Анна Каренина. Черновые редакции и варианты

— Я слыхала, что женщины любятъ людей даже за ихъ пороки, но я ненавижу его за его добродтели. Я не могу жить съ нимъ. Его видъ физически дйствуетъ на меня, я выхожу изъ себя. Кончено, я погубила себя.

— Отчего же? — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, — я не вижу. По моему, ваше положеніе очень просто. Не сошлись характерами, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, недавно видвшій такое заглавіе гд то на афиш; — надо прямо и ясно распутать положеніе. По моему, я вижу, нужно разводъ и больше ничего.

— Не говори, не говори, это ужасно бы было надяться.

— Напротивъ, надйся.

И, успокоивъ сестру, Степанъ Аркадьичъ пошелъ къ зятю.

Степанъ Аркадьичъ [1334] съ нкоторой степенностью, съ тмъ лицомъ, съ которымъ онъ садился на свое кресло въ томъ мст, гд служилъ, вошелъ въ кабинетъ Алекся Александровича. Алексй Александровичъ все еще ходилъ по комнат.

— Я не мшаю теб, Алексй?

Онъ слъ покойно и досталъ папиросу.

— Нтъ. Теб нужно что нибудь?

1334

Зачеркнуто: сіяя красотой и свжестью,

— Да, мн нужно поговорить. Мн или никому. Ты позволишь мн говорить откровенно? И поврь, что я ни на той, ни на другой сторон.

Алексй Александровичъ остановился.

— Говори.

— Алексй, ты согласись, что въ этомъ положенiи оставаться невозможно.

Алексй Александровичъ, не отвчая, быстрыми шагами подошелъ къ столу, взялъ письмо и показалъ шурину.

— Я хотлъ написать ей.

— А, ну такъ я очень радъ, что нахожу тебя подготовленнымъ; мое дло облегчается много. Ты согласенъ, что положеніе невозможно, такъ чтоже теб мшаетъ разорвать его? [1335]

1335

Зач.: Тутъ могутъ быть два альтернатива.

— Да то, что я не вижу, не вижу, — Алексй Александровичъ сдлалъ непривычный жестъ руками передъ глазами, — не вижу никакого возможнаго выхода.

— Отчего? — сказалъ, вставая и оживляясь, Степанъ Аркадьичъ. — Напротивъ, если ты хочешь разорвать отношенія съ женой или ты убдился въ томъ, что вы не можете сдлать взаимное счастье.

— Ну да, нтъ; но, положимъ, я на все согласенъ, я ничего не хочу.

— Тогда это очень просто, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ съ улыбкой твердой, спокойной, какъ бы недоумвая, что можетъ быть въ такомъ случа непріятнаго. Напротивъ, ничего, кром очень пріятнаго.

И красивая, добрая улыбка была такъ убдительна, что невольно Алексй Александровичъ, чувствуя свою слабость, подчинился ей и поврилъ, что это просто.

— Это очень просто, — повторилъ Степанъ Аркадьичъ и началъ излагать дло въ томъ смысл, что по какимъ бы то ни было обстоятельствамъ супруги, нашедшіе, что жизнь для нихъ невозможна вмст, должны развестись. Что при развод есть только одно соображеніе: желаетъ ли одинъ изъ супруговъ вступить въ другой бракъ. Если нтъ...

— Ну, такъ чего же, — сказалъ Степанъ Аркадьичъ, когда Алексй Александровичъ, сморщившись отъ волненія, проговорилъ, что, само собой разумется, онъ никогда не вступитъ и не желаетъ вступить въ другой бракъ.

— Ну, такъ въ чемъ же дло? <Какъ ни тяжело мн, брату, говорить это, ты знаешь, что Анна иметъ привязанность, и эта привязанность и есть причина вашего разлада. Ну, что же ты хочешь? Чтобы она незаконно жила съ нимъ и дти..

