Анна Нимф

Сейчас был тот случай.

Он бы уже в плечах, не такой рослый, но улыбался часто, – это было заметно по морщинкам. Был балагуром, как и Алан, но сейчас печалился. Он не мог заработать достаточно, не мог позволить себе свое жилье, и привести Ниту на корабль – крысам на смех. Дилбору нужны были деньги, он хотел осесть, обрести семейное счастье и раздумывал о том, что идти незнакомым маршрутом небезопасно, но необходимо, иначе никак…

– Привет.

Он взглянул на меня, как на призрак. Без испуга, но и без интереса, я была странником в его сне, мгновением, которое должно рассыпаться. Отвлекло на секунду и исчезло, но я не исчезала, я назойливо оставалась рядом.

– Дилбор…

Он взглянул на меня, но голубые глаза оставались без ясности. В комнате одна жесткая кровать, окно, шкаф у стены. Ему не хотелось жить в таких условиях, ему хотелось шиковать и пировать, но риск он не любил.

– Ты не пойдешь в следующий рейс из Аннаты в Вайену.

Мои слова заструились направленным дождиком, сложившимся в ручеек, – через воздух и прямо в чужой разум. Вот здесь во мне заканчивался человек и начиналась Нимфа.

– Почему?

– Ты погибнешь там. И твой брат семь лет будет петь по тебе «Рёгну».

Он увидел моими глазами то, что не должен был, – остров посреди Холодного моря, факелы, носилки с саваном, услышал голос Алана. Вот и вышло, что не зря я слушала эту мрачную песню в Курасте так долго.

– Нет…

Дилбор не желал верить, но и не верить не мог.

– Да. Ты останешься дома. И решишь сменить профессию – тебе надоело выходить в море. К тому же у Ниты есть другой.

Я не соврала. Появившись в чужом мире, я обрела и часть знаний отсюда же, будто некая версия меня же уже жила в мерцающем пространстве.

– Я знал… – вдруг, понурившись, ответил Дилбор, – видел их…

– Пусть она выберет его. А ты выберешь другую – ту, о которой мечтал. Такая найдется.

Он замолчал, и я знала, что больше он не ответит и не посмотрит на меня, что больше мое присутствие не важно, оно сделало то, что должно было. Настроило ум сидящего на постели мужчины иначе.

Он не поедет в порт, он решит продать судно.

Его не зарежут пираты.

По нему не будет петь провожающую песнь Алан.

Я направилась обратно в коридор. Нужно было выйти на улицу.

(Tony Ann – Discovery)

Здесь царила осень.

Я не узнавала ни улицу, ни город, но засмотрелась на летящие с деревьев листья. Золотые лучи, благодать и мирный день.

Никогда в жизни я не видела такой мягкой, удивительной классической осени, когда хочется беспричинно улыбаться и втягивать в себя жизнь полной грудью. Выдавать назад любовь, висеть в моменте пушинкой, увлекаться вслед за полетом дубового листа. Наблюдать за его траекторией, жмуриться от счастья и понимать, что в этот самый момент ты до краев заполнен нежностью.

Я не рассматривала дома, я просто шагала по улице.

Мне куда-то надо было попасть, мне нужно было что-то сделать, но я никак не могла вспомнить, что именно.

И тогда проступило сквозь очертания воздуха лицо старого Лума.

Точно, у меня еще одно незаконченное дело.

Но где искать его – Хьяда – молодую версию?

Если ты задаешь намерение во сне, то сон изменяется. Он всегда подчиняется бдительному разуму, сон пластичен. Разум стабилен.

Я знала, что мне придется уйти с этой улицы, где хотелось находиться еще час-два-день… И потому небо начала заволакивать непогода, серость, сгустился воздух, и конец бульвара пропал в дымке. Я шагала в неё без страха, знала, что попаду туда, куда мне нужно. Даже если не представляю ни название места, ни как именно это самое место выглядит.

Сон – та же реальность, только отзывчивее. Сны отзываются на ваши страхи, если вы ими полны, или на ваши надежды. Тревоги, мечты, желание любви, – сны готовы предоставить все. Они, как заботливая бабушка, или же как тени. Чем наполнены вы, тем наполнены ваши внетелесные путешествия.

Дымка тянулась долго, кажется, я опять потеряла бдительность, уснула разумом.

И очнулась в новом месте, в котором давно хотела оказаться.

То была деревушка, состоящая из аккуратных домиков, натыканных вдоль скал.

Долина Водопадов.

Интересно, что молодой Лум забрался именно сюда, или же это мне хотелось отыскать его именно здесь? Я давно не видела Альпину – удивительно симпатичное «село», куда часто бегала в магазины за одеждой или для до того, чтобы купить сладостей.

Да, здесь тоже частенько висела морось, а дороги блестели от влаги. Облака спускались низко, щупали горные уступы, но это не мешало атмосфере оставаться уютной, «домашней». И, конечно, нашлось мое любимое кафе – оно виднелось вдалеке. «Плетеный» домик, цветы на окнах второго и третьего этажей, палисадник у входа.

Если пойти по дороге дальше, будут лежать другие деревушки, – в одной из них мы жили с мамой, там я росла и училась. А ближе к океану бескрайние звезды и моё место силы. Я не видела сна лучше, чем этот, – возможно, Лум сделал мне подарок. Быть может, меня хотела приобнять реальность сновидений – в любой случае я была благодарна.

Если внутри «Еххио» найдутся и лимонные эклеры, я буду на седьмом небе от счастья.

Да, не самый изысканный десерт, но самым изысканным для памяти является тот, который содержит вкус детства.

Тут не ходили по дорожкам люди, накрапывал дождик; мой сон пустовал, но горели мягким желтым светом окна «Еххио». Я толкнула толстую деревянную дверь и вошла внутрь.

Пахло совсем как когда-то – дубовыми досками интерьера, выпечкой. Ни одного посетителя, но витрины полны снеди. Не обращая внимания ни на что другое, я направилась к ним – есть ли здесь лимонные эклеры? Или же нет?

Корзинки, булочки, трубочки, ягодные тарты, многослойные пудинги в стаканчиках.

– Ищете что-то конкретное?

За стойкой, стоило мне поднять глаза, стоял Лум. Но не тот, которого я оставила наяву, другой, гораздо моложе. Усы его были короче, кожа глаже, волосы причесаны.

– Да, – кивнула я весело, – лимонные эклеры.

– Они появятся здесь только через много лет, уважаемая. Разве вы не знаете?

Я поначалу растерялась, но очень быстро сообразила – точно, это то же самое кафе, только в прошлом. Другие гобелены на стенах, иные, грубее сколоченные стулья, отсутствие скатертей. «Еххио» существовало во многих измерениях и временах, то было одно из них. И здесь обитал Хьяд, которому на вид было лет сорок, не больше. Еще не появился у него тот «двойной» взгляд, пребывающий в настоящем и иллюзорном моменте.