Базар житейской суеты. Часть 1
Шрифт:
— Покойница, не тмъ будь помянута, была такая же сутяжница, какъ самъ онъ, сказала старуха Тинкеръ. Она пересудилась со всми подрядчиками и купцами, и смняла въ четыре года сорокъ восемь слугъ.
— Да таки нешто, была она строгонька и сварлива иной разъ, подтвердилъ баронетъ простодушнымъ тономъ, но для меня чудо что за женщина. Я не держалъ и управителя при ней: за всмъ хозяйствомъ смотрли ея собственные глаза.
И въ этихъ откровенныхъ выраженіяхъ разговоръ, къ удовольствію миссъ Ребекки, продолжался до поздней ночи. Каковы бы ни были нравственныя свойства сэра Питта Кроли, хороши или дурны, онъ не скрывалъ себя ни на-волосъ; и обнаружилъ себя до сокровеннйшихъ изгибовъ своей души. Онъ говорилъ о себ безъ умолка, то на простонародномъ язык; щеголяя площадными выраженіями, то на утончонномъ язык свтскихъ людей высшого полета. Приказавъ, наконецъ, чтобы къ пяти часамъ утра все стояло на ногахъ, онъ пожелалъ миссъ Шарпъ спокойной ночи и надлъ колпакъ.
— Вы проспите съ ключницей эту ночь, миссъ гувернантка, сказалъ онъ. Постель велика. Хватитъ штукъ на пять. Леди Кроли умерла въ ней. Прощайте.
Съ этими словами, сэръ Питтъ махнулъ рукой, и немедленно исчезъ въ свою спальню. Старуха Тинкеръ, съ ночникомъ въ рук, повела свою спутницу наверхъ по каменнымъ ступенямъ, мимо огромныхъ дверей и покоевъ, гд, повидимому, никогда не было слдовъ движенія и жизни. Наконецъ, он пришли въ большую угольную спальню, гд леди Кроли испустила свой послдній духъ. Постель и комната были угрюмы, мрачны, погребальны, и можно было подумать, что не только умерла здсь леди Кроли, но что духъ ея витаетъ и теперь въ этихъ четырехъ стнахъ. При всемъ томъ, Ребекка вбжала въ эту храмину съ двическою рзвостью, и покамстъ старуха длала свой окончательныя приготовленія на сонъ грядущій, она успла обревизовать шкафы, комоды, буфеты, и пыталась отпереть ящики; которые были заперты. Мрачныя картины на стнахъ и принадлежности фамильного туалета тоже не ускользнули отъ вниманія любопытной двицы.
— Я никогда не ложусь спать, не успокоивъ напередъ своей совсти, сказала старуха. Совтую и вамъ, миссъ, подражать моему примру.
— Моя совсть всегда спокойна, бабушка Тинкеръ; покорно васъ благодарю. А вы лучше раскажите-ка мн; милая мистриссъ Тинкеръ, все, что вамъ извстно о
— Много будете знать, миссъ, скоро состаретесь, отвчала Тинкеръ брюзгливымъ тономъ. Ночь даровалъ вамъ Господь Богъ для успокоепня усталыхъ костей, а не для пустой болтовии. Ложитесь, миссъ.
Ребекка представила энергическое возраженіе, но ужь не получила никакого отвта, потому-что старуха, оборотясь къ стн, захрапла во всю носовую завертку. Несмотря на совершеннйшее спокойствіе совсти, молодая двушка долго, очень долго не могла заснуть на этомъ новомъ мст. Она думала о завтрашнемъ дн, о новомъ мір, куда влечетъ ее судьба, и о вроятности на успхъ жизни среди новыхъ людей. Ночникъ дымился и трещалъ въ глиняной плошк; каминъ отражалъ гигантскую мрачную тнь на старые полусгнившіе узоры, вышитые, безъ сомннія, рукою покойной леди, и на два миніатюрные нортрета молодыхъ мужчинъ, изъ которыхъ одигъ былъ въ костюм оксфордского студента, а другой въ красгой солдатской куртк. Послдній сдлался для Ребекки предметомъ сонныхъ грезъ и мечтаній.
