Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Я, наверное, останусь в школе, — пролепетала Мэри Симс. — Пойду, попрошу профессора Сэйсон занести меня в список. Надеюсь, мама поймет.

Девочка в окружении подруг понеслась прочь из комнаты.

— Может и мне остаться? — тихо сказала Элизабет.

— А что тут делать на каникулах? — услыхав слова подруги, спросила Эмма. — Бал только для курса магии и колдовства.

— Бал?! — ужаснулась Элизабет.

— Да, Рождественский бал, — подтвердила Эмма, откидывая крышку своего чемодана и складывая школьную форму. — Ежегодное мероприятие, утвержденное с целью налаживания дружеских отношений между факультетами.

— Откуда ты это знаешь? — удивилась Элизабет. Раньше она думала, что все, что не связано со спортом не интересует подругу. А тут такие познания в совершенно другой области.

— Слышала, как в раздевалке об этом трещала Лиза Лансвилд, — безразлично бросила Эмма, застегивая молнию на куртке.

Да, куда бы, она не отправилась на каникулы, везде ее преследовал этот бал, с горечью подумала Элизабет, надевая пальто. Обзаведясь шапками, шарфами и перчатками девочки взяли в руки чемоданы и направились в передний холл. Профессор Сэйсон стояла во все оружие, ожидая детей. На голове все та же клетчатая шапка из шотландки, клетчатые перчатки уже готовые охранять длинные костлявые пальцы от холода.

— Поставьте чемоданы передо мной, — приказала она. Девочки подчинились. — Мисиврал!

Чемоданы растаяли в воздухе.

— Они в карете номер два, — сообщила женщина с холодком в голосе. — Ждите остальных.

Девочки отошли к окну подальше от профессора.

— Чего она вечно такая злая? — спросила Эмма почти шепотом.

— Работа такая, — безразлично бросила Элизабет и посмотрела в окно, вспомнив слова профессора о том, как ей сложно держать в «ежовых рукавицах» две сотни подростков. Девочка невольно улыбнулась.

Деревья во дворе школы прогибались под огромным натиском ветра. Ливень заливал территорию школы так сильно, что трава превратилась в грязное месиво. Дорога, что вела к воротам, сплошь была покрыта коричневыми лужами. Пока Элизабет наблюдала за погодой, ученики заполнили холл. По большей части ученики первого, второго и третьего курса. В общем, все кому не разрешалось присутствовать на Рождественском балу. Профессор Сэйсон по очереди отправляла чемоданы сразу в экипаж с помощью магии. Неподалеку от Элизабет и Эммы хихикали Лана и Луна Льюис.

— А вы что не идете на бал? — спросила Эмма.

— Что мы забыли там? — улыбнулась Лана — невысокая пятикурсница с круглым лицом и светлыми волосами, подстриженными лесенкой от самых корней.

— Тем более бал будет седьмого января, а мы хотим Новый год и Рождество провести в кругу семьи, — пояснила Луна — высокая в отличие от сестры, с длинными жутко прямыми до пояса волосами, приятной улыбкой и овальным лицом. Глядя на них нельзя было сказать, что они двойняшки. Эмили и Джеймс тоже не похожи, подумала Элизабет и улыбнулась сестрам. — Мы так давно не видели деда! — каким-то странным тоном проговорила Луна, и они с сестрой рассмеялись.

— Тем более на бал идти не с кем, — сказала Лана.

— Что никто не пригласил? — удивилась Элизабет, глядя на удивительно красивых и удивительно разных девушек.

— Да, нет, — ответила Луна. — Никто не нравиться.

Все четверо рассмеялись.

— Хорошо, — послышался голос профессора Сэйсон. — Все пришли. Можем отправляться.

Она хлопнула в ладоши, и огромные входные двери отворились, впустив в холл ледяной ветер. Ежась под огромными порывами бури и колкими струями ливня, они двинулись к воротам, сбившись в общую кучу.

— Чего это они так странно про деда говорили? — спросила Эмму Элизабет.

— Их дедушка наш безумный химик и физик, — ответила подруга. Элизабет улыбнулась, поняв, смысл слов сестер Льюис.

