Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Господи, Макриди, что вы наделали?! — недоумевал Франц, бегая глазами по искаженному шрамом лицу мужчины. — Вы … вы … напали на ребенка!

— Я сделал то, что вы не могли сделать уже месяц! — со злостью воскликнул Макриди. — Я заткнул рот нашей маленькой подружке.

— Но…

— Хватит болтать. Идемте в поместье, а то холодно становиться, — предложил профессор, словно ничего и не случилось. — Мне еще нужно Джейн отвести к бабушке, и вернуться в школу.

========== Глава 19. “Поприветствуйте профессора Макриди!” ==========

— Что случилось?

— Ничего, миссис Вилд. Просто переутомился.

— Хорошо, отдыхайте. Арчи, как такое могло случиться? Боже мой!

Двери закрылись, и в комнате воцарилась тишина.

— Говорила я, что бы ты, не носился как электровеник, — причитала Эмили. — Вот тебе и результат.

— Это не переутомление, — выдавила Элизабет, закрыв лицо руками. — Это Макриди.

— Что? — Эмили застыла с влажной тяпкой в руке и вытаращила глаза, что тут же принялись бегать с Элизабет на Джеймса то наоборот.

— Это он применил заклинание оглушения, — закончил за подругу Джеймс.

Они сидели в комнате Джеймса и мистера Грейсона. Мужчина побежал к управляющей дома за таблетками, а девочки остались ухаживать за другом. Элизабет так и не рассказала о случившемся никому из взрослых, когда они с Джеймсом вернулись в поместье. Оба выдали это за переутомление, и теперь весь дом был поднят на уши, а мистер Вилд уже хотел вызывать врача. Но Элизабет и Джеймс в один голос запротестовали, прекрасно зная, что любой даже самый бестолковый доктор сразу поставит диагноз — оглушение.

Джеймс рассказал сестре о случившемся, Элизабет от стыда даже поднять на них глаза не могла.

— Неужели он действительно сидел в тюрьме? — недоумевала Эмили. — Интересно за что?

— Если бы мы знали, — пробормотал Джеймс. — Но это не самое страшное. Нам теперь срочно нужно все рассказать.

— Нет, — подала голос Элизабет.

— Почему? — в один голос запротестовали друзья.

— Я не хочу, что бы это снова повторилось, — сказал Элизабет.

— Он этого и добивается, — неожиданно просиял мальчик. — Он никогда тебя не тронет, так как знает, что ты лучше сама пострадаешь, чем дашь пострадать другим.

Элизабет промолчала, прекрасно понимая, что Джеймс прав.

— Он просто давит на твое чувство благородства, — осторожно проговорила Эмили, словно боялась нападения или вспышки гнева.

— Да нет у меня никакого чувства благородства, — выпалила Элизабет и отвернулась, устремив взгляд в окно.

— Тем не менее, тебе было бы намного легче, если бы ты, а не я попала под это заклинание, — словно прочитав чувство девочки, сказал Джеймс. — Не так ли?

— Ну, и что с того? — на редкость разъяренным тоном бросила девочка. — Да если и так я не подставлю вас под удар ради благополучия своей семьи. Ваши жизни важнее денег моей мамаши.

Эмили и Джеймс переглянулись. Двери снова открылись. В комнату влетел мистер Грейсон с покрытой пылью бутылкой с каким-то лекарством.

— Девочки, вы, что тут делаете? — обрушился он.

— Мы…

— Быстро спать. Уже почти три часа ночи.

*

Элизабет проснулась рано. Она просто лежала, слушая, как дождь барабанит по стеклам поместья, а ветер раскачивает деревья в лесу. Что-то попросту съедало ее изнутри, и девочка в ужасе поняла, что друзья правы. Лучше бы она попала под то злополучное заклинание, чем Джеймс. Может быть, тогда ей не было бы так паршиво. Постепенно-то там, то здесь слышались голоса служанок и бренчание газонокосилки. Смешанный коктейль звуков попросту давил на слух, так что девочка тихонько оделась и на цыпочках вышла из комнаты. Эмили еще спала.

По поместью, словно муравьи сновали прислуги. Убирая Большой зал и другие помещения они бегали от одной комнаты к другой, вымывали полы и протирали пыль на, и без того сверкавших перилах лестниц и шкафах. Они поспешно желали девочке доброго утра и бежали дальше по своим делам. А Элизабет с каждым таким приветствием понимала, что вовсе оно и не доброе. Девочка закуталась в свое излюбленное пальто и спустилась по мраморным ступеням во двор.