Ровно въ четыре часа, лишь только розовый свтъ озарилъ мрачныя зданія на Большой Гигантской улиц, старуха Тинкеръ воспрянула отъ глубокого сна, и, разбудивъ свою спящую подругу, приказала ей готовиться къ отъзду. Затмъ мистриссъ Тинкеръ отперла въ коридор огромную желзную дверь, при чемъ громкій стукъ пробудилъ со всхъ сторонъ усыпленное эхо, и побжала на Оксфордскую улицу нанять съ биржи походный экипажъ. Нтъ надобности прибавлять, что взятой извощикъ простоялъ здсь всю иочь, въ надежд, что какой-нибудь молодой запоздалый гуляка, при возвращеніи домой изъ трактира, потребуетъ его услугъ и наградитъ его съ щедростью пьяной руки.
И нтъ никакой надобности распространяться, что упомянутый извощикъ, если таковыя надежды дйствительно гомозились въ его душ, былъ жестоко обманутъ въ своихъ ожиданіяхъ, потому-что достойный баронетъ, которого довезъ онъ до Сити, не далъ ему ни одного пенни сверхъ положенной таксы. Напрасно бдный ванька хлопоталъ, шумлъ, бурлилъ и угрожалъ даже побросать въ канаву вещи миссъ Шарпъ, если не дадутъ ему на водку, сэръ Питтъ Кроли остался непоколебимъ, какъ гранитъ.
— Ничего, братъ, не сдлаешь, сказалъ ему одымъ изъ ямщиковъ конторы дилижансовъ, это, вдь, сэръ Питтъ Кроли.
— Такъ, Джой, такъ, любезный, отвчалъ баронетъ одобрительнымъ тономъ, съ меня ему нечего сорвать.
— Да, сударь, мы вс знаемъ, что съ васъ взятки-то гладки! сказалъ Джой, оскаливая зубы и укладывая чемоданъ баронета на кровлю дилижанса.
— Кондукторъ, взять для меня мсто внутри кареты.
— Слушаю, сэръ Питтъ, отвчалъ кондукторъ, притрогиваясь къ полямъ своей шляпы, и съ трудомъ скрывая внутреннюю досаду.
Дло въ томъ, что это мсто было общано молодому студенту изъ Кембриджа, отъ которого кондукторъ надялся получить дв лишнихъ кроны. Для миссъ Шарпъ тоже отвели мсто въ карет, насупротивъ сэра Питта Кроли.
Что жь теперь, благосклонный читатель? Описывать ли мн, какъ молодой джентльменъ изъ Кембриджа, кипвшій негодованіемъ противъ баронета и кондуктора, взгромоздился, наконецъ, съ своими фраками и шинелями, наверхъ дилижанса, и какъ потомъ онъ помирился съ своимъ положеніемъ, когда, вслдствіе непредвиденныхъ обстоятельствъ, перемстилась къ нему и миссъ Шарпъ, которую онъ поспшилъ закутать своею шинелью? Говорить ли, какъ услись на своихъ мстахъ толстый джентльменъ, страдавшій одышкой, и жирная вдовица съ красными, отвислыми щеками, объявившая, что ей никогда не приходилось терпть дорожныхъ безпокойствъ, и какъ потомъ дилижансъ помчался мимо биржи и Блого Медвдя въ Пиккадилли, постепенно оставивъ за собою Рыцарскій мостъ, Королевскіе сады, Терегемскіе луга, Брентфортъ, Багсготъ, и прочая, и прочая? Увы! нтъ теперь ни дилижансовъ; ни каретъ на огромныхъ протяженныхъ, искрещенныхъ и перерзанныхъ желзною дорогой! А давно ли?.. Сколько разъ даже писателъ этихъ страницъ катился по гладкому шоссе въ спокойныхъ экипажахъ и предавался сладостнымъ мечтамъ, разсуждая о сует мірской подъ звукъ колесъ, разбивавшихъ и растиравшихъ свжій щебень! Сладкія, незабвенныя воспоминанія! Куда теперь двались наши гладкія дороги, и съ ними веселыя приключенія на станціяхъ и въ трактирахъ? Гд теперь наши честные, красноносые извощики, съ которыми, бывало, летишь стрлой въ Тельси или Гринвичъ?.. Куда двался добрый старикъ Уэллеръ съ его трехъ-этажнымъ подбородкомъ? Живъ онъ или умеръ?.. Куда разбрелись буфетчики на придорожныхъ трактирахъ и содержатели постоялыхъ дворовъ, буфетчики и содержатели съ синими носами? Увы! все исчезло, все потонуло въ бездн вчности; и скоро человческое ухо не будетъ боле слышать звуковъ полночного рожка, и человческій глазъ не увидитъ боле шоссейныхъ заставъ съ ихъ живописными будочками, откуда, въ былыя времена, съ такимъ достоинствомъ и важностью, выходилъ философъ, презрвшій суету мірскую, отворять ворота для прозжавшого экимажа.
