Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— У меня великолепные новости! — воскликнула Эмили Сьюс. «А то не видно!», — подумала Элизабет. — Сегодня у мамы назначена операция. Благодаря вам ее будет проводить лучший специалист, которого только нашли в Канталии. Папа просто не знает, как вас благодарить.

— Для начала пусть перестанет обзывать нас «от таких как Дэвидсоны» в кабинете у директора школы, — спокойно ответила Элизабет, и принялась за остатки каши.

Эмили слегка покраснела.

— А кто твой папа по гороскопу? — неожиданно спросила она, уже немного отойдя от стола Даринга.

— Вроде Весы, — недоумевая, ответила Элизабет; она никогда и не задумывалась над вопросом кто по гороскопу Уильям?

Эмили как-то странно улыбнулась и, повернувшись на каблуках, зашагала к столу в розовом одеянии. Минуту другую Элизабет размышляла над этим странным вопросом, и только вспомнив первый урок профессора Трюд, улыбнулась так же странно, как и Эмили. Прихватив парочку тостов с абрикосовым джемом, она вышла из зала зная, что все-таки кому-то нужна.

По пути в коридор факультетов ее терзала мысль о том сне, который она видела, когда уснула в кресле в гостиной Даринга. Тогда она увидела, чем окончиться операция миссис Сьюс. Элизабет вдруг изнутри покрыло ужасное чувство стыда. Если она не расскажет об увиденном, женщина может умереть, и Элизабет будет в этом виновата. Но если расскажет, операцию отменят и ей станет хуже. Убедив себя в том, что сон был лишь стрессом на нервной почве она все равно не без угрызений совести пошла по лестнице на второй этаж.

Вернувшись в коридор факультетов, где на стенах висели огромные гобелены с изображениями животного-символа того или иного факультета, Элизабет обнаружила там все еще загруженного книгами и придавленного бременем нелегкой учебы Тома. Он медленно перебирал свитки со звездными картами, что дала им профессор Трюд, дабы они подготовились к следующему уроку. Работенка была скучной и, по крайней мере, для Элизабет, непонятной. С каждым уроком астрономии смешанной с астрологией профессор Трюд нравилась ей все меньше, так как требовала на своих уроках полной отдачи. Так что в пятницу в одиннадцать часов ночи — сразу после урока астрономии, Элизабет возвращалась в спальню без сил и сразу ложилась спать. С однокурсниками происходило то же самое.

— Все еще трудишься? — заметила Элизабет, отдавая другу несколько тостов, на которые он тут же набросился, да еще с каким азартом.

— Я даже на обед не ходил. Наверно придется до ночи сидеть. — Мальчик отправил в рот не хилый кусок тоста и, наслаждаясь, закрыл глаза.

Элизабет не стала рассказывать о рвении Эммы Факстон, попасть в команду и о переживаниях Эмили Сьюс и молча, принялась жевать тост, все еще бросая мрачные взгляды на горы уроков. Справились они действительно не скоро. За окнами уже стемнело, да и глаза, то и дело норовили закрыться и погрузить хозяина в приятные и столько долгожданные (при таком то расписании!) сон. Только когда в коридоре показался высокий старик с длинными седыми волосами в старинном на вид халате они, наконец, отлипли от свитков со звездными картами.

— Что вы устроили здесь?! — строго накинулся он на детей. Профессор Вилберт декан факультета Кновел (факультет Тома) и преподаватель этики в одном лице вообще был очень даже добрым стариком, но сейчас выглядел весьма устрашающе. — Даже преподавателям запрещено так долго задерживаться. Быстро марш по спальням!

Дети похватали книги — кому что досталось, и ринулись бежать со всех ног. Тому было легче, всего-то выйти в боковые двери коридора факультетов. Элизабет же зашла в кабинку лифта и дверцы тут же закрылись. Последнее что она увидела это как огромный коричневый конь на красном гобелене Даринга, медленно зевнул и снова захрапел.

