Военная проза

Иногда мне казалось, что я пишу рассказы, но выходило, что я пересказываю чужие повести, и даже целые куски Тургенева и Толстого легко укладывались в мой рассказ о моих героях — таких же, как я, шестиклассниках. И в этих дневниках, когда я после перечитывала их, только одно место было про блокаду: «Коптилка не горит, писать трудно. Вытащила фитиль — он обгорает, окунула в керосин — погас. Гаснет, гаснет… Если сейчас погаснет, мы все умрем, а если не погаснет — все останемся живы… Горит ярко». …

Дымили костры, возле них бегали дети, пахло горячей пищей, духом человеческого жилья. И Алесь был там с матерью и сестренкой Анютой. Но вот незадача: тетка Гануля, разбирая свой немудреный скарб, не нашла самого дорогого платка, который подарил ей сын, когда приезжал последний раз из Минска. Когда уходили из села от немцев, старая недоглядела, видно, впопыхах и оставила сыновний подарок где-то в хате. Чуть не заплакала тетка Гануля от досады. А под вечер, никому ничего не сказав, отправилась знакомой…

Второй человек в иерархии фашистской Германии, рейхсмаршал Герман Геринг слегка улыбнулся, а потом, посмотрев на седовласого господина, с легкой иронией ответил: — Ты прав, Олаф. Как видишь, прицел у меня со временем не сбился. Тот, кого Геринг назвал Олафом, слегка наклонился к уху рейхсмаршала и, чтобы не смогли услышать остальные, тихо произнес: — Да, Герман, прямо как тогда, в шестнадцатом году, когда ты сбивал самолеты Антанты над Францией. Здорово ты их тогда спускал с небес на землю……

Легоньков глубоко затянулся, разгоревшаяся цигарка осветила нос, губы. Выпустил дым, лениво отозвался: — А кто ж его знает. Андрей, только этого и ждал. Мнение сержанта его мало интересовало — важно было получить слушателя, чтобы высказаться. Заговорил быстро, напористо — такого не перебьешь. — Больше, чем полгода, по-моему, им не продержаться. На месте ихнего микадо я бы вообще сразу поднял лапы кверху. Когда мы ударим — тут уже все… Эх, Ваня, как же у меня сердце дрожало, когда через мою…

Всего им написано восемь романов и четыре повести. Первым на русском языке вышел роман «Кукла и комедиант» (журнал «Дружба народов», 1973 г.), сразу же обративший на себя внимание не только советского, но и зарубежного читателя. Сейчас он переводится на эстонский, литовский, болгарский, польский, словацкий и испанский языки. В 1975 году в журнале «Дружба народов» печатается роман «Итог всей жизни». В романе «Кукла и комедиант» В. Лам рисует Латвию военных и первых послевоенных лет. Но это книга…

Из синагоги, куда им приказано было собраться и все ценное взять с собой, несколько дней подряд гоняли только мужчин невеликими партиями, чтобы могилу копать. По улице нашей путь пролегал кратчайший до опушки Карховского бора, где немцы взрывали мерзлую землю, а мужчины обязаны были котлован углублять. Вечером же, чтобы мужчин обратно не гнать в синагогу, — их убивали в этой же яме-могиле. И пулеметное ржание с эхом испуганным билось над нашей окраиной в небе морозном. В день последнего расстрела…

Надюшка стояла внизу, под насыпью, и, задрав голову, размахивала букетом. С таким же вот эшелоном уехал недавно ее отец. Он уже две недели воюет с фашистами, а эти едут ему помогать. Эх, добросить бы до них букет! Бойцы улыбаясь махали светлоголовой девочке. Один из них что-то кинул. К ногам Надюшки упали четыре баранки, нанизанные на веревочку. Она подняла их, не успев даже заметить, кто бросил ей этот гостинец. Мимо, грохоча колесами по мостику, уже мчался последний вагон, на ступеньках которого…

Широко открытыми глазами мы смотрели на этого молодого, ненамного старше нас, смуглолицего человека. Он, наверно, заметил нашу растерянность. — Не удивляйтесь, хлопцы, что я вас остановил… Мы с вами еще встретимся, меня сюда инструктором назначили. Давайте знакомиться: Рубанов. Мы с Данькой назвали себя и по очереди пожали ему руку. Домой возвращались веселые и возбужденные. Распрощавшись с Данькой, я задумался над тем, как сказать дома о своем желании записаться в аэроклуб. Я знал — отец…

Журнал «Война», № 54. Петроград, 1915 год.

