Ужасы и мистика

…и много чего и… Не выдерживаю: – Ну не будете же вы меня подозревать только потому, что Брайтон меня обскакал? Колдуэн косится на меня: – А с чего вы решили, что это именно Брайтон хотели на тот свет отослать? – Ну, хозяин-то в доме… – …и что, что хозяин, в доме-то до хренища народу было, Самайн все-таки… гости, прислуга… Не успеваю дослушать, мир обрывается, я снова оказываюсь в маленьком городке сто лет назад, отскакиваю с дороги – даром, что по ней никто не едет, уже на всякий случай…

– Вы в безопасности. Тем же вечером я разговорился с одним физиком, который жил там же, в особняке – он оказался интересным собеседником, увлеченно говорил о скрытых в космосе многомерных пространствах – но что-то подсказало мне, что мы с ним так и останемся случайными знакомыми, не больше. А вот неразговорчивый математик приглянулся мне намного больше – я почувствовал в нем родственную душу, впрочем, нам еще предстояло как следует познакомиться. На ужин была индейка с гарниром из кабачков, потом…

Вот так Тимка и не успевал сделать свою машину, ни разу не успевал, даже не начинал. А зря, Тимке же за такую машину все человечество спасибо скажет, и памятник поставят… Так что этим летом Тимка твердо решил сделать такую машину. Вот прямо с первого июня. Вот прямо сейчас. Вот зря, что ли, выставили на помойку круглый бак, вот Тимка в нем все и сделает, вот пружины добавит из дивана старого, Тимка на картинке какой-то видел, там из умной машины пружины торчали. Ну и лампочек добавит, дома выкрутит,…

– Вот те на, целый город пропал… был, и нету… – кивает холеный, будто в ответ Рюхиным мыслям. – Ну… а я как бы это… видела, как целая деревня пропала… вот так… в небо взлетела… и пропала, – верещит Тюша. Рюха сжимает зубы. О-ох, помолчала бы, и так несет от тебя, как с помойки, а изо рта и вовсе… – Да, вас как звать-то… молодые люди? – холеный недовольно щурится. – Рюха он, а я Тюша. Рюха мысленно хлопает Тюшу по тощей спине. – Это что ж за имена такие? – Катюша она… Катерина Степановна……

Он поднимает голову, прислушивается. Показа… нет, не показалось. Помере… нет, не померещилось, так и есть, мелодия бесконечно издалека, нет, быть не может, никто не может играть его мелодию, он же её ещё не написал… А вот может. Играет. Наконец, он понимает, кто игра… нет, не кто – а когда. Он смотрит. Ищет. Восемнадцатый… нет, не восемнадцатый. Девятна… нет, тоже не то, двадцатый – кто-то пиликает его мелодию, но не ту, не ту, двадцать пе… нет, не то… А вот. Отсюда он даже…

Флориан взглянула на лицо мертвой женщины со светлыми, пшеничного цвета волосами. Аккуратные, благородные черты. Бледная пергаментная кожа. Изящные линии скул. Когда-то полнокровные, а теперь – посиневшие губы. Тонкий нос с едва заметной горбинкой. Высокий лоб, изрезанный глубокими царапинами с рваными краями. Но несмотря на чудовищное увечье, не оставалось никаких сомнений: это ее лицо. Перед Эммой Флориан лежал ее собственный труп. Глава 1 24 часа назад Холодное январское…

Боюсь, на фотоаппарате На кнопку "спуск" не попаду… Ходит, пританцовывая, вокруг штатива.      …Как время тянется, когда ты Бездельничаешь, но как скор Его безумный бег завзятый, Когда в запарке распроклятой В твоих делах возник затор. Для смертников и для влюблённых Час словно быстротечный миг На фоне дней ленивых, сонных И часто попросту пустых…      …Для тех, кто вынужден порою Кого-то или что-то ждать, Час также полон пустотою, Тягуче-вязкою, тугою… …

Некоторое время спустя Ларсен был. разбужен стуком в дверь каюты. Стук становился все настойчивее, и Ларсену стоило немалых усилий открыть глаза и опустить ноги на пол. Все тело болело. Когда он встал, боль усилилась. – Что там еще? Дверь открылась. На фоне сгущающихся сумерек Ларсен увидел силуэт молодого матроса. Этот был фермер, впервые вышедший в море, и Ларсен не мог вспомнить имени этого парня. – Капитан Ларсен, – сказал матрос, войдя в темную каюту, – вы… вы в порядке? – Что случилось,…

Повесив трубку, я начала жаловаться на тяжелую судьбу родителям. – Собирайся, – ответил папа, – отвезу тебя на машине. Мы, простолюдины, должны работать на благородных. Раньше это называлось барщиной. Мама удостоила нас обоих суровым взглядом. В общем, через два часа я уже поднималась по лестнице сталинского дома. Москва без пробок какая-то слишком маленькая. Старенькая однокомнатная квартира ломилась от моих двоюродных сестренок. Кроме меня там были близнецы Варвара и Любава Шаховские, Рогнеда…

Постепенно доктор отремонтировал полуразрушенный пустующий дом, купленный им за бесценок, пристроил к нему ещё несколько чуть меньших размером строений и надстроил над старым каменным забором новый, спрятав от любопытных глаз за трёхметровой высоты глухим ограждением своё жилище. Мирная послевоенная жизнь потихоньку входила в своё русло, и к доктору привыкли, отмечая лишь регулярно появляющиеся в селе дорогие машины или причаливавшие со стороны моря к дому затворника катера. * * * Сделав…