Миновав водную дорожку, что всерьез покрылась коркой льда ученики потоком шли за профессором Сэйсон, которой было хуже всех — она шагала первой. Наконец показалось хмурое здание станции «Энкор». На промокшем асфальте взлетной площадки номер пять стоял экипаж.

— Ничего себе! — неожиданно громко выпалила Эмма и замерла на месте уставившись на экипаж полными удивления глазами.

Элизабет обернулась посмотреть, что так удивило подругу, и сама застыла. Обычно число афторов было равным числу карет, но сегодня его увеличили вдвое. В десять промокших черных карет с большими «Э» на дверцах были запряжены двадцать афторов, и взлетной площадки им было маловато.

У первой кареты с недовольным видом пассажиров ожидал проводник в промокшей до нитки мантии и цилиндре на редких светлых волосах. Профессор Сэйсон передала ему пачку билетов и принялась рассаживать учеников. До Эммы и Элизабет очередь дошла быстро. Их вещи были в карете под номером два. Еще с ним ехали Эмили и Джеймс.

— А где Том? — спросила Эмили, когда проводник закрыл дверцы, и в карете стало намного теплее.

— В последний раз я видел его в школе, — сказал Джеймс, вынимая из внутреннего кармана куртки колоду карта. Эмили недовольно на них косилась. Видимо вспомнила, что они делают с проигравшим. — Он разговаривал с профессором Шеррингтон в столовой. Она была очень сердита на него. Ну, что сыграем?

Не успел он сдать первые карты, как афторы заржали, и с огромным усилием потянув за собой десять огромных промокших карет, взлетели. Летели беспокойно с треской и препятствиями. По большей части мешала скверная погода. Еще и множество карет. Сейчас Элизабет не хотелось, оказаться на месте тех двадцати афторов, что летели одной каретой впереди. Играли уже восьмой кон. Эмили, конечно же, не играла. Наверное, опасалась тех ударов по носу, которые теперь приходились на Эмму и Элизабет. В небе то и дело слышались взрывы грома, и мелькала молния. Преодолели уже пол пути. Ничего не было видно — одни серые тучи. Играть надоело, так что Эмма с Джеймсом принялись листать книгу Элизабет «Стратегия футбола», а сама девочка дремала, положив голову на колени Эмили. Неожиданно в окне мелькнуло что-то черное. За завыванием ветра послышалось шуршание крыльев афтора совсем рядом от их кареты. Звук заставил всех четверых прильнуть к окну. Но ничего кроме приевшихся за время путешествия мрачных туч не было видно. Эмма и Джеймс вернулись к чтению, но Элизабет не успокоилась. Она все еще глядела в пустоту неба, пытаясь уловить хоть что-то доказывающее, что это не галлюцинация.

Но тут вдруг произошло, то, что заставило сердец девочки, бешено заколотиться. Один из афторов, что тянули экипаж, оглушительно заржал. Но не так как они извещали о готовности лететь. Точнее с нотками тревоги и боли в голосе. Кареты резко покачнулась.

— Что случилось? — нервно дыша, спросила Эмили, и дети снова прилипли к окну.

— Не знаю, — выдохнула Элизабет с не меньшей тревогой. — Отсюда не видно.

Послышался новый крик афтора, и кареты закачало пуще прежнего. Сердце Элизабет заколотилось еще резвее. Снова крик и еще большая тряска. Снова крик, и снова, и снова и…

Кареты резко понесло вниз, словно их что-то тянуло на землю. Элизабет носом прильнула к запотевшему стеклу, и вскрикнула. Безжизненные афторы кубарем тянули кареты вниз. Отовсюду слышались испуганные крики учеников. За стуком сердца в ушах Элизабет не могла разобрать, что говорит Эмили. Один из афтороф, из всех старался лететь вверх, но тут…

Неподалеку показалась та самая карета, что несколько минут назад мелькнула в окне. В ее открытых дверцах показался мужчина с лицом скрытым черным платком. Он направил руку на последнего из выживших афтороф и закричал: