Дети, сотканные ветром 2

Они остановились, глядя, как каменная тропа уходит к вратам Собора.

– Как бы худо здесь ни было, на другой стороне будет паршивей, – надломлено прошептал Игнат. – Хочешь знать мою историю?

Лев пожал плечами: сам он не спешил рассказать свою.

– Вий и Клим уже знают. Сорока и без того рос на соседней улице в Сточных водах. Однако не там я родился. Представь себе, я мог бы также брезгливо принюхиваться к вьюнам, будь жив мой отец. Своей смертью он заклеймил семью позором. После наш род наскоро издох, и к нему слетелись падальщики. Другие семьи с именами через банки и ростовщиков лишили мою мать всего. Только Сточные воды нас приютили. Там бы мы пропали, но одни люди помогли нам. И теперь я обязан выжить в Соборе.

Что-то дрогнуло во Льве, и он заговорил:

– Будем выживать вместе. Зеница и Виселица хочет, чтобы я помог в изгнании вьюнов из Собора. Я откажусь.

– Спасибо, Лев. По крайней мере, у тебя всегда будут твои медные пуговицы и симпатия со стороны местных барышень, – со смешинкой подмигнул Игнат. – Берегись. Пимен жаждет их срезать, пока ты дремлешь на уроке Палиша.

Лев понял, что Игнат ему нравится и он хочет быть похожим на него: уверенно смотреть на будущие неприятности.

Знакомые вьюны нашлись благодаря громким препирательствам Вия и Пимена. Они выгребали из загонов моа подмёрзший помёт, и работа не ладилась.

– Ты нарочно закинул мне в сапоги, – упёрся Вий.

– Не рассчитал силы, – отнекивался Сорока. – По-другому их не отколотить от земли.

Заодно с ними между больших птиц ходили Клим и Дым с куда довольным видом. Вероятно, внуку фермера и лунси по душе подобный труд.

– Надо же, вы все здесь, – Игнат подтвердил личные опасения.

Вий зло кинул лопату на землю:

– Захар выклянчил работёнку для нашей компашки и намекнул, что так будет впредь, пока мы не станем покладисты.

– Прости. Влез в драку, не подумав о последствиях для вас.

Вий отмахнулся, никто ни в чём не винил Игната.

Они вправду стали друзьями, подумал Лев. Готовые переносить сообща тяготы. Нежданное чувство досады накатило на трубочиста. Зависть, с испугом осознал он.

– Ты чего голову повесил? – обратился к нему Вий. – Проша утром нам едва плешь не проела. Думал, тебя выгнали из Собора, раз ты не явился за завтраком вихля. Да и ключник хвалился, что отвёл тебя к Главе на судилище.

– К Кагорте, – подтвердил Лев.

Ребята порядком удивились, Пимен даже присвистнул.

– К самой Седой Пряхе? – переспросил Игнат. – А я гадал, с чего это ты оказался в лазарете поутру.

– Ага, опять свалился в обморок от волнения, – попробовал пошутить Лев, и вьюны дружно рассмеялись.

Один Клим выглядел напуганным:

– Т-тебя выгнали?

– Не переживай так, хлюпик, – Сорока ударил Клима в плечо. – Если он не теснится в грузовом вагоне в направлении Дальних Осколков, значит, ему дали второй шанс.

– Наверное, ты п-прав.

– И как тебе наша древность, Лев? Говорят, она ноги еле передвигает. Заперлась наверху и сразу не узнать, когда старушка преставится.

От шутки Сороки Климу сделалось хуже, а Игнат зашикал на друга.

– Чего? Ведь все о том и шепчутся. Десяток лет прошло, как князья перестали съезжаться к ней за советом.

Нехотя ребята согласились, что ныне власть в Соборе в руках магистров Бора и Гамы. Лев не пытался переубеждать их. Кагорта на вид древняя и ведёт себя подобающе, но своё притворство она скинула на время перед Львом. Только зачем перед ним?

– Поговаривают, будто Кагорта – перевёртыш, – продолжал Сорока. – Представь, хлюпик, как, обвернувшись в звериную шкуру, она нюхается у твоей двери.

– Вздор, – Клим неуверенно отринул мысль. – Дым бы сразу её расп-познал. Ведь лунси чуют всякую скверну?

Дым пожал плечами:

– Меня растили чаровники и неведомо мне знания полночного народа… Но всё же, полагаю, Лев заметил, если бы Кагорта обличалась в зверя. Вернуть людской облик – непосильный труд.

Трубочист представил как старуха, завёрнутая в шкуру, бродит по ночной башне и вынюхивает его по следам сажи.

– Хватит трещать, а то околеем. Ну, Лев, подсобим лодырям, – позвал Игнат, перелезая в загон.

Трубочист не возражал и вместе с остальными перетаскивал помёт моа в телегу. Как говорил Клим, в теплице помёт превратится в лучший гидропонный раствор на Осколках.

Лев и не заметил, как чувство зависти рассосалось. Ему было тепло и легко в промёрзлый день вычищать загон.

– Мне радостно оттого, что тебя не изгнали из-под тени Трезубца, – робко проговорил Дым, когда они всем скопом толкали телегу до теплицы. – Леший спрашивал о тебе.

– Давай навестим его как-нибудь.

– Хорошее предложение…

Вдруг Дым насторожился и встал как вкопанный. Без него и Льва телега затормозилась.

– Хорош отлынивать, – пыхтел Пимен.

Не слыша его, Дым направился между постройками к упёршемуся в столб автоматону. Самоходный механизм недавно вернулся с поля, где собирал остатки позднего урожая. Дым без разговоров набросился на его клешни с репой. Автоматон принялся вяло отбиваться, и вьюны поспешили на помощь.

– Замри, тупая железяка! – громко воскликнул Вий, доставая колокол.

Автоматон не унимался, отчего кучерявый вьюн ругнулся.

– З-замри и отдай нам репу, – робко приказал Клим.

«Железяка» в этот раз послушался, и его словно вырвало корнеплодами.

– Молодец, – похвалил Клима Игнат.

– Похоже, я всю голову помётом забил, – обелился Вий.

– Дым, ты хоть в курсе, какое наказание за порчу казённого добра… – начал Пимен, но резко умолк. – Ух ты.

Только когда все затихли, Лев расслышал жалобное сопение. В ботве слабо копошился колючий мешочек.

– Ёж?

– Туманик, – пояснил Клим. – Как раз утром стояло густое марево.

– И железяка загребла его в свои клешни, – Пимен от души пнул автоматон.

– Виноват всегда тот, кто очаровывает, – успокаивал друга Игнат. – Добавь в приказ чуток осторожности, и автоматон никого не ранит. Но кому-то лень плести чары посложнее.

Пимен достал носовой платок и поднял ежа. Кровь красила его бок.

– Ножку ему срезало. И как быть?

Ребята глянули на Клима, тот пожал плечами: