А с платформы говорят…
Шрифт:
— На бюджет? — уточнила я.
— В смысле?
— В смысле бесплатно?
— Ну да, а как еще? — удивилась Лида.
Я вовремя прикусила язык. Хотела было спросить: «Может, на платное?», но потом вспомнила, где нахожусь. Это же СССР, полностью бесплатное и доступное образование! Правда, условно бесплатное: потом будь любезен отработать по распределению. А распределить тебя могут куда угодно, хоть в тайгу, хоть в тундру… И неважно, что ты — москвич.
— Девушку там себе нашел, — продолжала рассказывать подруга. — Да ты пей, пей чай-то! Специально для тебя заварила! Олей зовут Артемкину зазнобу, симпатичная такая, курносенькая, на Веру нашу немножко похожа. Ты представляешь, она тоже из «понаехов», как и мы с тобой, а городок, откуда она родом — в пятидесяти километрах от нашего. У нас даже кое-какие общие знакомые имеются! Артем ее уже знакомиться приводил. Я его выбор одобрила. Она, знаешь,
— А Тимоша? — полюбопытствовала я, уминая второй кусок безумно вкусной шарлотки. Надо же, казалось бы, только недавно мы с Лидой шли под руку по широкому проспекту города Москвы, и она, не стесняясь, вовсю разглагольствовала о своих матримониальных планах, уча нас с Верой, где стоит искать выгодную партию. А теперь счастливая многодетная мама заботится о будущем уже своего сына…
— А что Тимоша? Живет, не булькает, рановато ему еще с девочками гулять, — подруга с удовольствием переключилась на рассказ о втором сыне. — В школу ходит с удовольствием, нравится ему учиться. Безобразничает иногда, конечно, как все пацаны, не без этого. Дымовуху тут устроил из гидроперита и фиксажа… В сугроб с гаражей с пацанами прыгал, хорошо хоть палец только сломал на ноге, ничего серьезного. Потом петарды самодельные пускал, чуть без руки не остался, сорванец эдакий… Ну да хорошо, что хорошо все закончилось… Андрюха с ним вовремя воспитательную беседу провел, надеюсь, дошло. Записала его в кружок радиотехники, пусть там паяльником под присмотром работает, а не петарды во дворе взрывает. Теперь все вечера там пропадает, есть куда энергию выпускать…
Вспомнили и мы наших старых знакомых.
— Юрец-то наш, ловелас заводской, попался в итоге, настигло его возмездие, — не без удовольствия констатировала Лида. — Он же после Зины, которую обрюхатил, к Ниночке нашей стал клеиться, маленькая такая, помнишь? А к той нежданно-негаданно братья из солнечного Тбилиси заявились, проведать. Увидели, как Юрец ее зажимать пытался у общежития, и знатных люлей навешали. Юрец потом еще пару недель раны зализывал. Пацаны с завода видели, как его мутузили, но вмешиваться не стали. И поделом! Ну да Бог ему судья, черного кобеля не отмоешь добела… Андрюха его на днях встретил в метро, поболтали немного, говорит, остепенился вроде, на другой завод перешел. С нашего-то его за аморалку поперли… А, слушай! Чуть не забыла! Попугая-то нашего помнишь?
— Какого попугая? — не поняла я поначалу. — У вас же канарейка только!
— Какого-какого попугая? — передразнила меня Лида. — Леньку этого, ну то бишь, Лео который! Ну с которым я до Андрюхи встречалась. Он все там же живет, на Кутузовской.
— Да? — нарочито удивленно переспросила я, не желая говорить подруге кое-какие подробности. — Я и забыла уже про него. Если бы ты не сказала, наверное, и не вспомнила бы. Ну и как он?
— Да никак! Я же еще до родов к Катерине забегала, которая в комнате возле кухни в общаге жила. Виделись по старой памяти. Она недалеко от Кутузовской набережной тоже теперь живет. Вышла когда-то за москвича, очень удачно. Посидели мы с ней вечерком, пообщались, а на обратном пути, когда к метро шла, я и встретила этого мажора… Полысел, пополнел чуток, но все так же считает себя неотразимым.
— А он узнал тебя? — испугалась я. Нет, при встрече бывший Лидин ухажер произвел на меня не то чтобы положительное, скорее, нейтральное впечатление. Однако мне показалось, что он все же сделал некие выводы, и с женщинами стал обращаться лучше.
— Может, и узнал, — равнодушно пожала плечами Лида, поправляя платьице. — Да мне как-то фиолетово! По барабану, то есть. Я мимо прошла и даже не обернулась. Знаешь, мне кажется, что все это было не со мной. Я так рада, что наша старенькая Зинаида Петровна тогда меня через тебя вразумила…
Я улыбнулась, кивнула и, разумеется, не стала рассказывать Лиде ни о том, что прошлой зимой, наведавшись к ней домой, застала там убитого горем мужа, ни о том, что устроила собственное расследование и лично пришла в дом на Кутузовской набережной, где мы когда-то лихо отплясывали под иностранную музыку, и меня кружил в танце мой тогдашний жених Ваня, известный в кругах стиляг под именем «Джон». Тогда я, прождав несколько часов и жутко замерзнув, все-таки встретила постаревшего ловеласа. Мне нужно было с ним поговорить. Надо отдать Леониду должное: он дал мне хорошую зацепку, которая впоследствии помогла мне в поисках пропавшей подруги. Поэтому я на него не злилась. Что было, то прошло.
— А девочки?
— Девочки? Дай вспомнить! Сколько лет-то прошло! Ну
Наташка, из соседней комнаты которая, помнишь, сухари еще в халате всегда с собой носила и крошки со стола в руку собирала? С блокадного Ленинграда у нее привычка осталась! Она начальником цеха давно уже работает, по профсоюзной линии ее активно двигают. С нуля карьеру сделала, считай! Глядишь, лет через пять и директором завода станет! Башковитая она и пробивная, все у нее, думаю, получится! Еще кого помнишь? А, Леночка, рыженькая такая, пухленькая, за военного вышла, на танцверанде познакомилась. Укатила с ним в далекий Хабаровск, к тиграм. Ее благоверного в военную часть туда служить лейтенантом отправили. Он на четвертом курсе училища учился тогда, уже предполагал, что отправят его, куда Макар телят не гонял. Поэтому специально на танцы ходил невесту искать. В тайге-то тяжело одному, без женщины… Я тебе, кстати, говорила, что танцверанды — отличная площадка для знакомства, правда, только в теплое время года. Моя теория работает! В общем, переписывались мы с ней несколько лет, потом как-то все заглохло: дети, заботы… Надо бы хоть с Новым Годом ее поздравить попозже, что ли, а то нехорошо вышло. Ну про Веру ты все знаешь. Колись, устроили вечер воспоминаний, а, и мне косточки перемыли? — и подруга весело толкнула меня в бок. — Да не боись, я не в обиде. Очень хорошо у меня сложилась жизнь, и не без твоей помощи, Дашутка! Век я тебе обязана!— Устроили, — не стала отпираться я и взяла еще один кусок шарлотки.
Заболтавшись с давней подружкой, я и не заметила, как наступил вечер.
— Елки-моталки, мне же еще в одни гости надо! — спохватилась я. — К учительнице одной. А соседка ее меня на ночь приютит. Ты меня извини, Лидок, пора мне! Да и твои уже с прогулки вернулись!
— И то правда! — поднялась Лида. — Скоро пацаны придут, кормить мелкую снова пора! И Андрейка сейчас вернется! Ты звони, заезжай! Всегда рада тебя видеть! — и она крепко-крепко обняла меня, шепнув на ухо: — Спасибо за все тебе от меня и от мужа! Все помню!
Выйдя на улицу, я повязала на голову теплый платок — все же было уже достаточно холодно. Перед тем, как наведаться в еще в одни гости, я напоследок кинула взгляд на желтые квадратики знакомых мне окон. Там жила абсолютно счастливая, образцово-показательная советская семья. Счастливая по-настоящему.
— Дарьюшка Ивановна, любезная, заходите! — радушно приветствовала меня Катерина Михайловна, открывая дверь квартиры Софьи Исааковны. — Вы уж извините, я за хозяйку Вам открыла. Софочка на кухне хлопочет! Вы с дороги, проголодались, наверное?
— Уф-ф… Точно не проголодалась! — выдохнула я, поглаживая живот, в котором покоились целых три куска вкуснейшей Лидиной шарлотки. — Вы меня тоже извините, я к давнишней подружке своей заводской заглянула, она недавно родила, мы давно не виделись! Пожалуй, просто чайку попью, со смородиновым листом, как Вы обычно мне заваривали!
Остаток вечера пролетел незаметно. Катерина Михайловна и Софочка, слегка пополневшая и сменившая аккуратно уложенные длинные волосы на симпатичную короткую стрижку, терпеливо выслушали мои жалобы на то, как много теперь работы… Мы выпили еще по чашечке ароматного горячего чая, поболтали еще о том о сем, и как-то неожиданно для себя я вдруг поняла, что нет у меня никаких особых проблем. Если Лида, едва не сойдя с ума окончательно от горя, сумела найти в себе силы жить дальше и теперь, качая перед сном свою дочь, мечтает о свадьбе старшего сына и о том, как будет через несколько лет укачивать внуков, то учебные планы, над которыми я рыдала крокодильими слезами в пятницу — плевое дело! Любая проблема — решаема, особенно, когда у тебя есть настоящие друзья и подруги! А их в этом мире у меня было немало…
— Отбой, товарищи учителя! — скомандовала Софочка, убирая посуду со стола. — Климент Кузьмич с Катериной Михайловной завтра едут на дачу по доброй семейной традиции, ну а мы с тобой, Дарья, идем гулять по Москве!
Глава 11
В воскресенье вечером я купила билет на вокзале у той же самой недовольной кассирши, которую видела некогда, отправляясь в Ленинград на поиски своей пропавшей лучшей подруги. В плацкартном вагоне все выглядело обыденно: застиранное сероватое белье, титан с кипятком, стаканы в подстаканниках, одеяла, которым, кажется, накрывалось не одно поколение путешественников, и усталая усатая проводница, орущая с утра пораньше: «Сдавайте белье!». В дальнем конце вагона негромко бренчали на гитаре какие-то молодые длинноволосые парни, наверное, знакомые моего приятеля Макса — ленинградского хиппи по кличке «Зингер». На верхней полке по соседству храпел какой-то мужчина. А на нижней рядышком незнакомая бабуля заботливо вязала кому-то маленькие носочки.