Прочь; прочь печальныя мысли! Вооружимся эгидой философической премудрости, и маршъ впередъ, по гемпширской дорог, на «Королевину усадьбу», куда спшитъ наша героиня.
ГЛАВА VIII
Изліяніе болзненныхъ ощущеній въ дружеское сердце
Миссъ Ребекка Шарпъ къ миссь Амеліи Седли, въ Лондонъ, на Россель-Скверъ,
«Милая, несравненная Амелія,
безцнный, незабвенный другъ мой!
«Съ грустью и отрадой вмст принимаюсь за перо, чтобъ отвести душу откровенной бесдой. Какая перемна, ахъ, какая страшная перемна въ судьб безпріютной спроты! Не дале какъ вчера, я была все равно, что въ кругу своихъ родныхъ, въ обществ милой, нжной, обожаемой сестры, а теперь я одна въ цломъ мір, безъ друзей и безъ сердца, способного сочувствовать моему горю.
«Не стану расказывать, въ какихъ слезахъ и въ какой тоск провела я роковую ночь, разлучившую меня съ вашимъ благословеннымъ семействомъ. Упоенная радостью и счастьемъ, ты должна была въ этотъ самый вечеръ хать на балъ съ женихомъ своимъ и матерью, и я думала о теб всю ночь, воображая миссъ Амелію лучшимъ украшеніемъ великолпного общества. Подъхавъ въ вашей карет къ городскому дому сэра Питта Кроли, я была сдана съ рукъ на руки старому баронету; причемъ кучеръ Джонъ нагрубилъ мн самымъ безстыднымъ образомъ, нагло издваясь надъ моею бдностью и несчастьемъ. Ночь провела я въ печальной спальн на одной постели съ старухой-ключницой; можешь представить, что я не сомкнула глазъ до самого разсвта.
«Сэръ Питтъ совсмъ не такой человкъ, какимъ обыкновенно мы рисовали баронетовъ въ Чизвиккской школ. Представь себ коренастого; приземистого, грязного, безобразного старичишку, въ старомъ сюртук и дырявыхъ штиблетахъ, съ трубкою во рту и съ кострюлей въ одной рук, гд приготовлялся его отвратительный ужинъ: таковъ былъ сэръ Питтъ Кроли при встрч со мной. Онъ говоритъ ужаснымъ провинціяльнымъ нарчіемъ; и отчаянно бранилъ извощика, который привезъ насъ въ гостинницу, откуда я, большею частію наверху дилижанса, должна была совершить свою поздку въ «Королевину усадьбу».
«Впрочемъ, сначала, по выход изъ гостинницы, меня посадили во внутренность кареты; но потомъ, какъ-скоро началъ идти сильный дождь, — повришь ли ты этому? — меня заставили выйдти и взгромоздиться наверхъ, потому-что, изволите видть, сэръ Питтъ, какъ содержатель дилижансовъ, счолъ за нужное уступить мое мсто одному пассажиру. Нтъ сомннія, я могла бы промокнуть до костей, еслибъ, къ счастью, молодой джентльменъ изъ Кембриджской Коллегіи не прикрылъ меня своей шинелью.
