Дети, сотканные ветром 2

Лев ринулся ближе к куполу, когда Игнат оголил почерневшую руку. Стоны боли доносились из-под шлема капитана.

– НАШЁЛСЯ! – Распутин показал железный оскал.

– Лекаря! – пророкотал Вольноступ.

На лёд выскочили Василиса. Она вытащила зубами пробку из пузатой бутылки и вылила содержимое на изувеченную руку Игната. Белёсая дымка окутала почерневшую кожу, и вьюн потерял сознание в объятиях команды.

– Не глядите на меня так, – вспылила Василиса. – Я спасла ему руку.

На арене поднялся невообразимый гул, в котором слышался смех.

Лев до боли сжимал сеть купола. Он желал находиться подле вьюнов, но неподъёмный груз отяжелял ноги.

– Кто же знал, что благодаря чьей-то шутке Собор избавится от маститого взломщика.

Рядом на сеть опёрся Аскольд Миронов.

– Кто же предполагал, что отпрыск увядшего рода так низко падёт. Киноварному необходимо быть более разборчивым, – всполох обратился на Льва. – В последнее время он приглашает в Собор сплошь одну погань. Как считаешь, трубочист?

У Льва закружилась голова, дыхание спёрло.

– Ты так запросто погубил чужую жизнь, – с трудом промолвил трубочист.

Аскольд хмыкнул:

– Он сам себя уничтожил. Вот с тобой бы я расправился в два счёта, да только Бажена и прочие глупые девчонки расстроятся. Уверен, скоро им надоест баловаться суевериями, и тогда сам подобру-поздорову улепётывай за врата.

Глава 7. Ярмарка.

В морозную погоду Трезубец заволокла дымка. Там и тут из труб в стенах вырывался пар. И где-то посередине древнего строения на верёвке болтался Лев.

Баба Яра как-то предупреждала, чтобы ребята не сигали с башни. Лев надеялся, что не подведёт её.

До обледеневшего клапана совсем недалеко. Трубочист ощупал себя: ледоруб, молоток и долото всё ещё при нём. Боязнь высоты не обременяла Льву нынешнюю работёнку, но боязнь упасть никуда не делась.

– Видать, ключник всерьёз занялся поисками нового трубочиста, – размышлял поутру Вапула.

Лев почти уверовал в намерение Каспара таким образом избавиться от него. Хорошо хоть ключник разрешил выбрать помощников. Трубочист попросил об услуге Клима и Вия, и те согласились.

– Ты там живой?!

Из окна, откуда спускалась верёвка, высунулась голова Вия.

Лев отдышался и поправил лямки снаряжения верхолазов. Чем быстрее он расправится с ледяным засором, тем скорее его ноги окажутся в тепле и на твёрдой поверхности.

– Ниже! – скомандовал трубочист.

Клим и Вий налегли на ручную лебёдку, и Лев оказался на нужной высоте. В три удара он отколол льдину от воздушного клапана. Теперь излишкам давления будет куда уходить из парового молота, а значит, кузня на шестом ярусе вновь заработает.

– Самое тяжёлое позади, – проговорил Лев, упёршись лбом в каменную кладку. – Хотя…

Мальчик одним рывком, оттолкнувшись ногами от стены, развернулся, и перед ним открылся край Собора. Весь белый и хладный. Только сегодня его раскрашивали временные постройки. Цветастые шатры и павильоны готовы к встрече гостей.

Сегодня первый день зимней ярмарки. Со всех Осколков под Трезубец съедутся охочие за изделиями местных мастерских и любители светских балов. По словам Проши, прибудут чиновники разных мастей, парочка князей, фабриканты, лицедеи и другие бездельники. И конечно же, примчатся завистники из Совета Цехов. Каждого надобно накормить и обогреть, потому прислуга и свободные подмастерья метались в приготовлении к празднику.

Трубочист избежал участи остальных. Его будто вовсе хотят запрятать в котельной. Также не участвовали в работах отпрыски Великих родов. Им выпала участь встречать прибывающих. Если обычно в край приходят пара поездов в сутки, то при двухдневной ярмарке их количество увеличивают до десятка.

Лев различил знакомые силуэты, идущие к вратам. Аскольд и Бажена под руку шли на станцию, чтобы воздать почести высокородным гостям.

«Как умная и красивая девушка может доверять ему? – недоумевал трубочист. – Все в Соборе твердят, что их помолвка – вопрос дней. Почему Бажена не видит его гнилую натуру?».

Даже Лев был свидетелем того, как Аскольд завлёк одну барышню в лабиринт – излюбленное место парочек.

Льву сделалось тошно. Мирный вид края Собора враз опротивел ему. Седмицей ранее он по той же дорожке шёл вместе с Игнатом. Трубочист тащил чемодан бывшего вьюна. Искалеченная рука Игната слабо его слушалась, да и сам он сильно похудел за то время, что провёл в лекарском корпусе.

– Остальные на уроке? – спросил он тогда.

– У Тыквы, – ответил Лев.

Игнат покачал головой. Грусть и облегчение трубочист ощутил в нём. Вину за взлом кабинета Распутина капитан вьюнов взял на себя. Спрятанные доспехи посчитали безобидным озорством. Умения взламывать зачарованные замки – другое дело.

– Первым пришёл попрощаться Лель, – говорил Игнат по пути к вратам. – Представляешь, наследник Великого рода извинился перед шпаной из Сточных вод. Он не знал про ловушку.

Льву тоже хотелось верить в то, что Лель был ни при чём в случившемся. Зеница подослала одного из рос к Пимену с подсказкой о спрятанном снаряжении, но тогда Игнат и Вий уже нашли доспехи.

– Жаль, не сыграть мне против Леля. Кстати, он думает, будто без меня команда вьюнов развалится. Он же не прав, Лев?

Ребята остановились у врат Собора. Залаял Репей, но привратник не торопил их.

– Не знаю, Игнат.

– Кто тебя так научил кататься на коньках?

– Мама.

– Меня же отец. Похоже, я иду по его стопам: вновь и вновь позорю свой род, – Игнат глянул напоследок на башню. – Были же и хорошие денёчки. Глядишь, увидимся когда-нибудь, Лев. Жизнь ведь иногда преподносит приятные неожиданности.

– Увидимся, – пообещал Лев, зависнув между небом и землёй.

Голова Вия вновь показалась из окна:

– Поднимайся, а то я пальцы отморожу перед омовением.

Лебёдка затрещала, и трубочист улетел вверх.

– Держи, – Вий протянул фляжку. – У тебя нос посинел.

Руки не сразу откликнулись на тепло фляжки.

– Где ты взял? – Лев подозрительно принюхался к напитку.

– Обменял у Сороки на очередь уборки в корпусе. Тот загремел на кухонные работы, – с завистью доложил Вий. – Свезло. Там тепло и горы дорогой снеди. Досадно, что не дойдёт она до стола вьюнов.

После случая на арене Лев не виделся с Пименом. Складывалось впечатление, что вьюн сам напрашивался на наказания. Особенно зачастил он на станцию Маревой дороги.