Анна Нимф

Вдруг расхотелось есть. Что-то в голубых глазах – некая случившаяся в прошлом трагедия – отбила аппетит. Ал никогда не показывал глубинных переживаний, но сегодня, вероятно, устал тоже. Или сказалась спетая им настоящая «Рёгна».

Что я вообще знала о своем напарнике помимо черт его характера, норова, вкусовых предпочтений? То, что иногда он встречается с женщинами, ищет любовь. То, что он не злой, но справедливый – умеет стоять за себя, защищать закон и других. Но много ли я знала о его прошлом? Почти ничего.

– Да, настоящей.

Вовремя нам принесли что-то алкогольное, и я хлебнула напиток, не спрашивая его названия. Сложно было выдавить наружу следующий вопрос.

– Где ты её изучил? Почему?

Такие вещи узнают только тогда, когда они пригождаются наяву, их не передашь заклинанием, мне следовало понять это раньше. Может, поэтому меня в Курасте мурашило «арбузами», и хотелось сбежать.

Я думала, он не ответит, иногда Алан замыкался, очень редко. И почти никогда со мной.

– Научили моряки. На острове Лладьос, который омывает Холодное море. Моря, они, знаешь ли, не всегда ласковые, иногда суровые. И эта песнь звучит над ними часто. Давно это было, давно…

Он, наверное, хотел отделаться этим общим ответом, но я не дала. Редко мы задевали глубинные темы, и никогда – я знала это как Нимфа, – подобное не случалось просто так.

– Кого ты потерял? – я боялась предположить. Отца? Любимую? Неизвестно, что хуже. Но ответ убил меня наповал.

– Брата. Младшего.

– У тебя был брат?

– Да. – Ал замахнул всю чарку алкоголя и поморщился. Такие вещи не заживают внутри никогда, это раны без возможности исцелиться. – Он был младше меня, тот еще балагур. Мы пьянствовали раньше вместе, пару раз я ходил с ним на его судне. Он был капитаном, торговал всякой всячиной…

– Что случилось?

Нужно было вытягивать информацию, пока это было возможно, пока Алан говорил.

– Их взяли на абордаж однажды. Вырезали половину команды и его в том числе. Понимаешь, я вычистил потом всех пиратов за год, всех до единого. Но поздно. Меня не было рядом. А вот хоронить его я приехал. Там и пел.

Я вытирала веки, потому что их жгла соленая кислота слез.

Такие истории не для слабонервных, будь я обычным человеком, даже выспрашивать бы детали не стала. Но я была Нимфой.

– У меня три вопроса…

– Не начинай.

– Три, Ал. И ты ответишь.

Тяжелый вздох напротив – у Алана крошилась душа, там, где звучала песня по брату, она всегда будет почерневшей.

– Какие вопросы?

– Как его звали? В каком году это случилось, мне нужна дата. И куда направлялось судно?

– Зачем тебе это, Анна? Не вздумай… Не начинай. Ты никогда не воскресишь его из мертвых, даже не пытайся. Мы с тобой маги, оба знаем, что из этого выходит. Подними мертвяка на ноги и получишь отвратительное существо, ничем не напоминающее живого.

– Я знаю.

– Тогда…

– Ответь.

Прозвучало жестко, прозвучало приказом. И лишь потому, что Алан был уставшим, он сдался.

– Семь лет прошло… Брата звали Дилбор Корс. И нет, он не был магом, ему дар не передался. А широты я тебе сейчас запишу, судно шло в Вайену из порта Аннаты. Только обещай мне, обещай не воскрешать!

– Обещаю. Не говори больше ничего, пиши.

Он писал, и впервые руки его дрожали. Сегодня он пел по брату, и я не хотела еще раз когда-нибудь услышать эту гребаную «Рёгну».

Когда мне протянули листок, я забрала его и попросила:

– Тему эту пока пропустим.

Не приведи богиня, но сейчас попросит меня не вмешиваться, возьмет обещание не предпринимать никаких действий, но Алан молчал. Он смотрел в сторону, и первый раз в жизни я видела его ранимым. Официанты здесь и правда были вышколены, потому что алкоголь нам обновили сразу же, как только наши стаканы опустели.

Хорошо, что меня не спросили по поводу этого подвешенного слова «пока» – у меня были свои мысли, свои планы, созревшие моментально. Возможно, очень опасные и несвоевременные, потому что дел у нас и без того было по горло, но вытолкнуть в голове зародившиеся идеи я уже не могла.

– Мне очень хочется тебя сейчас обнять, – призналась я честно.

– Даже не думай! – здоровяк улыбнулся. Он уже надевал привычную маску рубаха-парня, вечно веселого, бронебойного, сильного. Он и был сильным, раскрывался только перед своими. – Еще влюблюсь в тебя, начну страдать, а ты будешь сохнуть по Вэйгарду. Вот где будет драма длиною в жизнь.

Теперь улыбалась я тоже. Не над всеми вещами мы были властны, но над своим настроением больше да, чем нет. А юмор, как известно, способен испортить любую трагедию.

– Давай-ка я отвезу тебя домой…

«А мне нужно подумать». У меня голова от дум треснет, но сердце уже набрало такие обороты, желая действовать, что я едва не ерзала на месте. Нимфы – существа справедливости, они помогают всегда, когда могут. Даже, если это опасно.

– Соглашусь. – Прежде, чем подняться, Ал запрокинул в себя очередную полную чарку, выпил ее залпом и вытер усы. – Я готов.

* * *

(Besomage, MASHB3AT, Bolshiee – Chihiro)

Есть идеи далекие и эфемерные. Такие приходят в голову, скользнут через ум невзначай и исчезают бесследно. Есть идеи, которые хочется рассматривать и обдумывать.

Идея, которая пришла мне, горела, как пожар. Она моментально сформировалась в желание, требующее немедленного воплощения. Настолько немедленного, что, доставив Алана домой, я уже обдумывала план.

Куда-то делась усталость, забылась, как будто её не существовало. В моменты, когда ты горишь, когда тебе не просто интересно, но позарез требуется что-то сделать, усталости не существует.

Это своего рода вдохновение, азарт, даже одержимость.

Именно эта одержимость вела меня к дому Вэйгарда. Не к «кубу» – я предполагала, что не найду Райдо на рабочем месте в этот час, но обязательно найду его в особняке.

И да, план был опасным. Я была Нимфой, и, значит, имела право вмешиваться в судьбы, когда считала нужным и правильным. Но когда воздействуешь на прошлое, рискуешь изменить настоящее – даже свое собственное.

Я хотела вернуть Алану брата. Но тем же поступком, если все сложится как нужно, я могла изменить дорогу жизни собственного напарника и не найти его завтра в Бюро, куда он, например, не пришел устраиваться.