Базар житейской суеты. Часть 1

А сколько разъ на парижскихъ маленькихъ театрахъ случалось мн слышать собственными ушами, какъ зрители, исполненные справедливого негодованія противъ героя раздирательгой драмы, кричали изъ своихъ ложъ: «Ah, gredin! Ah, monstre!» Я знаю даже, что и актеры на этихъ нравственныхъ театрахъ весьма часто отказываются играть безнравственныя роли какихъ-нибудь inf^ames Anglais, и соглашаются получать мизеристое жалованье, чтобъ только быть на сцен честными людьми.

Это весьма назидательные факты, и кто охотникъ выводить заключенія изъ данныхъ посылокъ, тотъ можетъ на досуг думать о чемъ ему угодно и сколько угодно, а мы, съ вашего позволенія, примемся продолжать наши странствованія по «базару житейской суеты».

ГЛАВА IX Фамильные портреты

Сэръ Питтъ Кроли былъ, въ нкоторомъ смысл, философъ-циникъ, до страсти любившій жизнь на низшихъ ступеняхъ ея развитія въ общественномъ быту. Безъискусственная простота и отсутствіе джентльменской чопорности были существенными чертами въ философической натур владльца «Королевиной усадьбы». Сперва, мы уже сказали, баронетъ женатъ былъ на дочери благородного лорда Бинки; но этотъ бракъ былъ устроенъ покойными его родителями, вовлечонными въ заблужденіе любовію къ сыну. По кончин леди Кроли, баронетъ избралъ себ въ супруги миссъ Розу Досонъ, дочь мистера Джона Томаса Досона, почтенного негоціанта изъ Модбери, торговавшаго желзомъ на великобританскихъ рынкахъ.

И какъ была счастлива Роза Досонъ, когда судьба такимъ образомъ непредвиднно возвела ее на степегь миледи Кроли? Мы обязаны исчислить по порядку вс статьи ея супружеского блаженства.

Вопервыхъ, по вступленіи въ бракъ, Роза Досонъ принуждена была забыть черноглазого юношу, Питера Бутта, привязанного къ ней съ дтскихъ лтъ цпями нжнйшей дружбы, и теперь этотъ юноша, истомленный грустью и отчаяньемъ, пустился добывать дичь въ чужихъ лсахъ, и побратался съ отъявленными контрабандистами, испортившими въ конецъ его молодую и свжую натуру. Потомъ, какъ и водится, прелестная Роза перессорилась со всми пріятельницами и подругами своей юности, которыхъ, разумется, ей нельзя же было принимать на «Королевиной усадьб«въ качеств миледи Кроли. Новыхъ друзей у нея не было, да и гд могла отыскать ихъ бывшая купеческая дочка? Кто захотлъ бы теперь заключить съ нею дружественную связь? Три взрослыя дочери сэра Гуддельстона-Фуддельстона, сами нкогда питали сладчайшую надежду на титулъ миледи Кроли, и теперь, какъ он говорили, имъ естественно было презирать ворону въ павлиньихъ перьяхъ. Семейство сэра Джильса Вапсгота тоже, съ своей стороны, глубоко оскорбилось этимъ предпочтеніемъ купеческой дочки, потому-что старшая миссъ Вапсготъ не могла уже сдлаться супругой баронета. Впрочемъ, вс вообще великіе и мелкіе помщики этого графства, каждый по своему, были чрезвычайно недовольны тмъ, что собратъ ихь унизилъ свое достоинство неравнымъ бракомъ.

«А чортъ ихъ побери! думалъ про себя сэръ Питтъ, пусть ихъ ворчатъ, сколько имъ угодно. Знать ихъ не хочу!»

И на этомъ основаніи сэръ Питтъ Кроли, вполн довольный супружсскимъ блаженствомъ, напивался каждый вечеръ съ буфетчикомъ Горроксомъ, и колотилъ иногда, для препровожденія времени, свою прелестную миледи. Во время парламентскихъ засданій, онъ обыкновенно здилъ въ Лондонъ, оставляя супругу на «Королевигой усадьб«, гд жила она одна, безъ друзей и даже безъ знакомыхъ. Праддовскій замокъ господъ Кроли былъ для нея тюрьмою въ буквальномъ смысл слова. Даже мистриссъ Бьютъ Кроли, жена баронетова брата, пасторша, отказалась наотрзъ длать визиты своей неветк, потому, говорила она, что дочь какого-нибудь торгаша, заносчивая выскочка, не иметъ никакихъ правъ на ея родственную любовь.

