А с платформы говорят…

— Палец вот порезал, — жалобно сказал он, протягивая мне руку c крошечным порезом. — А от лука плакать хочется.

— До свадьбы заживет, — равнодушно ответила я. Несмотря на то, что я видела Дашиного бывшего мужа впервые в жизни, всего за час, прошедший с момента знакомства, у меня к нему уже сформировалась стойкая неприязнь. — Горе-то какое, пальчик покромсал. Принесу тебе йод и пластырь. Что, всего два клубня почистил? А говорил, что в армии вы за полчаса уже ведро начистить успевали… И одевались, пока спичка горит…

— Что ж ты за хозяйка-то такая? Ножи у тебя какие-то тупые все, неужто наточить некому? — продолжал жаловаться Гвоздик, которому, как плохому танцору, постоянно что-то мешало. — Только взял — и сразу порезался. Мужик в доме нужен. Так испокон веков заведено. Муж — добытчик, женщина — хранительница очага.

— И много ты добыл за три года нашего брака? — ехидно поинтересовалась я. — Вроде бы «ничага».

— Я бы молод и глуп, — возразил Гвоздик. — Я совершил много ошибок, но ты должна была, просто обязана была помочь мне их исправить. Нехорошо женщине жить одной, неправильно это.

— А мне отлично! — возразила я.

— И хорошая у тебя теперь жизнь? — язвительно переспросил бывший супруг.

— Отличная! — весело сказала я. — Ни трусов чужить стирать не надо, ни к плите вставать каждый день после работы. Под боком опять же никто не храпит. Красота, а не жизнь…

Тут я, конечно, немножко привирала. Люди-то разные. Гоша мой, к примеру, и вовсе не храпит. А приготовить что-то любимому человеку — не в тягость. Только к кармическому близнецу моего бывшего сожителя Толика все это не имеет ни малейшего отношения. У меня сложилось ощущение, что Гвоздик этот — его дальний родственник. Я, конечно, не знала всех подробностей брака Никиты Гвоздика с настоящей Дашей Кислицыной, но, кажется, ей там приходилось несладко.

— Вот зря ты на развод подала, снова завел старую шарманку Гвоздик. — И кто ты сейчас? Разведенка под сорок, живущая в коммуналке…

— А сам-то кто? Было бы о чем переживать, — отрезала я, твердо решив не ввязываться в дискуссию. — А моя личная жизнь тебя не касается. Ладно, давай, помогу. К тому же вечером гости ожидаются. Посидишь вместе с нами за столом, девать-то тебя некуда.

— Гости? — оторопело переспросил Гвоздик. — У тебя? Тут?

— Не тут, конечно, а в комнате. Тут сидеть негде. Соседи сейчас с работы придут, им тоже ужинать надо. Так, стол раздвинем, посидим. Недолго, часиков до десяти. Песни попоем. Не каждый же день помолвку отмечаем. А тут повод хороший выдался.

— Помолвку? — ошарашенно повторил Гвоздик. — Так ты что, замуж выходишь?

— Ну как выхожу… — лениво ответила я, на ходу придумывая легенду, которую решила скормить бывшему. — Решили, что все-таки надо отношения оформить и вместе жить. А то сколько лет уж друг к дружке в гости мотаемся. Стыдно перед людьми уже. В общем, мы и так давно живем, как муж и жена, просто никак не распишемся. Все руки не доходили…

— Так ты, что ль, хахаля себе нашла? — угрожающе спросил Гвоздик, поднимаясь с табуретки и скидывая с себя фартук. Я опасливо покосилась на нож в его руке, схватила со стола большую кухонную доску, прикрыла на всякий случай самые уязвимые места и сказала, переходя на его рабоче-крестьянскую манеру общения:

— Нашла, конечно. А что мне, в девках после развода оставаться? Я ж тетка молодая еще. Хороший мужик, кстати, я Вас познакомлю. Да не переживай ты так, все нормально. Ты мужчина видный, тебя любая баба подберет. А ножик-то положи…

Гвоздик явно не рассчитывал на такой поворот событий. Плюхнувшись обратно на табуретку, которая жалобно хрустнула под его объемистым задом, и поковыряв в носу, бывший муж сказал:

— Ясно все… Значит, мужик твой новый сегодня завалится, с кентами своими…

— Ага, — подтвердила я. — С кентами. Да не переживай, ты нам не помешаешь. Так, посидишь тихонечко. Гостей надо хорошо кормить, так что давай, в темпе вальса, картошка сама собой не почистится.

— И чо, как он вообще? — спросил Гвоздик, ерзая на табуретке. — Много зарабатывает?

— Поболе тебя! — рубанула я. — Хочешь жрать — бери картошку и чисти. Ножи, кстати, тоже можешь наточить — вон брусок валяется. Давай готовить!

Что-то недовольно пробубнив себе под нос, Никита со странной фамилией «Гвоздик» взял брусок, кое-как наточил нож и принялся выковыривать «глазки» из коряво почищенных им картофелин. Предстоящая встреча с моим новым «возлюбленным» и его кентами явно не входила в его планы.

* * *

Ровно в восемь часов раздался звонок в дверь. К тому времени я уже закончила все приготовления: пожарила картошку, котлеты, открыла баночку лечо, которую берегла на Новый Год, и настрогала салат. Помощник по кухне из Гвоздика вышел никакой — за час он начистил только еще два клубня, не переставая бубнить про то, какой великолепный шанс я упустила, разведясь с ним. Улучив минутку, я ужом скользнула в комнату к Вере, которая уже пришла с работы, по дороге забрав дочку с продленки, и тоже кое-о-чем с ней заранее договорилась.

— Ой, ненаглядный мой пришел! — фальшиво воскликнула я, услышав звонок в дверь, побросала тарелки на стол, скинула с себя фартуки, поправила прическу и ринулась в коридор. — Пойдем, пойдем! Я вас познакомлю.

Гвоздик, кряхтя, поднял зад с табуретки и поплелся за мной.

Макс, по договоренности играющий свою роль, выглядел безупречно: все тот же бежевый плащ, в котором он звал меня в театр, начищенные до блеска ботинки, костюм, чистые волосы, одеколон, аккуратно подстриженная борода… Немного смущаясь, он протянул мне букет цветов и нежно обнял, как мы и договаривались заранее по телефону.

— Здравствуй, любимая! — сказал он погромче, специально так, чтобы слышал Гвоздик. — Это тебе! Какая ты красивая сегодня. — А это — к столу: тортик и батон «Докторской», добыл по случаю.

— Только сегодня? — начала я кокетничать, нарочито не обращая внимания на пунцово-красного от злости Гвоздика.

— Всегда! — констатировал Макс, — но сегодня — особенно. А дочурка наша где?

— К тете Вере пошла в гости, поиграть, — беззастенчиво продолжала врать я. — Сейчас прибежит егоза наша любимая. По папке соскучилась!

— А это кто? — мимоходом поинтересовался Макс, снова приобнимая меня и показывая на Никиту.

— Супруг мой бывший, Гвоздик, — махнула я рукой пренебрежительно. — Он с нами посидит. Проездом в Ленинграде. Скоро уже уезжает. Оголодал болезный, попросил его накормить.

— Вообще-то я Никита, — обиженно протянул Гвоздик. — А «Гвоздик» — это фамилия. Я — поэт!

— Забавная фамилия, — весело сказал Макс и протянул Никите руку. — Здорово, гостем будешь, Гвоздик! Не выгонять же тебя, бедолагу, на улицу, голодного да холодного…