Боговы дни

— Пойдём на наше место? — спросил Андрей.

— Конец работы — святое дело, традицию нарушать нельзя, — назидательно сказал Виктор.

У них был любимый скверик и любимая скамейка, на которую они частенько, получив аванс или расчёт после очередного колыма, приходили попить пивка и поговорить о жизни…

Прождали часа полтора, Виталия Сергеевича не было. Виктор, у которого нашлась таксофонная карта, прогулялся до ближайшего таксофона, позвонил хозяину на сотовый.

— Извини, сегодня не получается, — ответил Виталий Сергеевич. — Давайте завтра в это же время.

В трубке слышались приглушённый гул голосов, звуки, напоминающие звяканье посуды, негромкая музыка…

— Похоже, на каком-то «фуршете», — вернувшись, высказал догадку Виктор. — «Хеннеси» пьёт.

Это был сюрприз, нехорошие, до боли знакомые симптомы: объект сдан, расчёта нет, хозяин, похоже, начинает от них бегать.

— Сколько народу так «кидают», — ворчал Андрей. — Надоест мужикам свои копейки выхаживать — плюнут и бросят. А им экономия.

— У нас ключи, — напомнил Сергей.

— Замок сменить дешевле, чем с нами рассчитаться, — не унимался Андрей. — А квартиру он, может, не себе делал, а на продажу, а нам лапшу вешал. Сим-карту сменит — ищи ветра в поле.

— Ладно наговаривать на хорошего человека, — ёрничал Виктор. — Отдавать деньги сразу тяжело, надо «созреть». Завтра отдаст…

* * *

Назавтра Сергей пришёл последним, Виктор и Андрей уже курили на лоджии. Вид у них был хмурый.

— Позвонил утром, извинился — опять не сможет, — сказал Виктор (у него одного дома был телефон). — Но завтра, говорит, буду точно.

Он криво усмехнулся и полез за новой сигаретой. Андрей отрешённо смотрел куда-то вдаль. Некоторое время молча курили. Притихший под утренним солнцем, «домик окнами в сад», казалось, сочувственно глядел на них.

— Не верится, что такой респектабельный дядя будет позориться из-за нескольких тысяч, — подумав, сказал Сергей. — Он же не базарный напёрсточник…

— Да хуже напёрсточника! — взорвался, наконец, Андрей. — Работяга разве человек! Больше мы ему не нужны, жаловаться никуда не пойдём — ни договора, ни лицензии.

— Может, конечно, и «кинуть», но… не должен, — Виктор задумчиво барабанил пальцами по перилам лоджии. — Задерживал же он нам деньги, потом отдавал. А вспомните, сколько у других ждать приходилось…

Снова все замолчали. Откуда-то из большого мира прилетела красивая разноцветная бабочка и села на перила рядом с ними. Андрей смотрел на нее отсутствующим взглядом.

— Плюнул бы да ушёл, — проговорил он уже спокойнее. — Для кого-то это не деньги. А моя бы семья две недели жила.

Помолчал и вслух сказал то, о чём каждый думал про себя:

— Да и не в деньгах дело. Противно.

Казалось, они были в чём-то виноваты, приставали к занятому человеку, от них отмахивались, как от надоедливой мухи…

Снова разошлись ни с чем…

На следующее утро над городом так же сияло солнце, пахло цветущей черёмухой. Шагая по улице, Сергей чувствовал, как к её тонкому аромату примешивается горьковатый запах дымка. «Жгут прошлогодние листья», — подумал он. Но, чем ближе он подходил к дому Виталия Сергеевича, тем сильнее становился запах. От нехорошего предчувствия у Сергея дрогнуло сердце. Издали он увидел, как из-за угла краснокирпичника выехал «жигуленок» с привязанными на крыше узлами, за ним вышла кучка людей… Он ускорил шаг, добежал до угла и остановился, почувствовав на спине противный холодок.

