Анна Нимф

То был риск.

Но я была к нему готова, и мне был нужен человек, либо существо, способное ненадолго закинуть меня в прошлое.

Вэйгард это умел, я была в этом уверена. Пусть он попросит взамен поцелуй или даже нечто большее, я соглашусь на эту цену. И смогу жить дальше, не разрушусь, не дам себя привязать. Впервые я скажу ему да ради Алана, ради полноценного счастья в голубых глазах.

«Райдо – это твой день».

Твой вечер.

Улицы были пустыми, путь легким, как будто специально для меня «расчищенным». Наверное, сияла в моих глазах безуминка, и пусть Дэйм не спрашивает, откуда она взялась, все равно не расскажу. Иногда игра стоит свеч, даже очень опасная игра. Когда-то нужно решаться на ставку ва-банк.

Ярко сияли звезды – кристальные, далекие и холодные.

Но в окнах горел теплый свет, мягкий, призывный.

И дверь почему-то оказалась не заперта…

Он оказался там с ней, с этой девушкой. Прижатой к стенке в одном белье, стонущей жалобно и жарко.

Райдо, одетый лишь в домашнее трико, целовал незнакомку, «ел» её губами, собирался дойти до конца. Я знала это.

Я была уверена – он знал о моем присутствии. Специально не запер дверь, хотел, чтобы я наткнулась на эту картину, не постановочную, но вполне себе настоящую. Увидела еще раз его красивые литые мышцы, профиль, ощутила его силу и жар, направленный на кого-то другого. Он был сексуален, она была красивой.

Он разрушит её сексом, он даже не позволит ей выпутаться из дурмана и иллюзий, он уже давно зацепил её на крючок невероятного кайфа, лишившего способности мыслить. Вот только завтра, если она и проснется, она будет пустой, как недостроенный бетонный дом без окон, она не будет понимать, почему так случилось. Куда исчезла её сила, её личность, её уверенность в себе. В душе незнакомки навсегда поселится тоска или же хуже – чернота. Секс с деймонами недопустим для обычных людей, но Вэйгарду нужно было расслабляться, у него имелись свои нужды.

Я смотрела на них и думала о том, что если он сейчас повернется, то в его глазах отразится лишь равнодушие. И он вернется к поцелуям. Она же и вовсе не будет способна заметить в комнате кого-то еще, она одурманена. Тонкая, хорошенькая, свежая, молодая… Зря она купилась на чары деймона, но выбора ей не оставили.

Пусть им будет жарко, пусть им будет хорошо – не мое дело, что завтра станет с ней.

Я должна была злиться, негодовать, наверное, ведь Вэйгард – моя истинная пара, – но чувствовала лишь пустоту. Очень много пустоты. Больше не было нашего с ним мира даже «виртуально», у меня не осталось даже иллюзий.

Я не приду в этот дом больше, даже под страхом смерти.

И пусть Райдо не приходит меня спасать, не нужно. Я этого не оценю, больше не скажу «спасибо».

Ей было с ним хорошо.

Мне было бы тоже, мне бы крышу снесло. С ним таким не могло быть плохо, он брал и дарил взамен, пусть эти подарки исчезнут наутро.

Я снова осталась у себя одна, и саднила внутренняя рана как никогда сильно. Ничего, я выживу с ней, я проживу с ней долго и, возможно, моментами счастливо.

Но больше не произнесу внутри его имени. Оно станет для меня пустым набором звуков, не имеющих никаких эмоциональных ассоциаций, набором букв, потерявшим смысл.

Пусть он занимается сексом с другими – это его право.

Я уходила.

У него есть право делать, что хочется, у меня тоже. Мы ничем друг другу не обязаны, просто для меня мы более не существуем в одном пространстве.

И это не ревность, и даже не злость.

Тому, что я чувствовала, или чего не чувствовала, не было названия.