«Этотъ джентльменъ и кондукторъ, повидимому, хорошо знали сэра Питта и смялись надъ нимъ во всю дорогу. Они называли его старымъ крючкодемъ, обозначая этимъ именемъ его скупость и жадность. По ихъ словамъ, онъ въ жизнь никому не давалъ ни копйки (эту низость я особенно ненавижу), и молодой человкъ замтилъ мн, что послднія дв станціи мы тащились слишкомъ медленно оттого, что сэръ Питтъ, какъ владлецъ лошадей, самъ сидлъ на-козлахъ вмст съ кучеромъ. Кучеръ пыхтлъ, сердился, ворчалъ, и я разслышала, между прочимъ, какъ онъ собирался выместитъ свою досаду на лошадяхъ сэра Питта, когда дилижансъ подетъ обратно въ Лондонъ. Пассажиры хохотали, и веселость ихъ заразила даже меня.
«Но за четыре мили до «Королевиной усадьбы,» мы пересли въ богатую карету съ фамильными гербами, и четыре дюжія лошади съ тріумфомъ повезли насъ въ паркъ баронета. Передъ домомъ встртила насъ, со множествомъ присданій и поклоновъ, пожилая женщина, отворившая старыя желзныя ворота, отчасти похожія наворота въ ненавистномъ Чизвикк. Должно замтить, что за милю до «Королевиной усадьбы» растилалась прекрасная аллся.
«— Вотъ, судари мои, сказалъ сэръ Питтъ Кролі, эта аллся проведена на цлую милю, и стоила мн огромной суммы. Одного строевого лса пошло тутъ на шесть тысячь фунтовъ чистоганомъ; это не бездлица, смю васъ уврить.
«Съ этими словами, сэръ Питтъ обращался преимущественно къ мистеру Годсону, своему полсовщику и фермеру, которого онъ посадилъ съ собой въ карету. Долго они разсуждали о навоз, объ осушк болотъ, о браконьерахъ и о такихъ предметахъ, которыхъ я никакъ не могла понять. Всего боле сэръ Питтъ рекомендовалъ смотрть, чтобъ никто не смлъ охотиться на его земл.
«При възд въ усадьбу, я замтила, между прочимъ, прекрасный церковный шпицъ, возвышающійся въ парк надъ старыми ивами, и передъ нимъ, среди лужайки, старый, красный домъ съ высокими трубами, покрытыми плющомъ.
«— Это ваша церковь, сэръ? спросила я.
«— А что бы вы думали? разумется, церковь. Годсонъ, какъ поживаетъ Бьютъ? Бьютъ, видите ли, миссъ гувернантка, родной мой братъ, здоровякъ первого сорта. Ха, ха, ха!
«Годсонъ также засмялся, но потомъ принялъ серьёзный видъ и, кивнувъ головою, сказалъ:
«— Боюсь, сэръ Питтъ, вашему братцу, кажется, гораздо лучше. Вчера онъ вызжалъ на своей маленькой лошади, и собиралъ нашъ хлбъ.
«— Собиралъ свою десятину, вотъ онъ какъ! Какъ это до сихъ поръ онъ не обопьется? Вроятно, онъ намренъ прожить дольше Маусаила.
«Годсонъ захохоталъ опять. Молодые люди, сказалъ онъ, дти вашего братца, опять воротились изъ колддегіи, и на этихъ дняхъ приколотили Джона Скорджинса.
«— Какъ? Моего второго смотрителя? проревлъ сэръ Питтъ.
«— Именно такъ; онъ имлъ несчастье зайдти на ихъ землю, отвчалъ Годсонъ.
«— Смотри, теперь у меня не звать, Годсонъ, если они станутъ охотиться на моей земл, сейчасъ дать мн знать: я имъ переломаю руки и ноги.
