Современная проза

Где-то через неделю Джеральд позвонил мне и пригласил на новоселье. Он пообещал мне встречу с восхитительной Стрельчихой с грудью, как налитые яблоки, и губами цвета спелой малины. -- Вы очень скоро вступите в фазу повышенной активности, -- выпустил Джеральд на прощанье стрелу. В его устах это прозвучало весьма многообещающе. Однако, поразмыслив, я пришел к выводу, что активность сама по себе вещь крайне бессмысленная. Муравьи с пчелами тоже активны, причем, постоянно и что с того? К тому же меня…

В России в 90-х годах вышел его роман "Охота на овец". Несмотря на стойкую приверженность американской литературе, любимый писатель Мураками - Достоевский. "Братьев Карамазовых" он называет "абсолютным романом" - романом, где есть все, о чем хочется сказать писателю и что хочется узнать читателю. Шагом к "эталону Достоевского" Мураками считает свои "Хроники Заводной Птицы", над которыми он работал четыре года. Рассуждая о смысле писательства, Мураками в одном из интервью сказал: "Рассказывание…

Когда корабль попадает в шторм, паруса, как правило, убирают, но бывает и так, что особенности ветра требуют, чтобы все паруса были подняты. Когда же на корабле вспыхивает пожар, то хоть поднимай паруса, хоть сворачивай — для борьбы со всепожирающим пламенем большого значения это не имеет. В логике поведения венгров, их мышления и обращения с языком было нечто, что трудно назвать ошибочным или порочным, — просто в ней, этой логике, был изъян, характерный для всякой неоднозначной вещи. Поскольку…

— Ты что ж это творишь, Вирджиния? — сказал он, сваливая мешки у моих ног. — Торчит здесь, лясы точит с каждым всяким! В армии, знаешь, на все дела дается жесткий срок, там шутки шутить не любят. Я извиняюсь, — прибавил он, обращаясь к миссис Рафтери. Сгреб меня в охапку, разыгрывая пылкую любовь, и крепко прижал всем телом к себе, чтобы я ощутила его напоследок и посильнее мучилась из-за своей утраты. Потом влепил мне поцелуй — по-хамски, чуть было губу не прокусил, подмигнул, сказал: — Ну…

VI. Так Анджело на всех навел невольно дрожь, Роптали вообще, смеялась молодежь И в шутках строгого вельможи не щадила, Меж тем как ветрено над бездною скользила, И первый под топор беспечной головой Попался Клавдио, патриций молодой. В надежде всю беду современем исправить И не любовницу, супругу в свет представить, Джюльету нежную успел он обольстить И к таинствам любви безбрачной преклонить. Но их последствия к несчастью явны стали; Младых любовников свидетели застали, Ославили в суде взаимный…

Любовь Львовна внезапно засобиралась: — Он сейчас занят очень, к сожалению. Роман заканчивает и повесть. Нам уже пора… — Она растянула губы в вежливой улыбке. Глаза же смотрели на нового соседа не по-доброму. Разговор про Ладогу ей не понравился и сосед тоже. Пока они шли к дому, Левка спросил у матери: — А папа какой роман пишет, про чего? Любовь Львовна одернула: — Роман и повесть. Не приставай. Начальник Глотов приснился Леве в первый раз в ночь после этого чая из самовара. Вернее, это…

Iх даволi многа, часткова яны налазяць адзiн на адзiн. Куточкi нiжнiх бязладна высоўваюцца ва ўсе бакi, яны спiсаны акуратным почыркам, радкi шчыльныя. Верхнi аркуш - адзiны, якi вiдаць цалкам, - спiсаны толькi да палавiны; сказ абрываецца на сярэдзiне радка, за апошнiм словам - нiякага знака прыпынку. Правей ад гэтага аркуша - край другога, нiжняга: вельмi выцягнуты трохкутнiк, аснова - каля двух сантыметраў, вострая вяршыня накiравана да задняй часткi стала - туды, дзе слоўнiкi. Яшчэ…

Эта сцена настолько интересует меня, что проявляются все новые и новые подробности — вот круглая площадка с зенитками, вот какие-то пыльные ящики, вероятно, со снарядами. Небо серое, в тучах, с пригорка видна широкая полоса темной, тяжелой реки с мелкими волнами. Холодный ветер. Акации, рябины дрожат на нем своими изящными листиками, БАБАХ! разрывает воздух выстрел. Открывшиеся двери вырывают меня в текущую реальность. Станция "Гидропарк", входят пляжники. В вагон вкатывается инвалид-попрошайка…

Труба обрушилась на крышу здания второго цеха, с ржавым грохотом проломила ее и лишь потом, расколовшись, рухнула на землю кучей битого кирпича, погребая под собой не успевших удрать. Большая часть ее, не могущая поместиться на промке, перевалила через крышу, упала на запретку, повредив при этом монастырскую стену и, даже, перевалила через неё, чем второй раз за эту ночь вызвала пронзительный визг лагерной сирены. Разлетевшиеся осколки побили остававшиеся целыми стекла цехов и ртутные фонари. …

- Дай по пояснице... вполсилы. Второй заход - для тела. Дубовый веник пусть хранится на черный день; а березовый методично взлетает и опускается - плечи, спина, поясница, ноги; ноги, поясница, спина, плечи. Косточки прогреты, сердце гоняет кровь по всем закуткам. Насморк, грипп, радикулит и прочая зараза выбиваются на втором заходе. Теперь перевернемся наоборот - плечи, грудь, живот, а место пониже живота прикрываешь ладонью из чувства самосохранения - Стабилизатор хотя и не дурак, но может не…

* * * Два человека, таща котел, вышли из замка и направились к берегу озера. Им навстречу незаметными волнами пошел песок… ЧАСТЬ 3. Два человека упрямо тащили котел, шевелящееся в песке затаилось — из песка показались сначала пальцы, а затем мощные руки… — Слышь, устал я, давай поставим эту бандуру, руки сменим. — Давай, — Хлюстов по команде Антона бросил котел на песок, раздался хруст и вопль боли, — прости Антоха, на ногу что ли? — Не-а, а ты не ушибся? — Нет, ну что, потащили? — Ага… — Как…

— Это еще что за имечко?! — воскликнул Хакстер, когда Лиам–Пат сказал, как его зовут, и окрестил его Миком. — А, ирландские штучки, — приговаривал он, даже если Лиам–Пат действовал вполне разумно, например, укладывал в грязь доски, чтобы катить по ним тачку. Как то в воскресенье, когда Лиам–Пат проработал у Хакстера месяца полтора, ему позвонил тот самый Фини . — Как дела? — спросил Фини. — Обжился тут? — Обжился, — ответил Лиам–Пат. А спустя несколько дней, когда он с двумя приятелями–ирландцами…

Сейчас, лежа в кровати, Элеонор вспоминала, с каким выражением лица Лиз Джонс произносила эти слова, и как через несколько месяцев сказала, что мальчик по имени Рого Полини в два раза лучше Гарета Свэйлеса, а еще некоторое время спустя - что по сравнению с Тичем Айлингом Рого Полини просто смешон. Другая девочка, Сюзи Крамм, сказала, что Рого Полини никогда не нравилась Лиз Джонс, потому что Лиз Джонс все время извивалась, щипалась и выводила этим его из себя. Как раз незадолго до того Рого Полини…

Вот уже шестнадцать лет работал он в детской радиопрограмме, распевал песенки для малышей вместе с мисс Олсоп и озвучивал роль Зигфрида — Кролика в цилиндре, всеобщего любимца детворы. Работа оставляла ему довольно много свободного времени, и больше всего он любил проводить свой досуг в зоопарке, наблюдая за невинными забавами маленьких и беззащитных созданий природы. Он знал, как пройти к их вольерам, минуя крупных и опасных млекопитающих. Если ж ему приходилось все же идти мимо львов и тигров,…

И оказавшийся талантливым Пупкин отдает шесть книг по четыреста долларов, и они уходят тиражом по пятьдесят, допустим, тысяч, из них половина - мягкие покет-буки, и издатель зарабатывает полдоллара с твердого и десять центов с мягкого - всего девяносто тысяч баксов. А Пупкин - две с половиной тысячи. К третьей книге он умнеет, к пятой - звереет, после шестой бежит в другое издательство, ругаясь матом. А издатель рассказывает, какой свиньей неблагодарной оказалась эта тварь с помойки. Короче: за…

— А как же ты снова начала видеть? — После лечения в специальной больнице. Там все были такие заботливые. Ты в похожем месте работаешь. — Вот как… — протянул я и, подумав, добавил: — Извини, конечно, за нетактичный вопрос, но почему все-таки ты ослепла? Ящерица сглотнула. — Ну это… Потому что у нас в доме случилось ужасное… а потом… ну, в общем, я все видела… — Если тебе тяжело об этом вспоминать, то не стоит рассказывать, — сказал я ей. Родители ее в добром здравии. Не разводились. Я…

Самый сильный спусковой крючок на глупости. Психологически у любого взрослого мужика любовь к женщине – это прокрутка второй раз своей детской любви к матери. А тут из-за дешёвой материнской ревности такой болезненный удар в одно и тоже место. Решил Рыжик всех наказать. Возлюбленную свою и мамочку в первую очередь, ну и себя тоже. Да и вообще весь мир, за то что он такое говно и Рыжика не оценил. Решил Рыжик показушно сдохнуть, и чтоб все вокруг него бегали да жалели. Абсолютно детское желание «несправедливо»…

На широком дворе дряхлого первосвященника Анны, что почти в самом центре Иерусалима, придверница Руфь чистила большой бронзовый котел, тщательно натирая его песком. Неподалеку горел костер, жадными языками облизывая подступающую тьму, бликами танцуя на серых лицах рабов, окруживших его со всех сторон, придавая им странное, зловещее выражение. Всполохи костра искорками вспыхивали на боках пузатого котла, загорались в больших, как у газели, глазах Руфи, и в её задорном девичьем смехе. — Малх, возьмешь…

…Прошел еще час. Каляев переминался на позванивавшей куче. От его топтания то и дело какая-нибудь штука, гремя, скатывалась вниз. Каляев провожал ее взглядом. Наконец закат опустился на верхушку кучи. Собаки нет. Определенно, пес опередил его и ушел на Марьяновские. Или с Цезарем что-то приключилось? Может быть, он угодил под машину и сломан колесами и его надо искать в городе? Снова взгляд Каляева прошел от теней города к взблескивающим плоскостям оставшихся болотных луж. Теперь, когда…

— Это вы?.. Я только что получил телеграмму о том, что Штольц проверил и подтверждает всё, он успел уже на три дня раньше… Я не особенно доверяю Штольцу… Да, да… Я имею на это основание и всё-таки еду сам… Он вышел, на ходу поцеловал в щеку Веру и вскочил в машину. Шофёр вовремя нажал рукой рычаг, отпуская тормоз, и машина, загудев, понеслась к пристани. Это было ровно в девять часов вечера, 25 июня 1925 года [1] . В половине девятого, в тот же вечер, с запада прилетел двухместный аэроплан,…