В нескольких метрах от виселицы на траве запеклись густые мазки бурой крови. Над мертвым человеком, все еще стянутым по рукам и ногам обрывками троса, сидела простоволосая седая женщина, тихо стонала и причитала без слез, ослабев от непосильного горя. По опухшему лицу трупа ползали прилипчивые зеленые мухи, и женщина сгоняла их вялыми взмахами коричневой сморщенной руки… И вот Осипов, очень впечатлительный, так и не смог отделаться от виденного. Он ходил подавленный, мрачный, иногда вдруг беспричинно…

Словно успокоенный безлюдьем вокруг, юноша поворачивается к гавани спиной и снимает темные очки: вода у берега приобретает спокойный травяной цвет, посветлевшее небо поднимается высоко. Он разматывает шарф, снимает пояс и расстегивает старенький бежевый плащ. Ветер сразу распахивает полы одежды, проникает к груди и с легким холодным щекотанием расползается по всему телу. Юноша жмурится. На тонком умном лице его появляется усмешка. «Пусть продувает, — шепчет он, как человек, привыкший в одиночестве…

Июньские дни 1941 года, канун Великой Отечественной войны, застали меня в должности начальника 5-го пограничного Краснознаменного отряда Ленинградского пограничного округа. Пограничный отряд выполнял боевую задачу по охране советской государственной границы на Карельском перешейке севернее Ленинграда. Одновременно на меня были возложены обязанности представительства пограничного комиссара Советского Союза по разрешению отдельных вопросов (инцидентов), возникающих на государственной границе с сопредельным…

— У-у-х… у-ух! — сотрясается от выстрелов воздух. Мне тоже хочется взять в руки двустволку и засесть где-нибудь в камышах. Свободному человеку многое хочется… Лес потерял свою зимнюю, щемящую сердце прозрачность. Кроны берез стали слегка коричневыми; почки набухли до предела, вот-вот лопнут. Молодые осинки — зеленовато-сизые; вообще же кора у осины и зимой зеленая и, несмотря на горечь, зайцы охотно грызут ее. Сороки уже давно заняли свои громоздкие гнезда, построенные где-нибудь в непролазных…

А зимние занятия? Они бывали еще утомительнее, потому что приходилось нести их не только на воздухе, но и в душной казарме; вкладывать всю душу для обучения молодых солдат, чтобы из простого деревенского неповоротливого, умственно слаборазвитого парня сделать воина-бойца, защитника своей Родины. Зимой обыкновенно было очень много занятий и с ротой, от восьми до двенадцати часов, и офицерских тактических занятий, от часа до трех часов, а после занятий (от трех до шести часов) в ротах нужно вечером,…

Среди летчиков полка было немало истинных героев. В их числе - С. А. Сибирин, Д. А. Лобашов, В. И. Запаскин, Н. Г. Пинчук, В. П. Ляпунов, Н. А. Заморин, В. Г. Серегин, В. Н. Барсуков, Н. Н. Даниленко, В. А. Баландин. Их подвигам в небе войны автор посвящает немало волнующих страниц. В своих воспоминаниях Ф. С. Гнездилов рассказывает о событиях, в которых участвовал непосредственно. Прежде всего он пишет о мужестве советских воинов, которые в тяжелые для Родины дни всему миру показали, что наша…

- Готовься! Поедешь в летную школу, - похлопав меня по плечу, сказал и представитель райкома комсомола. Я не мог сдержать радости. Растрезвонил об этом на весь райцентр: - Ухожу в летчики! Говорил об этом везде и всюду, но только не дома. Все не решался сказать матери. Не было уверенности, что она поддержит меня, согласится. Но слухи дошли и до нее. Прихожу как-то из школы, смотрю, мать сидит темнее ночи, слезы вытирает. - Что с вами, мама? - спрашиваю. - Что, что, - она мне, - поди, сам…

«Недавно я прочитал книгу «Родина зовет». Я восхищался теми людьми, которые находились в фашистских лагерях. Их стойкость, смелость и мужество помогают нам построить новое коммунистическое общество», - пишет семиклассник Коля Леонов. «Я читал книгу Ивана Кривоногова колхозникам на ферме и видел, как на суровых лицах появлялись слезы», - сообщает в редакцию газеты «Горьковская правда» учитель Ломовской восьмилетней школы Чернухинского района В. Глазков. Тридцатитысячный тираж этой книги давно…

Новый сквер Североморска окружен высотными домами на склонах сопок. Построенные на разных уровнях, дома словно поднимались на цыпочки, заглядывая окнами на залив. И боевые корабли на рейде и у причалов также смотрели на праздничный город круглыми стекляшками иллюминаторов. Устремленность Североморска к воде напоминала Ленинград, а зеленый сквер, возникший на месте тундрового болота, выдерживал сравнение с Марсовым полем. Здесь, у студеной глади Кольского залива, застыла на вечной стоянке Краснознаменная…

А Вергасов той порой, поверив в свою писательскую звезду, занялся очерками, обращенными к нелегким проблемам тогдашней колхозной деревни. Они и составили сборник «На перевале», вышедший в 1955 году, и еще один - «Дорога на Верхоречье» (1958). В 1960-1965 годах Вергасов пишет и выпускает большой роман «Земля у нас одна». Надо полагать, что устойчивый этот интерес к деревенской теме и понимание всего связанного с нею в немалой мере объяснялись тем, что детские и отроческие годы будущего писателя…

Из приказа адмирала В. А. Корнилова На Приморском бульваре, опустив руку на каменные перила, стоит человек. Он еще молод — ему не больше двадцати пяти, по его худощавое, черное от загара лицо изрезано мелкими морщинками, а под глазами лежат темные круги. Ветер треплет матросский воротник за его спиной и выгоревшие на сатине, спутавшиеся волосы. Человек долго и пристально смотрит на другой берег бухты, на Константнновскнй равелин, и в его глазах стоят слезы. Это, очевидно, от ветра. Ветер сегодня…