«Изъ этого для меня становится очевидно, что два брата ведутъ между собою непримиримую вражду. Это не новость: братья и сестры часто живутъ между собою, какъ кошка съ собакой. Помнишь ли, милая Амелія, какъ у насъ въ Чизвикк ссорились двицы Скратчли, и какъ он колотили одна другую? А Мери Боксъ тузила свою сестру, Луизу, чуть-ли не каждую недлю.
«Увидвъ двухъ мальчиковъ, срзывавшихъ втви въ ближайшемъ лсу, Годсонъ, по мановенію сэра Питта, выпрыгнулъ изъ кареты и погнался за ними съ кнутомъ.
«— Ату ихъ, мошенниковъ! кричалъ сэръ Питтъ, ату ихъ! Притащить ихъ домой, я раздлаюсь съ ними по-свойски!
«И затмъ мы услышали, какъ Годсонъ началъ хлестать своимъ кнутомъ по плечамъ
несчастныхъ мальчиковъ. Когда ихъ взяли подъ арестъ, Питтъ приказалъ кучеру хать во дворъ. Слуги поспшили насъ встртить и. .«На этомъ мст, моя милая, вчера остановилъ меня страшный стукъ въ дверь моей комнаты; я поспшила отворить и увидла, кого бы ты думала? самого сэра Питта въ колпак и халат! Я съ крикомъ отскочила отъ такого постителя; но онъ, не обращая вниманія на мой испугъ, храбро выступилъ впередъ, подошолъ къ моему столику и взялъ свчу.
«— Посл одиимадцатл часовъ не зажигать свчи, миссъ Бекки, сказалъ онъ. Ступайте въ постель безъ огяя, и спите, какъ можете. Ложитесь и впередъ въ одиннадцать часовъ, если не хотите, чтобъ я каждый вечеръ длалъ вамъ визиты.
«Съ этими словами, онъ и его буфетчикъ, мистеръ Горроксъ, съ громкимъ хохотомъ вышли изъ моей комнаты. Само-собою разумется, впередъ я постараюсь освободиться отъ этихъ ночныхъ гостей. Ввечеру спускаютъ на двор двухъ огромныхъ борзыхъ собакъ которыя напролеть всю ночь бснуются и лаютъ на луну.
«Передъ домомъ «Королевиной усадьбы», представляющимъ отвратительное, старомодное, красное зданіе съ высокими трубами, находится терраса, фланкированная фамильными гербами — голубемъ и змемъ, и на нее отворяется дверь изъ большой залы. Эта большая зала столько же огромна, уныла и мрачна, какъ фантастическія комнаты въ Удольфскомъ замк. Въ огромномъ ея камин могла бы помститься вся школа Пинкертонъ, а передъ ршоткой можно бы изжарить цлого быка на этомъ огн. Кругомъ, по всмъ сторонамъ залы, висятъ безчислегныя генераціи благородныхъ предковъ Кроли въ разныхъ позахъ и костюмахъ; одни въ манжетахъ съ длинньми бородами, другіе въ огромныхъ парикахъ и щегольскихъ ботфортахъ; изъ дамъ нкоторыя перетянуты въ струнку длинными корсетами; другія, напротивъ, украшенныя огромными локонами, рисуются вовсе безъ корсета. На одномъ конц залы, большая, чорная, дубовая лстница, и по обимъ ея сторонамъ высокія двери, украшенныя сверху оленьими головами; одна дверь ведетъ въ билльярдную и библіотеку, другая въ большую жолтую залу и утреннія комнаты. Въ первомъ этаж, я полагаю. будетъ покрайней мр двадцать спаленъ, и въ одной изъ нихъ ночевала нкогда королева Елисавета, оставившая свое имя за усадьбой Кроли. Ныньче поутру, мои новыя учениицы показали мн вс эти апартаменты, унылые и мрачные, съ вчно-затворенными окнами и ставнями. Наша классная зала во второмъ этаж; по одну ея сторону моя спальня, по другую комната моихъ ученицъ. Слдуютъ затмъ апартаменты мистера Кроли, старшого сына сэра Питта, и немного дале половина Родона Кроли, младшого сына. Родонъ Кроли, военгый офицеръ, смотритъ большимъ повсой; теперь онъ въ отпуску и проживаетъ дома, впредь до востребованія. Вообще, въ комнатахъ недостатка нтъ, за это ручаюсь; вы можете, если угодно, перехать сюда со всмъ домомъ, и на «Королевиной усадьб«будетъ просторно для всхъ.
«Черезъ полчаса посл нашего прізда, произительный звонокъ возвстилъ о времени обда, и я пошла внизъ съ своими ученицами, худощавыми, ничтожными двчонками восьми и десяти лтъ. На мн было кисейное платье, которое ты мн подарила, милая Амелія. Меня удостоили сидть за столомъ вмст съ другими членами семейства, кром гостиныхъ дней, когда молодыя двицы и я должны обдать наверху.
«Какъ-скоро раздался звонокъ, мы собрались въ небольшой гостиной леди Кроли. Это ужь вторая супруга сэра Питта, мать двухъ дочерей, моихъ ученицъ. Она дочь купца, торговавшого желзомъ, и ея замужство считалось для нея великимъ счастьемъ. Въ старину, говорятъ, она была красавицой первой руки; но теперь глаза ея всегда красны отъ слезъ; безъ сомннія, она оплакиваетъ свою красоту. Леди Кроли чрезвычайно блдна, худощава и почти безмолвна, какъ рыба. Ея пасынокъ, мистеръ Кроли, былъ также въ комнат. Онъ блденъ, тонокъ, безобразенъ, съ тощими ногами и почти безъ всякой груди. Его фигура представляетъ совершеннйшее подобіе его матери, Гризельды, которой бюстъ стоитъ на мраморной каминной полк.
«— Вотъ это новая гувернантка, мистеръ Кроли, сказала леди Кроли, выступивъ впередъ и взявъ меня за руку, миссъ Ребекка Шарнъ!
«— О! сказалъ мистеръ Кроли, кивнувъ головой, и принимаясь опять читать газету, которая была въ его рукахъ.
«— Надюсь, миссъ Ребекка, вы будете снисходительны къ моимъ малюткамъ, сказала леди Кроли, поднимая кверху свои красные глаза, почти всегда наполненные слезами.
«— Разумется, будетъ, отвчалъ старшій пасынокъ, не отрывая глазъ отъ газеты.
«— Миледи, столъ накрытъ, сказалъ буфетчикъ въ чорномъ фрак и огромныхъ блыхъ манжетахъ, которыя длали его похожимъ на одинъ изъ фамильныхъ портретовъ большой залы.
«И леди Кроли, подъ руку съ пасынкомъ, пошла въ столовую, куда послдовала и я съ своими воспитанницами. Сэръ Питтъ сидлъ уже въ столовой, съ серебряной кружкой въ рукахъ. Онъ только-что сходилъ въ погребъ и былъ теперь въ полгой форм: то-есть, онъ стянулъ свои штиблеты, и толстыя его ноги облачились въ шерстяные чулки. Весь буфетъ укрытъ былъ блестящею старою посудой, старыми чашками и блюдами, золотыми, серебряными старыми подносами и судками. На стол также все блестло серебромъ, и два лакея съ красными волосами, въ жолтыхъ ливреяхъ, стояли по обимъ сторонамъ буфета.
«Мистеръ Кроли прочолъ молитву, сэръ Питтъ сказалъ «аминь», и вс сли за столъ.
«— Какой у насъ сегодня обдъ, Бетси? сказалъ баронетъ.
«— Бараній бульйонъ прежде всего, я полагаю, сэръ Питтъ, отвчала леди Кроли.
«— Mouton aux navets, съ важностію проговорилъ буфетчикъ, супъ-potage de mouton а l'Ecossaise; pommes de terre au naturel, и noтомъ chouxfleur а l'eau.
«— Баранъ есть не что иное, какъ баранъ, и больше ничего, сказалъ сэръ Питтъ, улыбаясь своей подруг. Но прежде, разумется, былъ онъ овцою, Горроксъ, и слдуетъ прежде всего развдать, къ какой пород принадлежалъ онъ.
