Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Я вовсе не против того что бы сообщить отцу, — быстро выпалила Элизабет, заранее зная что ничего такого не сделает.

— Видишь ли, не думаю, что мистеру Дэвидсону будет интересно слушать о том, как кто-то переутомился и упал в обморок, — замялся мистер Вилд. — Он слишком занятой человек, что бы слушать такие сказочки. Не думаю что у Министра Обороны много времени на это.

— На меня у него, есть время, — с вызовом сказала Элизабет и тут же осеклась.

Да какое время?! За время пребывание в Энкоре он даже ни разу не написал ей. А приехал лишь потому, что хотел поговорить с профессором Шеррингтон и мистером Грейсоном. Вдруг девочке стало еще тоскливее, и продолжать разговор просто не было сил. Мистер Вилд тоже предпочел беседе молчание. Так что в тишине пришлось доедать десерт.

После завтрака Джеймс, Эмили и Элизабет отправились собирать вещи. Эмили и Джеймс были как-то странно взволнованные и чем-то видно обрадованные. Как только двери в комнату девочек за ними закрылась Джеймс, чуть ли не криком спросил:

— Так ты все-таки расскажешь о случившемся?

— С чего ты взял? — недоумевала Элизабет.

— Но ты ведь сказала мистеру Вилду, что не прочь рассказать отцу о происшествиях этой ночи, — сияла Эмили.

— Я сказал так, что бы он, наконец, заткнулся, — пояснила Элизабет.

— Но ведь… — начал Джеймс, но девочка его перебила.

— Называйте это как хотите, но я ничего никому не скажу.

Дверь громко захлопнулась. Мальчик ушел к себе паковать чемодан. Эмили принялась за свои вещи, а на лице и следа нет той радости, что была еще секунду назад. И на что они надеяться? Нет, Элизабет никогда никому ничего не скажет. Лучше жизнь и здоровье друзей, чем ненавистное богатство Дэвидсонов и пост директора Энкора строгой старухе.

*

После тщательной упаковки чемоданов, натягивания мантий и прощания они, наконец, сели в карету-такси, что уже вот как десять минут ждала их под воротами особняка.

— Приезжайте еще! — кричала им вслед миссис Вилд.

— Обязательно, — язвительно ответил Джеймс себе под нос.

Элизабет все никак не могла перебороть себя, посмотреть друзьям в глаза, поговорить о чем-то. Да, и поговорить было не о чем. Мистер Грейсон после ночного происшествия прислушивался к каждому их разговоры, дабы, наконец, выяснить причину обморока сына. В такие секунды Элизабет могла поклясться, что он не верит в переутомление и прекрасно знает, что без человеческой помощи здесь не обошлось. Джеймс и Эмили в один голос твердили, что все нужно рассказать, но девочка была как никогда тверда в своем решении. Они ведь не понимают, что напиши она отцу он возможно и поверит, но никто больше. Даже Елена и та посмеялась и сказала бы, что пора взрослеть и перестать фантазировать. Свидетелей там ровным счетом никаких не было. Если не считать Джеймса и мистера Франца. Но кто поверит десятилетнему мальчику? Мистер Франц так точно ничего не скажет даже под ужаснейшими пытками. Ему важнее своя шкура, чем справедливость. Да о какой там можно было говорить справедливости, когда ради мести он подставил человека на пятьсот тысяч пир.

Карета резко остановилась. Мистер Грейсон и Джеймс занялись выгрузкой чемоданов, Эмили расплатилась с афтором, что громко заржал, как только монетки попали в мешочек на его шее, и покатил карету дальше по улице. Здание вокзала все такое же серое и маленькое, они миновали. Мистер Вилд заказал им билеты по почте. Нужный экипаж поджидал пассажиров на взлетной площадке номер три. Напыщенный усатый проводник принял билеты, объявил места и снова надул и без того массивные щеки. Мистер Грейсон с Джеймсом снова принялись укладывать чемоданы. Элизабет и Эмили в то время уже залезли в карету. Внутри как всегда попахивало деревом, и было душно (даже не смотря на пасмурную погоду). Наконец все чемоданы мирно покоились под сидениями, мистер Грейсон и Джеймс заняли свои места, и проводник закрыл за ними дверцу. Афторы взлетели, потянув за собой гусеницу темно-синих карет. Они летели с тряской. То, попадая в грозовую тучу с вспышками молнии и грозными раскатами грома, то в дождевою, где по окнам тарабанил мелкий дождик. Кареты наполнял гул ветра, что сносил афтороф налету. Эмили то и дело испуганно глядела в окна, а Джеймс и мистер Грейсон обсуждали проблемы в Министерстве Колдовства.

— Но как такое возможно, пап? — не унимался мальчик. — Они ведь не могут наказывать всех людей страны за то, что министр не хочет поднимать им зарплаты.

— Еще как могут, — воскликнул мистер Грейсон. — Такая скверная погода неспроста. Если так пойдет дальше, мы скоро переживем несколько ураганов и парочку сезонов ливней.

— Ужас, — выдохнул Джеймс, глядя в окно.

Совсем скоро афторы стали лететь ниже. Показались поселки и деревни около Энкора, а совсем скоро и сама школа. Элизабет, очень хотелось снова там оказаться, пусть даже за каждым ее шагом в стенах школы будет наблюдать профессор Макриди. Ей нравилось учиться в Энкоре. За месяц она даже ни разу не пожалела о том, что Скотт Вольтер написал ту гнусную статью. Ни разу не вспомнила о своем желании учиться в Академии Чародейского Искусства. И сейчас оно казалось таким смешным и далеким, пролетая над маленькими селами и поселками, наблюдая, как грациозно афторы опускаются на посадочную площадку станции «Энкор». Слышать голос профессора Сэйсон (пусть даже строгий и недовольный), смотреть на здание школы и знать, что где-то там у тебя есть друзья. Знать что это твоя школа!

— Скорее, скорее, — поторапливала профессор Сэйсон.

Она стояла у первой кареты рядом с проводником все с еще надутыми щеками. Учительница облачилась в темную мантии и зеленую клетчатую шапочку из шотландки.

— Поторапливайтесь, не то замерзнете, — крикнула она ученикам, что с большой неохотой выходили из теплых карет на продуваемую всеми ветрами посадочную площадку.

— Все прощайте, — сказал мистер Грейсон, перекрикивая сумасшедший рев ветра. — Учитесь отлично.

Он заключил в объятия Эмили и Джеймса и на огромное удивление Элизабет и ее.

— Пока, папа, — бросила Эмили и закрыла лицо, шарфом оставив на растерзание ветру и дождю лишь глаза.

— До Рождества, — помахал рукой Джеймс.

— Досвидания, — неуверенно сказала Элизабет.

Дверцы кареты закрылись, скрыв от взглядов детей мистера Грейсона. Они стояли, как завороженные пока снова не послышался голос профессора Сэйсон в этот раз в одном слиянии с грубым басом проводника.

— Уйдите с посадочной площадки!

Элизабет, Эмили и Джеймс оттащили чемоданы в сторону, поближе к ученикам, что словно пингвины столпили и подставили спины разъяренному ветру. Кто-то поступил как Эмили, обмотав лицо шарфом, кто прикрывал высокими воротниками куртки, кто натягивал шапки, чуть ли не на глаза. Профессор Сэйсон сама изрядно продрогшая за время ожидания экипажа быстрым шагом повела детей по дороге к школе. Элизабет сама упрятала красный нос за воротник пальто и последовала вслед за остальными.

— Профессор, — окликнула девочка, что шла рядом с преподавательницей. — А когда прибудет экипаж из Хеалинга?

— О, Лэсли, я даже думать об этом боюсь, такой холод, — пробормотала женщина, прикрывая рот рукой в клетчатой перчатке из шотландки. — Тем не менее, ближе к вечеру. Где-то около шести.

Наконец они миновали водную дорожку на поверхности, которой плавали маленькие льдинки и прошли сквозь стальные, немного поскрипывающие ворота школы. Оглядывая водную дорожку, многие утверждали, что в такой холод не хотелось бы им искупаться. Парадные двери приветственно открылись, как только профессор Сэйсон ступила на первую ступеньку лестницы, что вела в холл. Миг, и дети, наконец, оказались в тепле и радушии школьных помещений.

— Неужели, — бормотала профессор Сэйсон, снимая перчатки. — Можете идти в спальни раскладывать вещи. Ужин как обычно.

Дети стряхивали с мантий, курток и пальто капельки дождя. Пройдя между Залом Славы и Залом Наград, толпа разделилась надвое. Одна половина пошла по левому проходу от столовой вторая по правому. Тем не менее, меньше чем за минуту, все снова встретились в заднем холе. Ученики стали бегло наполнять лифты собой. Джеймс распрощался с Элизабет и Эмили и отправился по коридору рядом с библиотекой и гостиной Придова. Элизабет тоже свернула, но в другой конец зала в коридор между буфетом и комнатой отдыха подготовительного курса. Эмили же осталась ждать своей очереди отправиться в гостиную Бьютинга на третий этаж с помощью деревянной кабинки лифта. Уже подойдя к двери рядом с которой расхаживали живые доспехи, Элизабет в ужасе обнаружила, что не знает пароля.

— Э-э-э… синие пера? — сказала она пароль, что был перед каникулами.

Двери открылись. Показалась гостиная Даринга.

— О-о-о, — удивленно протянула она. — А когда установят новый пароль?

– Сегодня вечером, — пролязгали доспехи, и двери за Элизабет закрылись.

Гостиная казалась очень пустой без учеников, без их криков и возгласов. Кресла полукругом стоят около двух каминов (аккуратно, как ни странно), между которыми располагался маленький диванчик. Столы на противоположной стороне помещения возле стеллажей с книгами прибраны. Лишь подставки для перьев и пузырьками с чернилами да парочка газет. Никто не поднимается по винтовой лестнице в спальни курса магии и колдовства. Никто не идет, подышат свежим воздухом на балкон по огражденной железной дорожке вдоль стены на высоте второго этажа. Часы над диваном показывали три часа. Элизабет повесила пальто на одну из вешалок в маленьком коридорчике перед спальнями и потащила чемодан в комнату. Элизабет неожиданно вспомнила, как узнала о том, что это не простые спальни, и что двери открывают комнату только своему хозяину. Том говорил так, словно это было элементарно, но для Элизабет это было действительно волшебно.