Современная проза

«Ничего святого» — это мог повторить за командиром любой солдат, всякий офицер, если речь заходила о Докторе. Офицеры, например, только переглядывались, когда находили его за чтением гигантского факсимильного издания «Канона медицины», или «Дзя-и-цзина», или что-нибудь в этом роде, в то время когда на восточной границе происходили кровавые схватки с захватчиками, а в дивизионе солдаты спали в сапогах, с оружием, и ленты пулеметов заряжались боевыми патронами убийственной силы — трассер, бронебойная,…

Анна сказала: «Что, кто нибудь звонить собирается?» — но тут будка открылась, и Папаша сказал: «Здравствуйте, Лариса Аркадьевна. Вот, позвольте вам представить. Впрочем, вы, наверное, уже знакомы», — она сначала растерялась, а потом подала руку: «Очень приятно», — и пошла с нами. По дороге мы вспомнили: это когда снимали на Речной у лесника, так она с матерью жила там на первом этаже, вход с веранды, и все вместе ездили на ту сторону за земляникой в окопы напротив рыбокомбината, где торчали пни…

Через минуту хрипло зазвенел второй звонок. Уильям шел к своему классу сквозь пропахшую всеми парфюмерными запахами толпу и напевал себе под нос старую песенку – медленно и протяжно, подражая негру певцу, который в этом году вернул ее из небытия: – Ла-аванда, дилли-дилли, Синенькие цветы; Был бы я королем, дилли-дилли, Королевой бы стала ты. И, напевая, вдруг почувствовал ликование, которым был полон его день. Он знал все ответы, он всё подготовил, учителя вызывали его, только чтобы поставить…

В ту пору, когда был сделан этот снимок, моей маме вздумалось отправиться в Нью-Йорк. Чем именно она собиралась там заниматься, мне неизвестно. Но ее отец наложил запрет на поездку. «Запрет» – слово по нынешним временам нестрогое – тогда в старомодной провинции звучало вполне весомо, и его очевидная суровость из уст «снисходительного родителя» еще долгие годы угнетала атмосферу в доме, и в детстве, когда одна из маминых бесконечных стычек с дедом выплеснулась в крик на грани рыданий, я вдруг ощутил…

Ребекка тоже отличалась бледностью, но скорее напоминала карандашный рисунок: ее тяжелые веки и безупречно очерченные губы вызывали в памяти графику Леонардо да Винчи. – Кому хереса? – бархатным голосом спросил Ричард с высоты своего роста. – Может, ты предпочитаешь что-нибудь покрепче? – предложила Ребекке Джоан. Этот вопрос будто возник на рекламном щите, где изображение меняется в зависимости от угла зрения, и Ричард прочел в нем явное указание на то, что сегодня он сам будет распоряжаться…

Я ему говорил, когда мы с ним сиживали на кухне под Новый год: — Неужели не скучно было прозябать в четырех стенах? Он в ответ: — Некогда было скучать: то шахматы, то разные процедуры, то уколы инсулина, то трудотерапия, то посетители, то обед. Правда, достали они нас этим инсулином, которые и нормальные были, сошли с ума. А в остальном я себя чувствовал, как рыба в воде, потому что интересная была жизнь. Главное, с утра до вечера у нас в палате велись всякие поучительные разговоры, хотя я…

В ящичках секретера с левой стороны я храню счета, фотографии, вырезки из газет, художественные открытки, коллекцию почтовых марок в кляссерах размером с записную книжку и разные документы, как то: свидетельства о смерти обоих родителей, паспорт, военный билет, водительские права. Потайной же ящичек, так хитро устроенный, что его не отыщет самый искусный вор, служит у меня заместо копилки для мелочи, и когда ее набирается порядочно, я иду с холщовым мешочком пить пиво в заведение под названием «У…

1925 «Своими путями». 1925 СЕРГЕЮ ЕСЕИИНУ До свиданья, друг мой, до свиданья… С. Есенин Среди всех истерик и ломаний эстетических приятств и пустоты — только Ты — благословенный странник, послушник медвяной красоты. Только Ты — простых полей смиренье, дух земли прияв и возлюбив, как псаломщик, пел богослуженье для родных простоволосых ив. И один, ярясь весенним плеском, мог видать в пасхальный день берез, как по-братски бродят перелеском рыжый Пан и полевой…

Она подошла и достала из ранца большую пеструю глянцевую пластинку, каких я до того никогда не видел (похожую мне привезет отец из Бельгии лишь двумя годами позже, когда его выпустят-таки на какую-то конференцию). Она протянула мне пластинку и спросила: — Слушать? От неожиданности я неточно понял ее, но на всякий случай кивнул. — Ты слушать Билл Хеллей? Но во второй раз ее вопрос прозвучал скорее повелительно. Я послушно взял пластинку, стараясь держать так, чтобы на конверте не оставалось…

«Вы про кладбище не пишите. Тут сложно между русскими и казахами». Я уважаю все обычаи, может, с точки зрения мусульман, наш обряд погребения, православный, тоже не ахти как хорошо смотрится. Я с ним подружился, с директором, как коммунист с коммунистом. У нас были взгляды схожие, общие взгляды на многие вопросы. Он мне доверительно про всякие местные ужасы рассказывал. Сейчас про это дело по телевизору запросто, а тогда — ни-ни. Берегли дружбу народов. Свадьбы праздновали: казах и русская. Русский…

Вышли из храма, когда купол и колокольня засияли небесно-розовым светом. Было прохладно. Но розовый свет всё более светлел, отливая золотом, всё ближе сходил к нам, и ощутимое вхождение в новый день, как рождение в новую жизнь, было восхитительно. Трапеза для работников и паломников проходила на этот раз отдельно от братии, в подвальном этаже архондарика. Выстроившись в небольшую очередь, подходили к кастрюлям с едой, накладывали, кто чего желал, для розлива был установлен автомат — в общем, столовая…

— Мам… я когда-нибудь умру, и меня совсем не будет? — громко спросил он и почувствовал, как ладонь её вздрогнула. — Что ты, сынок, на всё воля Божья. Надо молиться Господу, он дарует тебе долгую жизнь. Виктор никогда не видел мать сердитой, вышедшей из себя. Наверное, поэтому Бог забрал её к себе, а он остался один. Отец Виталий, который стоял вместе с ним у могилки матери, сказал: — Мы с тобой почти одинаково зовёмся… Живи у меня. Несколько лет Ткачук прожил при церкви, но вскоре не стало…

— Да, героическая была у нас Родина! — вздохом отозвалась гостиная. — Помянем Родину! — чуть не хором дружно согласились женщины. — Без Родины не жизнь, маята одна. — Родина — род — рождение — родители — предки наши! — Помню, — опять вбился в гул женских голосов бас Георгия, — на автозаводе у нас в былые-то времена на маёвки в лес выезды организовывали. Особенно в те места, где встреча советских войск с партизанами состоялась, ведь директор наш, Иван Михайлович, партизанским командиром был.…

Ханни уже начал работать на новом месте, молодых врачей принято загружать по самое некуда, и поэтому по будням он приезжал в больницу только поздно вечером, чтобы увезти Марихен домой. Разговаривали они мало. Не было теперь такой темы, от которой бы Марихен не передёргивало и со словами: «Ханни, пойми, я пока не имею больше права об этом говорить!», она превращалась в соляной столп. Марихен стала считать, что всё, что может доставить ей удовольствие, — книжка ли, шоколадка ли, — это оскорбление…

— Да ты что, смеёшься? А в противном случае — что? — Сначала — предупреждение, повторно — выписка без компенсации. Всё юридически грамотно оформлено. — Ну, и крут ты, мужик! Где-то я читал, что подобные методы практикуют монахи в буддийских храмах, там ещё надо всегда улыбаться и спину держать прямо, иначе палками поколачивают недовольных. У тебя хоть без этого, надеюсь? — Обходимся без палок. Кстати, сигареты на стол выкладывай, и коньячок мне оставь на память. Первая мысль Василия…

Страшнее её белых глаз и костлявой головы было то, что она не обращала на его протесты никакого внимания. Мальчик решил, что она так издевается, и выкрикнул самое скверное слово, какое только мог себе позволить: « Противная!!!» Его услышали, но не тётя Аня, а вошедшая мать. Секунду спустя щека у него горела. А тётя Аня продолжала дребезжать своё. Она была не только незрячей, но и совершенно глухой, и происходившее в её бедном мозгу давно уже не зависело от окружающего мира. Вот только объяснить…

А ещё есть Жанночка, так с виду симпатичная, в первом классе, но у неё почки отказывают постепенно. Гвоздёв говорит, умрёт. А если б была у неё мама, наверное, отдала бы ей свою почку. А ещё был Серёжа. Розовый, точно с мороза, он забегал в комнату на минуту; что-то тянуло его обратно, но мы не знали — куда. Он был классный футболист, с ним было здорово играть. Он никому не любил мозолить глаза. И никому ничего про себя не рассказывал. У него был рак полости рота, редкое заболевание. Если б мы…

Говорит баба Фрося и так светло улыбается, что и моя тьма проясняется. * * * Мы с мужем были уже женаты, но жили какое-то время врозь: я в районе, он — в городе. Не было своего пристанища, встречались по чужим углам, пряча любовь от посторонних глаз. И вот, наконец, ключи от квартиры в кармане, и я приезжаю на смотрины. Декабрьский день — морозный и солнечный. У мужа обеденный перерыв, и мы спешим посмотреть наш дом. От его работы едем на трамвае, и у меня тревожно сжимается сердце. Какие…

Когда мы вернулись, естественно, не в самом лучшем расположении духа, наш незваный гость уже до конца поведал капитану о своих приключениях. Разговорился после пережитого шока. Из этой малопривлекательной истории выяснилось, что 35-летний Леша приехал с Запада, где не преуспевал, как и многие слетевшиеся сюда грачи, покорять этот мнимый «Клондайк». Но надежды его — увы — не оправдались. Оказалось, что земля здесь вовсе не напичкана алмазами, как втирали ему по пьяни те, кто где-то когда-то краем…

Не жди, пора! Вот уже и весна. Приятно, что она начинается с замечательного праздника, легкого и жизнерадостного, игривого, шаловливого и томного. Это день кошек. Отмечается первого марта. Вы не знали? Сразу за кошками, третьего числа, отмечают свой праздник другие загадочные существа — писатели. Если кошек каждый из нас видел в изобилие, то живых писателей, только по телевизору, как экзотических существ из программы Путешествия натуралиста. Я видел несколько писателей живьем, но они были маленькие,…