Алексй Александровичъ перебилъ его, замахавъ отрицательно руками.>

Все то, что для Степана Аркадьича казалось такъ очень просто, тысячи тысячъ разъ обдуманно Алексемъ Александровичемъ, казалось ему нетолько не очень просто, нетолько не просто, нетолько не трудно, не очень трудно, а казалось вполн невозможно. [1336] Не говоря о томъ, что разводъ, подробности котораго онъ зналъ, теперь былъ невозможенъ, потому что или она должна была принять на себя сознаніе прелюбодянія, что было противно прощенію, которое онъ далъ ей, или онъ самъ долженъ былъ принять на себя уличеніе въ фиктивномъ прелюбодяніи, чего онъ не могъ сдлать, вопервыхъ, потому, что чувство собственнаго достоинства не позволяло ему этаго, во вторыхъ, потому, что онъ не могъ смяться надъ церковнымъ учрежденіемъ брака и развода. Онъ все это обдумывалъ сотни разъ, но, не говоря ужъ объ этомъ, для него разводъ представлялся невозможнымъ по другимъ, еще боле важнымъ причинамъ.

1336

Зачеркнуто: Не говоря о значеніи таинства брака, о внутреннемъ отвращеніи, которое испытывалъ при мысли о 2-мъ брак для нея, о униженіи своемъ, слова Долли, его жены, что не слдуетъ ему бросить жену, что она погибнетъ, не выходили у него изъ сердца. Мужъ не понравился, она возьметъ другаго мужа, а другой мужъ не понравится...

Что будетъ съ сыномъ, если онъ разведется? Оставить его съ матерью было невозможно. Разведенная мать не будетъ имть семьи или будетъ имть незаконную семью, другихъ дтей. Что будетъ длать этотъ законный пасынокъ между незаконными дтьми? Что онъ скажетъ отцу, когда выростетъ? И потомъ мысль о томъ, что сынъ его будетъ воспитанъ Вронскимъ, ужасала и возмущала его. Оставить сына у себя? Кто воспитаетъ его и замнитъ ему мать? И что ему сказать про ухавшую изъ дома мать? Допустить ли или прекратить сношенія между сыномъ и матерью? Алексй Александровичъ сотни разъ обдумывалъ это. И какъ ни невозможно ему казалось его теперешнее положеніе, будущее, при развод, казалось еще боле невозможнымъ. Правда, при развод его личное положеніе становилось легче — онъ не будетъ мучать ея, какъ теперь. Но другіе — сынъ, оба будутъ мучаться еще больше. Онъ чувствовалъ, что, согласившись на разводъ, онъ поступитъ эгоистично, и это больше всего останавливало его, но, кром этаго всего, невозможне всего казался разводъ Алексю Александровичу потому, что онъ, согласившись на разводъ, онъ губилъ Анну. Слово, сказанное Дарьей Александровной въ Москв, о томъ, что онъ думаетъ о себ, ршаясь на разводъ, а не думаетъ о томъ, что этимъ онъ губитъ ее безвозвратно, — это слово запало ему въ душу. И онъ, посвоему связавъ это слово съ своимъ прощеніемъ и съ своимъ религіознымъ взглядомъ на жизнь, по своему понималъ его. Согласиться на разводъ, дать ей свободу — это что значило? Это значило отнять отъ нея послднюю опору на пути добра и ввергнуть ее въ погибель. Что будетъ? Она соединится съ нимъ незаконно, ибо преступной жен, по смыслу религіи, не можетъ быть законнаго брака, пока мужъ живъ, и она погибла, какъ думалъ Алексй Александровичъ. Черезъ годъ, два она сдлаетъ новую связь, ибо нтъ причины не сдлать. «Имю ли я, которому свыше поручена она, имю ли право бросить ее? Но что же длать, что же длать?» думалъ онъ, и, не вря ни одному слову Степана Аркадьича, на каждое слово имя тысячи опроверженій, онъ все таки слушалъ его, онъ всетаки ждалъ отъ него спасенія отъ того ужаснаго состоянія нершительности и отъ еще боле ужаснаго вншняго положенія, которое, противно всмъ его разсужденіямъ, давило его стыдомъ.

— Теперь вопросъ только въ томъ, какъ, на какихъ условіяхъ ты согласишься. Она ничего не хочетъ смть просить, она все предоставляетъ твоему великодушію. [1337]

— Я ничего не знаю.

— То предоставь мн, я все устрою. Но вопросъ, какъ сдлать разводъ. Ты ли возьмешь на себя?

— Это невозможно.

— Отчего же? Это одна формальность.

«Боже мой, Боже мой! За что! — подумалъ Алексй Александровичъ и тмъ же жестомъ, какимъ закрывалъ Удашевъ, закрылъ отъ стыда лицо руками. — Что длать?» [1338]

1337

Зачеркнуто: — Я не дамъ сына, — вскрикнулъ Алексй Александровичъ.