Пустырь, за которым виднелся «домик окнами в сад», был изрыт колёсами тяжёлых машин, засыпан обгоревшими досками, обломками шифера. Выбитые окна домика жутковато зияли изуродованной пожаром внутренностью комнат, прогоревшая крыша провалилась, но старый клён по-прежнему упрямо растопыривал над ней обугленные ветки, словно запоздало пытался защищать от уже обрушившейся беды. Неподалёку стояла пожарная машина. В нос бил тяжёлый запах залитого водой пожарища.

Кто-то тронул Сергея за плечо — рядом стоял Виктор.

— Говорят, загорелся в три часа ночи, — сказал он. — Вещи из окон выкидывали. Вход, лестница сгорели к чертям. Думают — поджог.

Сергей ошеломлённо смотрел на домик.

— Вот и дожил дед до весны…

— Поджог или нет — застройщика всё устраивает, участок освобождается, — Виктор с хрустом раздавил ногой осколок закопчённого шифера. — Восстанавливать «деревяшку» никто не будет.

Они подошли ближе. Возле изуродованного «домика окнами в сад» кучковался народ, стоял старенький «москвич», в который грузили какие-то одеяла, обшарпанные табуретки… Ещё вчера сиявшие, как маленькие солнца, одуванчики были втоптаны в грязь. У клёна обгорела верхушка, ниже не успевшие как следует распуститься листья, обваренные бушевавшим ночью свирепым жаром, висели обмякшие и безжизненные. У домика словно выпотрошили внутренности, он стоял расхристанный, залитый водой, порушенный топорами пожарных. Казалось, кто-то неумолимо-жестокий вырвал, выкинул наружу шедшую в нём много лет человеческую жизнь, трепетную и теплую, разорвал на куски, разбросал под открытым небом… У забора лежал ветхий диван со сломанными ножками и наваленным сверху ворохом тряпья. Неподалёку стоял старенький холодильник «Бирюса», точно такой же, как у Сергея дома. Возле обугленного крыльца валялись детские книжки, разлетевшиеся по земле страницы с разноцветными картинками были втоптаны в грязь…

Сергей с Виктором прошли к сараям, рядом с которыми лежала куча узлов. Старушка, хозяйка беленькой собачки, тяжело шаркая ногами, таскала в свой сарай тощие подушки с вылезающими перьями, а собачка то путалась у неё под ногами, то яростно лаяла на ходивших по двору незнакомых людей. Голова старушки мелко тряслась. Тут же на чурбаке сидел знакомый мужик. Камуфляжная куртка его, надетая прямо на голое тело, прогорела в нескольких местах, он курил, глядя перед собой, и, казалось, не замечал окружающего.

На крыше сарая сидела рыжая кошка. Она нервно водила из стороны в сторону хвостом, с удивлением смотрела на свой разрушенный мир. Ещё вчера он был цельным и прочным — и пахнущий пылью чердак, и тёмная скрипучая лестница, и открытое в зёленый двор окошко, в котором она отдыхала… Этот мир исчез. Исчез навсегда.

Остались лишь сараи да красавица-черёмуха. Она чудом не пострадала, только за ночь облетел почти весь цвет, накрыв землю, словно белым саваном. Но еле уловимый аромат ещё стоял в воздухе, диковато мешаясь со смрадом пожарища.

Подошел Андрей. Они стояли, смотрели…

* * *

Когда они поднялись в квартиру Виталия Сергеевича и вышли на лоджию, перед ними предстала обугленная крыша, через огромную дыру в ней виднелись внутренности искалеченных комнат. Сверху «домик окнами в сад» походил на живое существо, которому пробили голову.

Они молча курили, глядя, как возле пожарища суетились погорельцы, толкались зеваки, уже приглядывавшие, как бы поживиться выбитой оконной рамой или вывороченной плахой. Никто не услышал, как в глубине квартиры стукнула входная дверь. Когда Виталий Сергеевич выглянул на лоджию и поздоровался, Сергей вздрогнул от неожиданности.