Розовыя щочки и блая кожа были, собственно говоря, единственными талантами, которыми судьба надлила прелестную миледи Кроли. Не получивъ ни малйшого образованія, необходимого для свтской дамы высшого круга, она не имла той нравственной энергіи и душевной силы, которая такъ часто выпадаетъ на долю самыхъ простыхъ и даже глуповатыхъ женщинъ. Слабая и безхарактерная, она не могла надолго внушить къ себ привязанность сэра Питта. Посл рожденія двухъ дтей, двственная ея свжесть исчезла, розы увяли на ея щекахъ, и она сдлалась простою машиною въ дом своего супруга, столько же безполезною, какъ старое фортепьяно покойной леди Кроли. Въ своемъ туалет она любила свтло-яркіе цвта, какъ и вс блондинки, и носила преимущественно шерстяныя небесно-голубыя платья, сшитыя, впрочемъ, безъ всякихъ притязаній на современную моду. Цлый день и большую часть вечера она сама занималась шитьемъ, и почти не выпускала иголки изъ рукъ. Въ два, три года супружеской жизни, ей удалось приготовить стеганыя одяла для всхъ постелей на «Королевиной усадьб«, и даже наколочки для подушекъ были ея собственной работы. Такая дятельность приходилась какъ нельзя больше по вкусу философа-баронета. Былъ у ней цвтникъ, хорошій цвтникъ, снабжонный всми растеніями англійской флоры, и она любила его нжно; но кром цвтника, миледи Кроли не имла никакихъ предметовъ нжной привязанности или антипатіи. Какъ-скоро мужъ обходился съ нею круто, она погружалась въ апатическое состояще, равное летаргическому сну. Нердко бродила она, охая и стоная, изъ одной комнаты въ другую, въ папильоткахъ и дырявыхъ башмакахъ.

О базаръ, базаръ житейской суеты! Такая ли судьба ожидала тебя, прелестная миссъ Роза? Питеръ Буттъ и его счастливая супруга могли бы свой вкъ прожить спокойно въ своей уютной ферм, среди кучи розовыхъ дтей, окружонныхъ заботливостью любящихъ родителей, и были бы у имхъ свой мечты, надежды, свои удовольствія и радости, растворяемыя по временамъ тихой грустью. Но увы! великолпная карета и четверка вороныхъ предпочитаются тихой, семейной жизни на базар житейской суеты, и вы промняли, прелестная миссъ Роза, семейное счастье на блестящія игрушки! еслибъ какой-нибудь Синей-Бород нашего времени понадобилась десятая жена, неужели, думаете вы; онъ не отыскалъ бы для себя красавицы-невсты въ семейств какого-нибудь глупого купца?..

Роза и Фіалка, какъ само-собою разумется, не имли особенной привязанности къ своей мама, постояшю грустной, задумчивой и скучной; но он были совершенно счастливы на кухн и въ конющн, между домашней челядью. Къ счастью, у садовника, Шотландца, было хорошее семейство, и малютки миледи Кроли не могли испортить своей нравственности между ихъ дтьми. Этимъ и ограничивалось воспитаніе Розы и Фіалки, до прибытія на «Королевину усадьбу» гувернантки.

Миссъ Ребекку Шарпъ ангажировали сюда по милости старшого сына баронета, мистера Питта Кроли, который уже давго твердилъ своему отцу о необходимости довершить умственное и нравственное образованіе малютокъ подъ руководствомъ опытной наставницы, знакомой съ современнымъ ходомъ искусствъ и наукъ. Мистеръ Питтъ былъ единственнымъ покровителемъ и другомъ леди Кроли, и единственнымъ человкомъ, къ которому, посл своихъ дтей, она питала въ душ чувство, похожее на искреннюю привязанность. Онъ гордился своимъ происхожденіемъ, съ матерней стороны, отъ лордовъ Бинки, и велъ себя, во всхъ отношеніяхъ, какъ истинный джентльменъ знаменитой породы. По возвращеніи изъ школы, онъ былъ уже взрослымъ, совершеннолтнимъ мужчиной степенной наружности, и принялъ на себя обязанность хозяйничать самовластно въ дом своего отца, возъимвшаго къ нему высокое почтеніе. Первымъ его дломъ было возстановить на «Королевиной усадьб«ослабвшій духъ праддовской дисциплины. Его наклонности и вкусы приняли самый утончонный характеръ, и онъ готовъ былъ скоре погибнуть голодной смертью, чмъ ссть за столъ, накрытый скатертью не бле снга. Разъ, лишь только онъ вышолъ изъ школы, буфетчикъ Горроксъ осмлился подать ему письмо, не положивъ его предварительно на серебряный подносъ; мистеръ Питтъ бросилъ на неосторожного слугу такой юпитеровскій взглядъ, мистеръ Горроксъ съ этой поры началъ дрожать передъ нимъ, какъ осиновый листъ.

Весь домъ, безъ малйшихъ исключеній, благоговлъ передъ мистеромъ Питтомъ. Леди Кроли не смла, въ его присутствіи, бродить въ папильоткахъ, и вообще обращала тщательное вниманіе на свою наружность. Старые штиблеты сэра Питта исчезли въ присутствіи сына, и онъ старался, по-возможности, освободиться отъ своихъ плебейскихъ привычекъ. Избгая сыновнихъ выговоровъ и упрековъ, онъ пилъ ромъ и водку втихомолку, подвечеръ и въ такой комнат, куда не простирался непосредственный надзоръ мистера Питта. Въ обращеніи съ прислугой онъ принужденъ былъ соблюдать джеигльменскую важность.

По приказанію Питта, буфетчикъ каждый день, за полчаса до обда, долженъ былъ являться въ комнату леди Кроли въ блыхъ перчаткахъ, и докладывать такимъ образомъ:

— Млледи, столъ накрытъ.

Затмъ, черезъ нсколько минутъ, мистеръ Питтъ самъ приходилъ къ своей мачих, и учтиво предлагалъ ей руку — вести ее въ столовую. Онъ разговаривалъ съ нею не иначе, какъ со всми признаками глубочайшого почтенія, хотя это было очень рдко. Какъ-скоро миледи вставала съ мста, онъ спшилъ отворить ей дверь; и сопровождалъ ея выходъ джентльменскимъ поклономъ.

Въ итоиской коллегіи вс и каждый называли Питта красной двушкой, и я долженъ съ прискорбіемъ замтить, что младшій братецъ, Родонъ, довольно часто колотилъ миссъ Кроли. Особенныхъ способностей къ какой-нибудь наук въ немъ не оказалось, зато былъ онъ прилеженъ до истощенія послднихъ силъ, внимателенъ, послушливъ и аккуратенъ до такой степени, что, въ продолженіе востмилтняго курса, его ни раза не сажали въ карцеръ. Рдкое, завидное счастье.

Въ Итон каррьера его выяснилась и опредлилась. Онъ изучалъ здсь ораторовъ древнихъ и новйшихъ, и говорилъ безъ умолка на сходкахъ, приготовляя себя такимъ образомъ къ дипломатической служб, въ которую посл онъ вступилъ подъ высокимъ покровительствомъ своего дда, лорда Бинки. Но хотя говорилъ онъ какъ трещетка, и вс его рчи шпиговались несмтнымъ множествомъ латинскихъ цитатъ изъ Цицерона и Сенеки, однакожь не убждалъ онъ никого, и каждый съ изумленіемъ видлъ, что мистеръ Питтъ, несмотря на необыкновенное искусство въ жестикуляціи, отнюдь не созданъ для ораторской каедры. На выпускномъ экзамен онъ не получилъ даже поэтического приза, хотя никто изъ пріятелей его не сомнвался, что академическій совтъ удостоитъ его этой награды.

По выход изъ школы, онъ сдлался частнымъ секретаремъ у лорда Бинки, и потомъ, въ скоромъ времени, его назначили чиновникомъ при посольств въ нкій германскій городъ, гд служилъ онъ съ безукоризненною честностью, отправляя повременамъ, въ вид димломатической депеши, страсбургскіе пироги къ тогдашнему министру иностранныхъ длъ. Около десяти лтъ онъ пробылъ за границой, оплакивая въ послдніе годы кончину своего дда, незабвенного лорда Бинки; но великобританскій парламентъ, сверхъ всякого ожиданія и расчетовъ, дурно награждалъ его усердіе къ служб; и мистеръ Питтъ Кроли, недовольный своей дипломатической каррьерой, возвратился въ отечество, на «Королевину усадьбу», съ тмъ, чтобы предаться мирнымъ занятіямъ въ тиши своего уединенного кабинета.