Анна Нимф

Рассветом здесь называлось едва заметное золотистое марево; дорожки Кураста, поросшие невысокой травой, пробившейся сквозь камни, оставались темными. Плыли по бокам невысокие усыпальницы, в чьи входы не хотелось даже смотреть.

Песня эта меня коробила.

Изредка я скрежетала зубами, передергивалась и шептала:

– Повеселее ничего в репертуаре нет?

Тогда Алан поворачивался и, продолжая гундеть старинный душедробильный мотив, качал кулаком – мол, каждый раз, когда ты издаешь звуки живых, они прерывают песнь, и тени начинают нас видеть. Заткнись.

Я была бы рада, но меня мутило от этих нот.

«Зажми уши», – вот что показывал мне Алан жестами, – «и шагай за мной»

Я шагала.

Проблема заключалась еще в другом – мы пересекали временные пласты. Много разных эпох, моментов, смертей, захоронений. Казалось, еще чуть-чуть, и мы сами заплутаем в веках, в чужих прошедших битвах. Чудился несуществующий дым факелов и далекий плач – от этой смеси делалось только хуже.

И никак не находилась нужная гробница.

Мы бродили меж ними очень долго, у меня начала уставать спина, болеть голова. Я видела, как один восход сменял новый, как полыхала синька заката. Серые раскрошенные камни подсвечивались то розовым, то золотым, но красивее от этого не становились. Из Кураста хотелось сделать ноги. Каждое захоронение как плоская четырехугольная пирамида со входом. И по несколько дрожащих теней у каждой.

Страшно сделалось тогда, когда у Ала начал садиться голос.

Сколько прошло – сутки, двое? На деле наручные часы показали бы, что мы топтались по Курасту не более часа, но время тут завивалось в спирали.

– Где нужная? – шептала я, теряя терпение.

Остановившись, напарник достал из кармана листок. Одной рукой он продолжал колотить в ненавистный бубен, второй распрямил бумажный квадратик, показал мне рисунок на нем. Передал мысленно:

«Мы ищем гробницу Тутламмона. На ней символы по бордюру, видишь?»

«Они могут быть разрушены», – отозвалась я с помощью телепатии. И поставила на автомат дистанционный процесс восстановления связок Алана. Тот благодарно кивнул и затянул песню громче.

Черт, нам срочно нужно ее найти. Изредка тени все-таки чуяли нас, приближались все ближе, останавливались на некоторое время, слушали песню, после вновь начинали преследование.

Теперь усыпальницу Тутламмона мы выискивали вместе.

Одна пирамида, вторая, третья, десятая… У каждой узор перед входом, иногда даже утопленный на метр в землю лабиринт. Тут можно блуждать вечно. Я знала, что, когда все завершится, когда мы вернемся, я Алану задницу наколочу за эту песню. Несмотря на то, что она нас спасала, все равно наколочу. Богиня Зарайя, я эти звуки буду помнить вечно. Чужое тело на носилках, саван, чадящие палки; синий свет закатного неба. И вечную скорбь.

Ал ощутил мои намерения кожей, повернулся, пожал плечами – делаю, что умею. Зад свой подставлю для получения наказания позже.

«Договорились», – сообщила я одними глазами ехидно.

И в этот момент – слава рассвету, который, кажется, был уже не первым, – я наткнулась на искомый бордюр.

– Это она! – прошептала одними губами.

Справа от нас, выше остальные. И да, часть символов, изображенных на рисунке, обвалилась.

(Ragnarok Duo – Valkyriur og Baldir)

Внутрь за нами тени не вошли – и то хлеб. Прекратил, наконец, петь Алан, и ненадолго я вздохнула свободнее. Ненадолго, потому что в усыпальнице мне не нравилось. Нет, мне не нравилось и снаружи, но внутри давило откровенное ощущение не просто тревоги – опасности.

Старинные каменные стены. Чтобы разогнать мрак, Ал вытянул из лежащего у стены скелета кость, обмотал ее тряпицей, которую взял там же, и подул. Вспыхнул огонь, и напарник теперь продвигался вперед с костью-факелом.

– Никогда тебе руки больше пожимать не буду, – передернулась я.

– Надо же, какая цаца. Не знал, что ты брезгливая.

Он и сам, между прочим, был брезгливым, когда нужно было вытащить из блюда кусочки плесневого сыра размером с крупинку творога.

Хорошо, что здесь можно было говорить. Правда разговор наш, как и зажженный огонь, не нравился обитателю этого места. Ему самому или же его духу. Земля под ногами двигалась.

– Что-то здесь не то… Чувствуешь?

– Здесь везде что-то не то, – скривился Ал.

Мы знали одно, нужно отыскать саркофаг, считать с него руны, если они там есть, и убираться отсюда как можно скорее.

Чем бы ни являлось это место, живых оно не любило. Здешние стены стояли в нетронутом покое веками, и шорохи, звуки и шаги раздражали пространство. Начинали крошиться камни, изредка сыпалась с потока пыль. Но меньше всего мне нравилась «живая» земля. Не должен вот так волнами шевелиться древний пол, ничего хорошего это не сулит.

– Давай быстрее, а?

Мы шли по узким коридорам, и чем глубже уходили, тем яснее становилось, что возвращаться нужно будет через портал. Придется соткать его прямо здесь – обратную дорогу с «песней» и бубном я не выдержу. Я этот бубен самолично после сожгу.

В последней комнате он и стоял – саркофаг. Здоровый, бетонный, тяжелый. И да, по его стенкам шли письмена. Вот только рун среди них не было.

– Это же она, – шептал Алан, – гробница Тутламмона… Я не мог ошибиться.

Он водил костяным факелом взад-вперед, силясь прочитать старинные послания.

– Их там нет…

Мне было муторно. Теперь совсем. Верилось: сейчас или войдут всем скопом сюда же тени, или вылезет-таки что-то из-под земли.

– Подожди чуть-чуть, я проявлю скрытое…

Он воткнул факел между булыжниками, принялся выписывать пассы руками, шептать, бубнить заклятья – стенки саркофага зашипели.

Одновременно с этим пол заходил сильнее, пошла рябь по стенам.

– Нужно уходить…

– Нет, подожди минуту.

«Зря мы, что ли, столько шли?»

Пока Ал силился проявить невидимое, я очень быстро наматывала заклятье портала – уплотняла его со скоростью бегуна-спринтера, которому грозит обмочить штаны, если не пересечет финальную черту вовремя. Я шкурой чувствовала – сейчас случится что-то плохое. Нам нужен отход. Вот прямо сейчас, уже почти…

Белый проход засветился, заискрился – я вкладывала массу сил, чтобы он пропустил двоих, вывел нас в случае необходимости сразу к кабриолету на дорогу. Черпала внутренние резервы, тратила лишнее, зная, что здесь не подзарядиться. Не в городе мертвых.

– Слушай, их тут нет… – Ал разочарованно поджал губы и опустил руки. Он уже сидел на корточках возле стенки, по которой бегали искры. – Либо кто-то что-то напутал в книгах, либо намеренно завел…

– … в ловушку.

Довершила я фразу за своего партнера.