Он говорил, мне не понравится то, что случится дальше. Что ж, мне не понравилось в Курасте, мне не понравилось, что брат Алана оказался погибшим, мне не понравилось то, что я сейчас наблюдала. Что еще мне не понравится? Да и важно ли?

Моя цель никуда не делась и не исчезла, сегодня я собиралась править судьбу.

(Power-Haus – Deployed)

Отъехав подальше, я сидела в машине. Пустая, но не теплая и не холодная изнутри, я была Нимфой. В том редком состоянии, в котором так мечтал увидеть меня Вэйгард, в состоянии, к которому очень хотел прикоснуться. Я была конденсатором – отдающим и принимающим, трансформирующим внутри себя лучи.

Светили звезды, светили прямо насквозь меня, проходили сквозь пласты почвы. Здания стали прозрачными, как и стены домов, как и перегородки комнат. Как люди в них живущие – я стала целым городом, сейчас каждым из его жителей, я стала пластом информации и чувств.

Это состояние невозможно вызвать намеренно, оно проявляется тогда, когда требуется выполнить некую очень сложную задачу.

Я искала новую идею.

Мне нужно было попасть в прошлое, и, если не поможет Вэйгард, поможет кто-то другой. Кто?

Мой ум слился с воздухом, с небом, с каждой молекулой пространства.

Кто?

Сейчас Алан бы попытался меня отговорить, но не смог бы. А еще он восхитился бы мной такой, какую не видел ни разу, оценил бы мощь. Если бы вдоль моей машины прошел прохожий, он увидел бы на сиденье кристаллическую решетку, напоминающую человека, женщину. Она показалась бы ему стеклянной, с перегородками и вкраплениями.

Кто?

Я найду нужный мне ответ, даже если придется расшириться до состояния множества. Кто-то должен уметь работать с прошлым. Наш портал в Бюро – отменная штука, можем закинуть куда угодно и кого угодно, но он не работает со временем.

Кто?

Мне вспомнился дом, горы, по которым струились водопады. Мама, преподаватели храма, чей-то голос…

«– Лум Хьяд… Старик-отшельник…»

Я не могла понять, почему именно это имя.

Лум. Хьяд.

И лишь потом встала на место целая картина. Нам преподавали сны, осознанное ими управление, временные переходы. Ведь их можно осуществлять не только наяву, но и во сне, и старик знает как…

Вот почему его имя, вот кто.

Будь я в подобном состоянии, когда мы искали женщину, мстившую Натали, я бы нашла объект за несколько секунд, и не понадобилось бы поисковое заклятие.

Вот и Лума я обнаружила на отшибе города в восьми кварталах отсюда. Хорошо, что не нужно было снова настраивать портал, у меня остался осадок после прошлого раза – посещения Кураста. До Лума я смогу доехать на машине.

Значит, в путь.

Мне – стеклянной – казалось, что рокот мотора состоит из черных волн. Маслянистых, изгибающихся, чуть пыльных и дерзких. Сейчас я видела мир иначе, как наркоман, принявший чрезмерно сильную дозу вещества.

Неважно, когда я доеду до старика, я стану почти обычной. По крайней мере снаружи.

И да, я уже знала, что он поможет.

Знала, что именно скажу ему, когда войду.

Я думала, что дом Лума отыщется там, где заканчиваются высотки. Среди полей и высокой травы, эдакая приземистая лачуга старика.

Дом и был приземистым, очень старым. Наверное, как и сам Хьяд, которому, как говорили, было лет триста-четыреста. Он умел обманывать время, потому что прятался от него в снах – заныривал в одном месте, выныривал в другом. И смерть не успевала за ним. Но дом… Старый дом оказался тесно зажат двумя высотками, которые так и не смогли сожрать пару метров пространства. Лума не сумели ни выселить власти, ни подкупить чиновники, ни надавить криминалы. Старик оставался вне времени, как и его постройка, и было очень странно видеть её – деревянную, с чуть просевшей мшистой крышей – среди стекла и бетона. Диковинно.