Утро было пасмурное, что предвещало не менее хмурый день. Небо затянуло серыми тучами, ветер с каждой минутой становился все холоднее и сильнее. Точно такая же погода бушевала у девочки в душе. Если бы мистер Грейсон узнал о том, что случилось на самом деле, наверное, убил бы ее на месте. Он хоть и кажется безразличным и холодным, но он так любит свою семью. Он беспокоиться за детей, готов поломать свою гордость ради жены. А родители Элизабет. Уильям конечно в последнее время стал более любящим и заботливым, но за полгода он даже не удосужился написать ей хоть слово. Миссис Энтон пишет Тому каждую неделю, а Эмме письма приходили каждый месяц. Эмили же переписывалась с матерью чуть ли не каждый день. Ну конечно, дождешься от Елены чего-то хорошего. Она приезжает только тогда когда нужно отчитать дочь, а про письма так и молчать можно. От Елены даже слова дома нельзя было услышать, ну, по крайней мере, слов похвалы, а тут Элизабет захотела, что бы она — четвертый заместитель главы Колдовского совета писала ей письма. Пусть даже собственной дочери. Она ведь так занята на работе. А Уильям. Он ведь тоже, какой ни какой Министр Обороны, да еще и долг этот как снег на голову.

Бесцельно бродя по мокрому точно как в парикмахерской подстриженному газону, Элизабет и не заметила, как подошло время завтрака. Запыхавшаяся служанка, закутавшись в наспех накинутую на плечи мантию, сообщила, что мистер и миссис Вилд хотят видеть всех своих гостей в столовой. Делать нечего, пришлось идти. Комната наполнялась приятным звуком потрескивания поленьев в камине. На бардовом ковре в центре столовой стоял стол, накрытый на шестерых. По стеклам окон все еще бил мелкий дождик. Элизабет зашла, когда все уже сидели за столом.

— О, Элизабет, — просиял мистер Вилд. — Мы только тебя и ждем. Ты видимо слишком увлеклась моими кустарниками во дворе.

— Да, — пробормотала девочка в ответ и устроилась рядом с Эмили, не в силах даже бросить на подругу виноватый взгляд.

Аппетита не было совсем, так что она просто сидела, мешая манную кашу ложкой, даже не прислушиваясь к разговору мистера Вилда и мистера Грейсона. Как бы она не убеждала себя, что Джеймс на нее не в обиде, что-то все равно продолжала наводить тоску. В глубине души он, конечно, винит ее. Но только не говорит. Видимо думает что ей и без этого плохо. Ну, в этом он был прав. Всю ночь во снах Элизабет то и дело видела ту мрачную сцену. Неяркий свет из зеленых статуй, ехидная ухмылочка Макриди, заклинание и свет из ладони. Снова и снова перед внутренним взором возникало видение, как Джеймса отбрасывает во тьму, а Макриди говорит спокойно без тени сомнения и раскаяния, что ему нужно отвести дочь к бабушке.

Словно две противоположности засели в девочки и вели свою тихую войну.

— Ты не виновата, — твердил приятный голосок. — Ты извинилась, и ведь даже не знала, что вы встретите во дворе этих людей.

— Тем не менее, — упорствовал второй, менее вежливый и мелодичный. — Можно было сразу уйти, когда услышала голоса. Никто бы не пострадал.

— Но ведь нужно было узнать, что они замышляют. Это ведь причинит вред не только мой семье, но и профессору Шеррингтон.

— А что эта профессорша сделала такого, что заслуживает такой жертвы?

— Как бы плохо она ко мне не относилась, я все равно должна ей помочь.

Да, Эмили и Джеймс правы. Во всем виновато это дурацкое благородство. Так поглотили первое, затем второе и, дойдя до десерта Элизабет, мимоходом услышала свое имя:

— Дети поедут с вами, мистер Грейсон? — спросил мистер Вилд. — Думаю, нам не стоит сообщать отцу Элизабет о том, что случилось.

— Почему же? — пробубнил мистер Грэйсон.

Пребывание в «Золотой карете» (так называется поместье) не радовало не только Элизабет. Мистер Грейсон тоже ходил сам не свой, вздрагивая от каждой прислуги и каждого шороха. Элизабет и самой изрядно надоели услужливые людишки, что по любому поводу засыпали вопросами типа: «Может вам, чем ни будь помочь?» или «Как вам „Золотая карета“?». Первые три дня девочка еще как-то выкручивалась, но потом просто перестала прислушиваться к таким фразам.