А с платформы говорят…
Шрифт:
— С сюрпризом вещица-то… Ежели еще где такую увидишь — смело загадывай желание! Обязательно исполнится! Да не думай, не сумасшедшая я!
Уж не знаю, правда ли вещица обладала какими-то волшебными свойствами, или ушлая тетя-продавщица просто проехалась мне по ушам, чтобы я не передумала насчет покупки, но на следующий день после ее покупки я встретила своего будущего супруга Гошу…
С возрастом, конечно, детские страхи исчезли. А на смену им пришли другие, новые. Будучи подростком, я боялась, что не сумею правильно запеленать и покормить грудного братца Димку и получу серьезный нагоняй от родителей. Потом, став уже взрослой — что меня выгонят с работы. Хотя кто будет выгонять сотрудников из конторы, в которой и так работают десять человек вместо положенных двадцати пяти…
А еще у меня жутко похолодели руки и ноги, а спину прошиб холодный пот, когда я впервые в жизни пришла проводить урок литературы, совершенно не имея педагогического образования и не имея
Боялась я и своего внезапного разоблачения в новом мире. И в первый, и во второй, и даже в третий раз, когда уже с полным правом могла называть себя бывалой попаданкой. В конце концов, ни школу КГБ, ни даже театральный институт я не заканчивала, и притворяться не особо-то умею. А ну как умная и дотошная Верочка сообразит, что как-то уж очень неуклюже я веду и себя и учинит серьезный расспрос о биографии предков и подробностях жизни в подмосковном городке, откуда я якобы приехала в Москву? Или строгая завуч Наталья Дмитриевна устроит мне тест на профпригодность и поймет, что продавщица Галочка с аттестатом об окончании десяти классов никогда в жизни не училась не то что в педагогическом институте, а даже в самом захудалом техникуме? А уж Лида с ее-то приметливым характером и способностью замечать все и вся и видеть людей насквозь и подавно могла меня расколоть в два счета…
Однако ничего подобного не произошло, и ни один из моих страхов, к счастью, так и не сбылся. О том, что я — не настоящая Даша, пока знал только один человек, и я была абсолютно уверена, что он никому не выдаст мою тайну. Туалетному монстру я, видимо, не пришлась по вкусу — уж очень тощей и нескладной я была в детстве. На месте молочных зубов появились постоянные, как и обещала шепелявая Рита. Резиновая рука не захотела со мной связываться. Мои соседки по общежитию тоже ни на секунду не усомнились в том, что я — их подружка Даша Кислицына, которую они знают с начальной школы, а не сорокадевятилетняя Галя со смешной фамилией «Пряник». С работой школьной учительницы я вроде бы довольно успешно справлялась и даже внеклассную нагрузку на себя взяла — сводила ребятишек в поход и помогла бедолаге Сережке Лютикову выйти с достоинством из крайне неприятной ситуации. А строгую Наталью Дмитриевну в нашей школе со временем заменила милейшая Катерина Михайловна, успевшая стать мне хорошей приятельницей.
А спустя неделю пребывания в должности завуча ленинградской школы мне было уже не до прежних страхов. Я перестала бояться практически всего на свете и стала даже втайне мечтать о том, чтобы меня кто-нибудь прикончил. Видимо, правду говорят, что лучшее средство от любой фобии — это усталость. Едва освободившись в пятницу вечером, я кинулась к ближайшему отделению почты, заказала звонок в Москву, дождалась своей очереди в кабинку и, услышав в трубке знакомый низкий голос, начала вопить:
— Катерина Михайловна, голубушка! Все, уезжаю я отсюда, сил моих никаких нет! Голова кругом! Ну какой из меня завуч?
— Что, Дарья Ивановна, можно поздравить с почином? — весело ответила коллега, ничуть не удивившись моей экспрессивной речи. Говорила Катерина Михайловна невнятно: она, кажется, что-то жевала. — Небось учебные планы заполняете? Или восьмиклассник какой за школой курил? Выкладывайте, не стесняйтесь!
— Планы, планы, будь они неладны! — я едва успела сдержаться, чтобы не добавить еще парочку непечатных выражений. — И не только планы! Из РОНО уже раз десять звонили. Концерт им, етить-колотить, нужен в честь седьмого ноября. Велели уже начинать готовиться и программу предоставить. С расписанием тоже беда. Физрук вчера с гриппом свалился, уроков физкультуры теперь нет, ребятня с ума сходит, пар выпускать негде! Раньше хоть по канату ползали, отжимались… Начнут бузить — он им три круга гусиного шага зарядит, и они потом — как шелковые! А сейчас то стекло разобьют, то на перемене подерутся. Нет, родителей, конечно, вызвать можно! Только когда я работать буду, если с утра до вечера воспитательные беседы проводить? Шестиклассники из «А» и «Б» устроили битву портфелями, стенка на стенку! Хорошо хоть парой ссадин обошлось, без сотрясений! Власта Матвеевна ногу сломала! Только через месяц придет! А еще на районные олимпиады надо учеников готовить! А еще в РОНО интересовались, сколько у нас медалистов будет в этом году, и будут ли они вообще! А еще…
— Выдохните, голубушка, — коротко посоветовала мне Катерина Михайловна, не дав закончить мне мою тираду вперемешку со слезами и всхлипываниями.
— Что? — изумленно выпалила я, уставившись в трубку. Неужели мне почудилось?
— Выдохните, — спокойно повторила коллега. — Свет клином на этой работе не сошелся.
— Как это? — глупо спросила я, не веря своим ушам. Неужели это наша трудоголичка Катерина Михайловна говорит, что на работе свет клином не сошелся?