«— Къ шотландской, съ чорной шерстью, сэръ Питтъ, сказалъ буфетчикъ.
«— А когда его убили?
«— Въ четвергъ.
«— А кто его убилъ?
«— Поваръ Стиль.
«— А сколько у насъ еще такихъ барановъ?
«— Полторы дюжимы.
«— Не угодно ли вамъ супу, миссъ… миссъ Шарпъ, сказалъ мистеръ Кроли.
«— Шотландскій бульйонъ первого сорта, моя милая, сказалъ сэръ Питтъ, хотя чортъ знаетъ зачмъ зовутъ его по французски.
«Между тмъ какъ мы угощались жирными мясными лакомствами и шотландскимъ пивомъ, сэръ Питтъ нашолъ случай спросить: «Куда двались бараньи плеча?
«— Вроятно, ихъ съли на кухн, отвчала леди Кроли смиреннымъ тономъ.
«— Точно такъ, миледи, отвчалъ буфетчикъ, людской обдъ на ныншній день былъ весь приготовленъ изъ баранины.
«Сэръ Питтъ, неизвстно отчего, покатился со смха и продолжалъ свой разговоръ съ буфетчикомъ.
«— Какъ ты думаешь, любезный, чорная свинка кентской породы должна быть теперь ужасно жирна?
«— Да-съ, заплываетъ помаленьку, сэръ Питтъ, отвчалъ буфетчикъ серьёзнымъ тономъ, и этотъ отвтъ, опять неизвстно почему, разсмшилъ всю почтенную компанію.
«— Миссъ Кроли, миссъ Роза Кроли, сказалъ Кроли, смхъ вашъ чрезвычайно неумстенъ; молодыя двицы должны вести себя скромно, особенно за обдомъ.
«— Ничего, любезный, продолжалъ баронетъ, обращаясь опять къ буфетчику, мы можемъ полакомиться твоей свинкой въ субботу; прикажи ее убить. Миссъ Шарпъ, я полагаю, безъ ума отъ свиней; не правда ли, миссъ Шарпъ?
«И на этомъ, сколько могу припомнить, вертлся весь обденный разговоръ. Какъ-скоро убрали со стола, передъ особой сэра Питта поставили серебряную кружку съ горячей водой и бутылку съ ромомъ. Мн и моимъ ученицамъ мистеръ Горроксъ подалъ три маленькія рюмки съ виномъ и стаканъ для леди Кроли. Когда вс вышли изъ-за стола, миледи вынула изъ своего рабочого ящика какую-то огромную матерію для шитья, между-тмъ какъ ея дочери принялись играть возл въ засаленныя карты. Я, по предложенію леди Кроли, забавлялась чтеніемъ памфлета о хлопыхъ законахъ. Должно замтить, что у всхъ насъ была одна свча въ серебряномъ подсвчник.
«Такъ просидли мы около часа; пока передъ дверью послышались шаги.
«— Бросьте скоре карты, дти, вскричала миледи въ страшномъ испуг. Положите книгу мистера Кроли, миссъ Шарпъ.
«И лишь только были сдланы эти распоряженія, какъ мистеръ Кроли вошолъ въ комнату.
«— Намъ слдуетъ опять возобновить вчерашнія занятія, молодыя двицы, сказалъ старшій сынъ сэра Питта, прочтите по страничк изъ своей книги такъ, чтобъ миссъ… миссъ Шарпъ могла васъ слышать.
«И двочки принялись читать «Наставленіе миссіонерамъ относительно обращенія Индійцевъ».
«Въ десять часовъ, вс собрались на молитву въ большой зал. Первый пришолъ сэръ Питтъ; посл него, одинъ за другимъ, вошли: буфетчикъ, каммердинеръ мистера Кроли, кучеръ, три лакея въ жолтыхъ ливреяхъ и четыре женщины, изъ которыхъ одна, становясь на колги, толкнула меня очень неучтиво.
