Египетское метро

Случайно, в ходе разговора, набрели на общего знакомого.

– А я слышал, он редактором где-то в провинции. Кто-то в Москве говорил, – сказал Тягин.

Собеседник задумчиво почесал голову.

– Редактором? Хм. Первый раз слышу. А как издание называется? «Бессарабский содомит»?

Рядом с ними, напротив встал человек с большим рыхлым лицом и очевидно ждал, когда они договорят. Он был одет в широкий черный плащ с чересчур длинными рукавами, из которых едва выглядывали кончики пальцев; в руке держал черный портфель. По тому, как он уверенно подошел, Тягину стало понятно, что это и есть человек-свинья, который тогда сквозь щели хорошо его разглядел. Седоволосый задержал кисть Тягина в прощальном рукопожатии и попросил двадцатку до следующей встречи.

Тягин с человеком-свиньей отошли и сели в кафе у окна.

– Давайте для начала познакомимся, а то я… – Тягин осекся, едва не сказав, что называет его про себя свиньей.

– Василий.

– Точно! Василий. Меня Михаил. А, ну да, вы же знаете! Пить что-нибудь будете?

– Нет-нет, не надо, – испуганно отказался Василий.

– Я имею в виду чай, кофе. Может быть, чаю?

– Чаю? Да, хорошо, чаю.

Василий достал из портфеля сплющенный бутерброд с сыром и собирался разломить его пополам, но Тягин отказался. За чаем Василий рассказал, что Георгий устроил его помощником кандидата в депутаты, «лоббировать интересы», которые заключались в том, чтобы устроить во дворе настоящий цирк. И вот уже больше месяца он при этом молодом парне, кандидате. Василий достал из портфеля и протянул Тягину агитационную листовку с портретом. На фотографии был молодой человек, которого Тягин в первое мгновение принял за раскормленного ребенка.

– Славный бутуз, – сказал он.

– Ему 22 года, отец у него депутат, теперь и он хочет. Хороший парень, добрый, только очень нервный. Это всё мегаполис. Мучаются здесь люди. Очень много такого вижу. Мне вот тоже только там, во дворе хорошо. С животными вообще легче. Мы всегда друг друга понимаем. С дикобразом – видели его? – общий язык нашёл. А тут всякие собрания, встречи, – Василий покачал головой. – Тяжело…

Тягину неловко было начинать сразу с просьбы, и он неосторожно спросил Василия, как он попал к Георгию. Тот взялся за рассказ обстоятельно, начав с сельского детства, своей любви к животным и мечты стать ветеринаром. После пролога пошла история о том, как отец со всеми рассорился в родном селе и они переехали жить к брату отца в другое, а там своих шесть человек детей, а потом их всех гамузом отдали в интернат… На переезде из одного интерната в другой Тягин его остановил. Василий виновато кивнул и, произнеся: «А к Георгию я попал…», зарядил опять какую-то бесконечную предысторию, но уже из наших дней, и когда Тягин в следующий раз опомнился, рассказ уже шел даже не от лица Василия. Кроме того, что не было больше ни сил, ни времени слушать эту рукопись, найденную в Сарагосе, Тягина еще раздражала удивительная невразумительность речи. В этой размазне он едва улавливал то одну последовательность, то другую. Встрече Василия с Георгием предшествовало мрачное приключение с попаданием в участок. Ночью, когда Василия со случайным знакомым остановил патрульный наряд, знакомый подбросил ему в карман пакетик с анашой.

– Я всем всегда так говорю: мы же все люди, все братья, а он мне: давай, брат, выворачивай карманы. Стал меня обыскивать, а там раз… Георгий меня тогда выручил…

Тягин его оборвал и предложил, как он сам для себя неожиданно выразился, «поколядовать» одному своему приятелю.

– Я бы вам хорошо заплатил, – пообещал он.

– А сколько?

– Договоримся. Я не жадный.

– А вы уже выбрали, что хотите? – Василий полез опять в портфель и выложил на стол потрепанный томик «Одиссеи». – Покажете?

– Вот именно об этом я и хотел с вами поговорить. Тут такое дело… Могли бы вы прочитать не из книги, а то, что я сам написал… – Тягин достал и протянул было сочиненный в селе стих, но придержал руку и с недоумением произнес: – Одну минуту. Так вам не впервой по заказу читать?

Василий замялся, пожал неловко плечами.

– Вы же сами попросили Георгия… – начал он.

– Да это понятно. Но я думал, что только мне такое пришло в голову.

– Так неправильно, конечно, нехорошо, но Георгий…

– Постойте-постойте, – оборвал Тягин. – Вас ведь и тогда подготовили? перед моим приходом? Мой друг, да? Саша? Я не в претензии и никому не скажу, не бойтесь. Просто интересно.

