волю к жизни, что ли? Теперь по законам темпоритма мы должны диалог этот прервать и представить читателю двух этих, неизвестно откуда взявшихся, героев. Что мы и делаем. Два молодых москвича, лет, скажем, 26–27, Мстислав и Герасим, фамилии пока что неизвестны, рано утром покинули столицу и отправились на «Ниве», принадлежавшей их молодой капиталистической компании, куда-то на север, в какой-то город, то ли Кошкин, то ли Мышкин, а скорее всего, Гусятин, если следовать по пятам классической литературы…

Кроме всех этих странностей, много еще новых дисциплин на кафедре стало появляться с прогрессивными веяниями из ректората. Преподаватели только за голову хватались, получая через флегматичную Жарикову расчасовку, в которой предлагалось за 14 лекционных часов дать студентам «основы менеджмента и маркетинга» в отдельно взятой отрасли в стране и во всем мире. Но этой кафедре повезло-таки с Нелькой Пысюк, которой было совершенно без разницы, что преподавать, она никогда не унывала! Каких только «колбасных…

После уроков Хиля все возилась возле Клавы со своим ранцем и громко сопела носом. Выходила она из класса поздно, уже когда с шестого урока к Клаве приходила математичка, чтобы заниматься с ней неправильными дробями. После уроков Клаву оставляли теперь каждый день, и она с тоской глядела в окно на улицу, где под старыми липами весело галдели мальчишки из их класса. Но потом у Клавы случилась радость — заболела математичка. Она выскочила вместе со всеми из школы, радостно махая огромным кожаным портфелем,…

Факт есть нечто однократное, это то, что было или будет в действительности. Истина есть нечто, что вовсе не нуждается в действительном осуществлении для того, чтобы существовать в качестве возможности. Судьба имеет отношение к фактам, связь причины и действия есть истина. Это было ему известно, именно поэтому жизнь связана с одними только фактами, только из фактов состоит и только на факты направляется. Чтобы узнать — необходимо время. Чтобы стать — необходимо именно это время. «…Будешь…

«Бамут», «Бамут», я «Тамбов-три». У нас «Воздух», «Воздух», прием. Голос из рации: «Тамбов-три», «Тамбов-три», подтвердите «Воздух». «Воздух», один в машине, Савелюшкин Артур Альбертович, госномер ( называет номер ), 177 регион, джип ( называет марку джипа ). Голос из рации: «Тамбов-три», вы на месте? На месте. Осмотрели все, он с трассы вылетел, дорога чистая. Голос из рации: «Бамут» «Воздух» принял, ожидайте. «Тамбов-три», понял, жду на месте. (Первому) Здесь сверни, и газу,…