— А что, собственно, произошло? Какая такая трагедия? — все так же спокойно и даже
чуть с ленцой в голосе поинтересовалась завуч московской школы. В трубке слышалось негромкое звяканье — видимо, она мешала чай в чашке ложечкой. — Школьники подрались? Велика беда! Никто же не умер и в больничку не поехал! Они дрались еще за сотни лет до нашего с Вами рождения. Ну а то, что учительница ногу сломает, Вы тем более никак не могли предвидеть. Раздайте задания, пусть сидят и решают. Вы на этой должности — человек новый, стахановских результатов от Вас пока никто требовать не вправе. Вы только-только вливаетесь в рабочий процесс. Все в порядке. Выдохните. По своему опыту скажу вот что: помните, как я в первое время плакала, когда Наталью Дмитриевну нашу в РОНО забрали, а меня на ее место поставили? Даже с Климентом Кузьмичом своим чуть не разругалась вдрызг.— Помню, — уже чуть более спокойно сказала я. Да уж, страсти тогда кипели не хуже, чем в латиноамериканских сериалах.
— Так вот, — продолжала Катерина Михайловна, — самое плохое, что Вы можете сделать — это пытаться успеть все и вся. Все равно не успеете, только надорветесь. Сама такая же была. Спасибо Вам все равно никто не скажет и памятник не поставят. Работайте, как можете. Худшее, что может с Вами произойти — это то, что Вас отправят обратно учительницей к нам. Но, согласитесь, ссылка в Москву на должность рядового преподавателя русского языка и литературы — совсем не то, что поездка в Сибирь в качестве жены декабриста, не правда ли? Условия все же более комфортные. Так что работайте себе спокойно, ну а если совсем будет невмоготу — звоните, поговорю с Натальей Дмитриевной, что-нибудь придумаем! Где-то у меня ее телефон остался…
— И то правда, — согласилась я. Мерный, неторопливый тон опытной учительницы привел меня в спокойное расположение духа. И правда, чего это я? Всех дел все равно не переделаешь. А переделаешь — так новых добавят. Знаю еще по опыту работы в магазине.
— Впереди выходные. Сходите в музей, погуляйте по городу, подышите воздухом. В Летний сад наведайтесь, на стрелку Васильевского острова. Мы летом ездили с Климентом Кузьмичом в Ленинград, белые ночи застали. Красота! Детское Село, Петергоф, Ораниенбаум… А ежели почаевничать с подругами хотите, то берите билет — и к нам! Кстати, ко мне тут Софочка зашла в гости. Софочка, ты приютишь Дашу на выходные?
— Конечно! — послышался бодрый голос другой моей знакомой — мудрой, проницательной и невероятно трудоспособной Софьи Файнштейн. Это благодаря ей в пятидесятых сотрудникам милиции удалось изловить маньяка по кличке «Мосгаз». — Пусть приезжает! Соберем женсовет, обсудим будни завуча… Одна голова хорошо, а у нас будет целых три.
— Как у Змея Горыныча, — хмыкнула я, повеселев. — Ладушки! Спасибо за приглашение, Сонечка! Бегу брать билеты.
В приподнятом расположении духа я дошла до дома. Сейчас соберу сумку — и вперед, на вокзал. Ближайшим поездом укачу в Москву на выходные. Да чего там собираться? Щетка, зубной порошок, прочие мыльно-рыльные принадлежности — и готово. Я уже давно поняла, что нет никакой необходимости таскать в путешествия половину домашнего скарба. Жаль только, что нет у меня тут в СССР моей любимой ортопедической подушечки, на которой я так сладко засыпаю…
— Привет! — вдруг окликнул меня кто-то.
— При… ох, ничего себе! Ты ли это?
— Я… А это тебе, — смущенно сказал Макс, протягивая красивый букет хризантем.
— Я тебя и не узнала, — опешила я. — Ты ли это? Всего неделю не виделись.
От развязного хиппи с хайратником и разноцветными ленточками в волосах не осталось и следа. «Зингер» выглядел, точно мой знакомый Николай до того, как обратился в хиппи: хороший бежевый плащ, начищенные ботинки, которые, кажется, называли «лоферами», тщательно отглаженные брюки и скромный, но хорошего качества шейный платок. Волосы его были такими же длинными — уже успели отрасти после нашей вечеринки, которую мы, нарядившись стилягами, когда-то устроили на кухне. Но он просто убрал их в аккуратный хвост, а бороду подстриг и подровнял.
— У меня есть два билета в партер, в Мариинку. На сегодняшний вечер. Пойдешь? Дают «Евгения Онегина»…
— А как ты адрес мой узнал? — удивленно спросила я.
— Ну… ты сама как-то говорила, где живешь, а я примерно вспомнил, где этот дом, — смущенно водя ногой по асфальту, признался Макс. — Так пойдем?
Я в задумчивости смотрела на приятеля. Так-с, кажется, все ясно… У меня намечается еще один ухажер. Во время своего первого путешествия в СССР я чуть было не стала женой отличного парня — Вани. Впрочем, потом, взвесив все «за» и «против», я все же решилась ему во всем признаться и не приняла предложение. Во второй раз я чуть было не закрутила роман с Николаем, который теперь в кругах хиппи был известен под именем «Клаус». Вежливый и дипломатичный парень смирился с тем, что никогда не станет «больше, чем другом», и мы просто продолжили приятельствовать. А со временем Николай превратился в Клауса. Теперь он выглядел, как самый настоящий хиппи, был завсегдатаем встреч неформалов у памятника Маяковскому и даже пару раз скатался «на собаках» в Ленинград вместе со своими друзьями.