Василий виновато покивал.

Вот тебе и недотепа Тверязов. «Ах ты ж сукин ты сын!», – повернувшись к окну, усмехнулся Тягин и подумал: что же должно твориться у Тверязова в голове да и на душе, если он при первой же встречи сует свой роман, а через пару дней устраивает такое. Вот в селе оно всё из него и полезло.

Далее Тягин выяснил, что и сама идея читать из Гомера принадлежала Тверязову, как-то налаживавшему Георгию компьютер. В конце концов они с Василием договорились, и Тягин дал ему небольшой аванс. Человек-свинья пообещал, что всё в лучшем виде зачитает и готов это сделать в любой удобный для Тягина день. Желательно только знать заранее. На том и расстались.

Тягин решил пройтись и вышел на Екатерининскую, потом поднялся до Преображенской. Воздух был еще холодный, но уже как-то не по-зимнему. Всё вокруг – земля, асфальт, дома, деревья – постепенно и неотвратимо согревалось. По городу – после села это особенно бросалось в глаза – группами и поодиночке шаталась уйма народа в камуфляжной форме. Тягин привык видеть в подобных нарядах только скучающих охранников в магазинах, и потому время от времени ловил себя на невольной мысли, что все эти люди вдруг лишились работы или, выражаясь газетным языком, оказались выброшенными на улицу, и теперь бродят в поисках нового места. Некоторые и выпили с горя. А в общем всё это – люди в камуфляже, шествия, периодические взрывы, дружное нежелание говорить о том, что происходит вокруг, – постепенно наслаивалось одно на другое, и картина складывалась невеселая.

Тягин не заметил, как дошел до Соборной площади. У него радостно забилось сердце, когда он увидел перед собой бежевую накидку.

– О, здравствуйте! – обернувшись, приветливо улыбаясь, сказала Майя.

Тягин пошел рядом. Перерыв в несколько дней их как будто сблизил.

– Это знак, – сказал он, – только сегодня вернулся, и первой встретил вас. Как там ваш домработник, на работу вышел?

– Вышел. А вообще-то он преподаватель. И бывший лектор.

Она шла на перерыв домой, и Тягин напросился в гости. По дороге он купил пирожных и цветы. Разговора не получалось. Майя улыбалась и по большей части односложно отвечала на вопросы, а Тягин, ввиду ее немногословности, так ими и сыпал. Занятый их придумыванием, он почти не слышал ответов, и потому не запомнил ничего, кроме того, что она подалась в парикмахерши недавно, после курсов, а прежде работала где придётся. Когда они подошли к дому Тягин, уже был порядочно вымотан этим интервью. Хотелось просто сесть и молча попить чай.

Комната, как он и предполагал, оказалась очень светлой. Предметов в ней было не много – шкаф, стол, комод, кресло, столик с зеркалом и стоявшая торцом к боковой стене старинная дубовая кровать, на которую он еще в первый приход обратил внимание и на этот раз разглядел поподробней: широкая, на высоких ножках, с резным изголовьем, украшенном маскароном (спящая женская голова с вьющимися лентами вокруг). Два сшитых шелковых – синее и зеленое – покрывала опускались до самого пола.

Тягин сел за стол. Ему так понравилась комната, особенно в сравнении с той, в которой он жил, что уже из одного только этого можно было закрутить роман с хозяйкой. Майя тем временем подошла к окну и вдруг, глядя на улицу, произнесла:

– Лектор, выйди поздоровайся! Я разрешаю. Выходи-выходи, алкоголик!

Тягин повернулся в сторону ванной, но в это время раздался шорох там, где его меньше всего было ожидать, у него за спиной. Он обернулся и увидел, как его вздорный задиристый знакомый появился из-под кровати. Майя половиной своего прекрасного зада сидела на подоконнике и, качая ногой, с интересом поглядывала на Тягина.

Лектор, как назвала его Майя, подошел и протянул руку.

– Сделай нам чай, – сказала хозяйка.

Тот кивнул и вышел за дверь.

В первую минуту Тягин принял происходящее за подготовленный специально для него розыгрыш. Всё представилось ему еще интересней, когда он вспомнил, что встретил Майю случайно, да и в гости напросился неожиданно для себя. Такой кунштюк от хозяйки как будто что-то обещал. Как минимум – не совсем обычный сюжет.

Когда лектор вернулся и спросил где подавать: здесь или на кухне, Майя сказала, что ей уже пора возвращаться на работу.

– Я завтра приду? – спросил Тягин, прощаясь.