1338

Зач.: «Господи, помоги мн, — подумалъ онъ, вспоминая слова В[ари], — и правда одно: христіанское прощеніе, которое дало мн силы перенести, — первое и теперь одно можетъ помочь мн. Да, вотъ оно испытаніе, — думалъ онъ, въ то время какъ Степанъ Аркадьичъ говорилъ ему о подробностяхъ процедуры развода, подробностяхъ, которыя онъ зналъ. — Да, испытаніе вры. Да будетъ воля твоя!».

— Неужели она хочетъ этаго? — сказалъ онъ.

— Ты взволнованъ, я понимаю. Но ты согласенъ? Да? То предоставь все мн.

«И ударившему правую щеку подставь лвую и снимающему кафтанъ отдай рубашку», думалъ Алексй Александровичъ.

Въ середин разсужденій онъ перебилъ Степана Аркадьича.

— Да, да, я беру на себя позоръ, [1339] отдаю даже сына. [1340] Но... не лучше ли [1341] оставить? — И онъ закрылъ лицо руками. — Впрочемъ, длай что хочешь.

1339

Зач.: (это лвая щека)

1340

Зач.: (это была рубашка)

1341

Зачеркнуто: было ему со мной? Длай, что хочешь, я перенесу все, все.

Алексй Александровичъ заплакалъ, и слезы его были не одни слезы горечи и стыда, но и слезы умиленія передъ своей высотой смиренія. Степанъ Аркадьичъ покачалъ головой, и сожалніе о немъ боролось съ улыбкой удовольствія успха. Онъ сказалъ:

— Алексй, поврь мн, что и я и она оцнили твое великодушіе. Но, видно, это была воля Божія. — Алексй Александровичъ замычалъ при слов — воля Божія. — Я братъ и первый убилъ бы ея соблазнителя; но тутъ это не то, это несчастіе роковое, и надо признать его, и я, признавъ, стараюсь помочь теб и ей...

—————

[1342] Съ этаго дня Алексй Александровичъ не входилъ боле въ комнату своей жены и, найдя небольшую квартиру для себя, сына, сестры и гувернантки, собирался перезжать. [1343]

Въ тотъ самый день, какъ онъ перезжалъ, Вронской пріхалъ къ Анн, и Алексй Александровичъ имлъ огорченіе узнать, что онъ былъ тутъ. Узнавъ отъ Бетси, что Алексй Александровичъ соглашается на разводъ, Вронской тотчасъ похалъ отказываться отъ такого назначенія, которое онъ себ выхлопоталъ въ Среднюю Азію. Поступокъ такой прежде показался бы ему невозможнымъ; но теперь онъ ни на минуту не задумался и, когда встртилъ затрудненія, тотчасъ подалъ въ отставку, не обращая никакого вниманія на то, какъ на это посмотрятъ и испорчена ли или не испорчена этимъ поступкомъ его карьера. Онъ былъ въ отчаяніи; онъ чувствовалъ себя пристыженнымъ, униженнымъ, виноватымъ и лишеннымъ возможности загладить, искупить свою вину. Но узнавъ, что она оставляетъ мужа и что она не только не потеряна для него, но, вроятно, навсегда соединится съ нимъ, онъ отъ отчаянія перешелъ къ восторгу и тотчасъ похалъ къ ней.

1342

Зач.: Между тмъ въ маленькомъ кабинет о томъ же самомъ говорили между собою Удашевъ и Анна.

Анна, блдная и съ дрожащей челюстью, смотрла на ходящаго передъ нею Удашева и говорила:

— Я знаю, что это было нужно, я знаю, что я хотла этаго, но все таки это ужасно. И я объ одномъ умоляю тебя, сдлай, чтобъ я никогда не видала его посл этаго. Я теперь знаю, что онъ сдлаетъ. Онъ все сдлаетъ, но я ужъ не могу ненавидть его, я жалю, я понимаю всю высоту его души, вс его страданія.

— Скажи, что ты любишь его.

— Алексй, это жестоко, то, что ты говоришь. Ты знаешь, что ты овладлъ.

1343

Зач.: Черезъ недлю Алексй Александровичъ перехалъ на другую квартиру.