«Посл молитвы, мистеръ Кроли сказалъ почтенному собранію трогательную и назидательную рчь на сонъ грядущій; затмъ, мы взяли свчи и отправились по своимъ спальнямъ. Я принялась писать къ своей милой Амеліи; но сэръ Питтъ, какъ я уже говорила, помшалъ мн на середин письма.
«Прощай, мой милый, незабвенный другъ. Тысячу, тысячу, тысячу поцалуевъ.
«Суббота. Сегодня поутру разбудило меня страшное визжанье чорной свиньи, назначенной на закланіе. Мои ученицы, Роза и Фіалка, вчера водили меня по всмъ пристройкамъ около дома. Он показывали мг когюшню, псарню, оранжерею и садовника, который въ ту пору собиралъ фрукты для распродажи на рынк. Двочки попросили у него кисть винограда, но онъ отказалъ наотрзъ и объявилъ, что у сэра Питта на счету каждая ягодка. Потомъ имъ захотлось поздить верхомъ на прекрасной лошадк; но лишь-только Фіалка сла въ сдло, кучеръ съ ужаснымт заклятіями прогналъ всхъ насъ изъ конюшни.
«Леди Кроли всегда занята своимъ шитьемъ и всегда оплакиваетъ свою красоту. Она не иметъ въ дом никакого значенія. Сэръ Питтъ подвечеръ всегда красенъ, какъ жареный ракъ, не твердъ въ своей походк, и, кажется, въ постояпной оргіи участвуетъ буфетчикъ. Мистеръ Кроли по вечерамъ всегда читаетъ наставленія, а по утрамъ сидитъ въ своемъ кабинет, или разъзжаетъ верхомъ по окрестностямъ «Королевиной уеадьбы».
«Сто тысячь поклоновъ твоимъ безцннымъ родителямъ. Какъ здоровье мистера Джозефа? Оправился ли онъ отъ этого проклятого пунша? О, Боже мой, какъ мужчины должны быть осторожны!
«Вчно обожающая тебя
«Ребекка.»
–
Я не оптимистъ; но, положа руку на сердце, готовъ на этотъ разъ совершенно согласиться съ философіею мистриссъ Бленкиншопъ, ключницы на Россель-Сквер, утверждавшей, что все устроено къ-лучшему въ этомъ подлунномъ мір, и, право, Джозефъ Седли поступилъ весьма основательно, что послушался совтовъ мистера Осборна. Амелія и миссъ Шарпъ — ягодки не одного поля; и я радъ, что имъ не нравилось жить вмст на Россель-Сквер. Ребекка, спора нтъ, двушка умная и съ характеромъ веселымъ; но мн ршительно не нравится ея наблюдательность и слишкомъ обширное знаніе житейскихъ длъ. Зачмъ, напримръ, подмтила она, что леди Кроли оплакиваетъ свою красоту, и что сэръ Питтъ Кроли позволяетъ себ слишкомъ дружескія отношенія къ буфетчику Горроксу? Это не хорошо, и вы, вроятно, правы, милостивыя государыни, если прйшете къ разумному заключенію, что передъ вами рисуется образъ такой женщины, которую едва ли вы согласитесь назвать своей сестрицой. Что жь мн длать? Я гуляю на европейской почв по «Базару житейской суеты». Ахъ, зачмъ, зачмъ судьба, при рожденіи, не забросила меня на островъ Формозу, къ землякамъ почтенного Псалманасара?.. Впрочемъ, знаете ли что?
Видлъ я въ Неапол одного синьйора, раскащика игтересныхъ повстей, около которого, на морскомъ берегу, собиралась длая толпа честныхъ лаццарони, съ жадностію внимавшихъ его словамъ. При одномъ изъ такихъ расказовъ, гд поэтическими красками изображались дянія какихъ-то головорзовъ, и раскащикъ и толпа пришли въ бшеную ярость. Проникнутые сильнйшимъ негодованіемъ противъ фантастического героя вымышленной исторіи, поэтъ и его слушатели быстро вскочили съ своихъ мстъ и подняли на воздухъ свои байоки, изъявляя полную готовность разить безнравственного негодяя, еслибъ, паче чаянія, онъ появился между ними.