========== Глава 13. Не померещилось ==========

Утро понедельника началось с быстрого завтрака в виде овсяной каши, тостов с абрикосовым джемом и стаканом молока и сдвоенного урока этики с кновелцами. Первое впрочем, было куда приятнее. Элизабет и Том по обыкновению устроились на последней парте, чтобы было удобнее переговариваться, когда разговор урока заходил уж об через чур скучных вещах. А на этике многие вещи казались обоим скучными. А Тому так и все.

– Доброе утро, дети, - приветливо поздоровался вошедший в класс профессор Вилбрет. – Рад вас всех видеть.

На нем была не традиционная темная мантия учителя, а серебристая, что как только попадала под снопы тусклого света, неожиданно выплывшего из-за туч солнца, бросала на стены ярких серебристых солнечных зайчиков. Наступление хорошей погоды привело школу в более приподнятое настроение, так что дарингцы понемногу стали забывать тот факт, что именно из-за Элизабет им каждые выходные всем факультетом приходиться отсиживаться в стенах школы. Они компенсировали это солнечными ваннами в уютном школьном дворике и прогулками по территории школы. Но сейчас мысли Элизабет были поглощены немного другим.

В течение месяца ей каждый день приходилось бегать в больничное крыло, что бы перевязывать рану на руке, но, проснувшись сегодня утром, Элизабет не обнаружила там ровным счетом ничего и сразу по окончанию этики направилась в лазарет. Конечно, было чему радоваться, но странность всего положения наводила на мысль: как такое могло произойти?

В хорошо освещенном мраморном помещении на пятом этаже все так же уныло прислонившись изголовьями к стене, стояли идеально заправленные кровати. Сквозь высокие окна вливался приятный и мягкий утренний свет, что танцевал на мраморных стенах яркими бликами. Миссис Мидикунар (Элизабет так и не поняла, какая из них) сидела у себя в кабинете, делая записи в карточках учеников. Женщина выглядела бодрой и веселой.

– О, это ты!
– воскликнула она, когда Элизабет, постучав, вошла. – А я уж подумала, снова кого-то с насморком принесло. Ох уж мне эта осень!
– Она уже направилась к шкафу за бинтами и мазью, которую всегда прикладывала к ране, но вдруг остановилась. – А ты чего так рано?

– Просто я сегодня проснулась, а рана полностью зажила, - растерянно ответила Элизабет.

– Так это ведь замечательно. Чего тогда прибежала? – спросила миссис Мидикунар и удивленно посмотрела на Элизабет.

– Но только вчера там была рана и весьма не в лучшем состоянии, а сегодня даже и шрама нет, - удивленно сообщила Элизабет, отчего миссис Мидикунар стала крайне серьезна.

– Давай показывай, - потребовала она.

Элизабет сняла мантию, закатала рукав блузки и чудом выздоровевшим плечом повернулась к медсестре.

– Странно, очень странно, - бормотала старушка, осматривая плече. – Все опускай рукав.

Элизабет подчинилась и, накинув на плечи мантию, приготовилась к вердикту.

– Странно, странно!
– все бормотала миссис Мидикунар.

– Что странно? – не выдержала Элизабет.

Ее всю просто трясло от страха.

– Дело в том, что мазь, которую я прикладывала к ране, не могла привести к такому поразительную эффекту. Да и любое другое средство тоже, - немного волнуясь, сказала миссис Мидикунар и подергала себя за подбородок. – И у меня даже нет слов, что бы это объяснить. Пожалуй, только одно слово здесь уместно – волшебство.

Так и побрела Элизабет, на сдвоенную с Воркингом географию теряясь в догадках, что же все-таки вылечило ей плече. Она, конечно, была рада, что никаких следов от той злосчастной прогулки в лес не осталось, но все-таки кое-какие опасения насчет своего выздоровления она имела. Тому ничего говорить не стала, дабы лишний раз его не тревожить, да и себя поберечь. Сейчас бы начал длинную и скучную лекцию по этому поводу, как он обычно и поступал.