На самом деле даже двум парням-санитарам было тяжело с ней управиться, а что делать? Они только что не били ее, хотя мне кажется, и это бы не помогло. Дело в том, что глаза у Алисы уже в тот момент были, как бы это сказать, не совсем человеческими. Нет, это не как в фильмах или мультиках – отсутствие зрачка или полностью закрашенные глаза – нет, тут было что-то другое. Я скорее чувствовал всем своим существом, что эти две штуки у нее в голове, это уже не часть ее тела. Знаете, такое чувство бывает,…

С трудом разбирая невнятные слова, Федор вновь и вновь перечитывал четыре строчки, наполнявшие его душу радостью. В волнении необычайном понял наконец, что Марфинька велела ему быть этою же ночью в два часа у ее балкона в саду. Еще не было и двенадцати, и Бутурлин не представлял себе, как вынесет он вечность двухчасового ожидания. Сутолока бала его угнетала; его сознание давили мигающие свечи канделябр, голубые лакеи, бесшумно ступая, разносившие прохладительные напитки, и толпы девушек, скользивших…

Рассказ рыбака: «…В следующее мгновение этот здоровенный рыжий безумец принялся трясти меня, как собака крысу. "Где Мэв Мак-Доннал?" – заорал он. Клянусь всеми святыми, любой напугался бы не на шутку, повстречавшись в полночь в безлюдном месте с сумасшедшим, которому вздумалось разыскать женщину, скончавшуюся триста лет назад». * * * – Вот каирн, который ты хотел найти, – сказал я и осторожно прикоснулся рукой к одному из шероховатых камней, из которых было сложено возвышение, поражавшее симметричностью…

И голос почтенного гамбургского арматора поневоле прозвучал несколько неприязненно, когда он ответил на реплику шкипера: – Стоит ли бояться мертвых пиратов, герр Майзерн? А от живых Немецкое море, да и Балтийское, слава Господу, очистили. Клаус был последним из промышлявших регулярным разбоем. Прошли времена, когда кишевшие в здешних водах витальеры смогли даже выбить Орден с Готланда и основать свою «республику»… – Так оно так, – гнул свое шкипер, – но поговаривают… Он сделал паузу и неожиданно…

Життєве кредо Наталки Шевченко: «Ніколи не здавайся». І її герої так само не здаються – кожен до останнього змагається за себе та… за інших. Вони справді змінюються. Вони справді заслуговують на другий шанс. Тож «якщо літературний персонаж хоче жити, письменник тут безсилий». А читач, перегорнувши останню сторінку цієї захопливо-моторошної книжки, має нагоду замислитися й над власним життям. Спитати себе, чи достатньо добре вміє він любити і приймати любов, цінувати й берегти найближчих, просити…

Волчья бухта, где обосновалась школа спортивного плавания, была узкая. С двух сторон ее плотно охватывали горы. Если отплыть подальше и что-нибудь крикнуть, например: «Харитонова – дура!» – это слово полчаса будет эхом метаться между гор. Если бы Маринка тонула, она бы крикнула, и ее услышали бы. Это все из-за Светки! В секцию по плаванию Томка Цыганова пришла самой первой и плавала лучше всех. Тренер Наталья Ивановна удовлетворенно кивала и не забывала повторять Томкиным родителям, что из…

– Михаил!.. Ведь я знаю тебя уже давно!.. Однако перестаю узнавать в тебе былого закоренелого атеиста, коим ты был лет десять тому назад?.. – Сирота с недоверием глянул на Круглова. – …Все, будто бы, с ума посходили!.. Кто в религию, кто в оккультизм ударился!.. Звоню как-то оперу с «земли», а он, сволочь, мой вызов сбрасывает!.. А позже выяснилось, что этот «исусик» хренов, видите ли, службу в церкви стоял!.. У меня два трупа, а ему некогда!.. В отличие от нас, бездельников, он, видите ли, серьёзным…

Так считали, конечно, далеко не все. Но многие. Соседи по дому, например, встречаясь с этой надменной величественной старухой на лестнице, подобострастно здоровались и торопливо уступали дорогу – все они, как один, были отчего-то уверены в том, что госпожа Вострикова сведуща заодно и в колдовстве и знается с нечистой силой. Поэтому никто и никогда не забегал к ней за солью, не пытался привлечь к участию в субботниках и не требовал даже выплатить свою долю за установку кодового замка на парадную дверь.…

Как же… Щ-щас… Меня здесь никто не понимает… Нет, не то. Я – холостой патрон в обойме жизни… Тоже не то… Наш мир слишком груб и жесток для такой личности, как я… Опять не так… Ван Клик сидит на последнем этаже Бизнес-Сити. Отсюда, с высоты, город кажется маленьким и жалким. Его можно закрыть ладонью. И не видеть. Ван Клик пишет на планшетнике последнее письмо. Подбирает слова, которых нет. Кажется, сколько раз подбирал слова, проигрывал фразы – и все, и на тебе, ни…

В последнем порыве жизни Жильбер Орси вытянулся на своем кресте, и обмякшее тело, дернувшись, поникло. – Как я была права! – закричала женщина, которую седой настоятель назвал Катериной ле Муи, сжимая кулаки. – Его не распинать надо было, а оставить в мешке с котами. Чтобы они ему не только глаза выцарапали, но и вырвали его поганый язык! – Права, права, – взмахнул рукой в железной перчатке бородатый в доспехах, названный Бертраном де Го. – Однако распять его было надо. Как бы ты иначе его оскопила?…