Элизабет Дэвидсон и Тайна янтарного кулона

— Классная тетка, — сделала вывод Джеймс, пережевывая пирожок с малиновым вареньем. Родители Тома уже ушли, разрешив сыну остаться ненадолго. — Если бы наша мать была такой.

— Наша мама больна, — укоризненно сказала Эмили. — Конечно, она не будет такой милой и подвижной как миссис Энтон. Хотя я тоже и с огромной радостью должна признать, что женщина прелестная.

Том, который сидел в одном из кресел приобрел нежно-розовый оттенок. Джеймс как мог, пытался напомнить Эмили о ее чувствах к мальчику, в его присутствии, отчего вскоре добился того, что она так и вовсе ушла.

— Хам! — бросила она и хлопнула дверью.

В коридоре Элизабет то и дело натыкалась на знакомые лица. Натали Кроус и Валериана Лагринс — однокурсницы Элизабет лежали в одной палате по-соседству и взяли глупую привычку хихикать при появлении Элизабет. Элизабет проходила, мимо делая вид, что не заметила этого жеста, а Джинни Хэнгроут бросалась на них с упреками и угрозами. Похихикав и над ней, девочки убегали к себе.

— Дуры! — обычно говорила Джинни и с довольным видом скрывалась за дверьми с бронзовым номером тридцать.

По вечерам этаж разрывало от сотен голосов учеников. Отойдя от шока, они стали еще оживленнее, чем в школе так, что медсестрам частенько приходилось разгонять их по палатам. Изъятые карты, журналы, а у некоторых заучек вроде Тома книги заполняли кабинет миссис Зарингс. Через несколько дней у женщины пропал голос на всех кричать, и она стала писать рекомендации на листочках. С каждым днем (на ее счастье!) детям становилось лучше, и родители забрались их домой. Лану и Луну Льюис дедушка забрал на третий день пребывания в больнице. По вечерам стало значительно тише. К огромной радости Элизабет Натали Кроус и Валериану Лагринс забрали двумя днями позже. Больше не было слышно гнусного хихиканья, как только Элизабет появлялась в коридоре. Эндрю Сликс, Боб Рэнг и Смит Шоксторн отправились домой через неделю. Как бы ни притворялась Элизабет больной, Министерская карета прибыла за ней в тот же день вечером. Пока Елена разговаривала с миссис Зарингс Элизабет прошмыгнула в палату Эмили, Эммы и Джинни Хэнгроут, которую тоже забрали сегодня только с самого утра.

— Как уезжаешь?! — Эмма чуть не упала с кровати.

— Мама уже приехала, — мрачно проговорила Элизабет. — В коридоре стоит. А вы когда домой?

— Я через три дня, — сообщила Эмили. — У меня еще шесть капельниц. Я сильно ушиблась, когда приземлилась на афтора.

— А я просто за компанию полежу, — улыбнулась Эмма. — Не хочу домой. Там Джастин.

— А мне твой брат показался очень милым, когда мы видели его в школе, — пискнула Эмили, оторвавшись от темы разговора.

— Только потому, что он втюрился в тебя по самые уши, — насмехалась девочка.

Эмили залилась краской.

— Ничего подобного! — возмутилась она — Просто он хорошо воспитан, … в отличие от некоторых, — тихо добавила девочка.

— Ладно, вы тут ругайтесь, а мне пора, — с горечью в голосе сказала Элизабет и, бросив поспешное «Пока» выбежала в коридор.

Там ее ждала мать.

— Ну, что попрощалась? — леденящим тоном спросила она, и не дождавшись ответа, продолжила. — Нам уже пора.

В конце коридора деревянная кабинка лифта приветственно открыла двери при вызове. Внутри было несколько человек. Девочка и женщина присоединились к ним и дверцы лифта закрылись. На следующем этаже вниз дверцы снова открылись, и кабинку наполнил холодный женский голос:

— Хирургия!

Несколько человек вышли в прямоугольный коридор и дверцы снова закрылись.

— Первый этаж! Аптека! Приемная помещение!

Елена вышла, все остальные за ней. Элизабет мельтешила за матерью, даже не успевая оглядеться. И вот, они вышли на тротуар перед огромным пятиэтажным зданием. Их действительно уже ждала темно-зеленая карета Министерства Колдовства. Белоснежный афтор недовольно бил копытами об асфальт. Елена забралась в карету первой. Элизабет залезла за ней. Внутри (как впрочем, и во всех каретах) попахивало деревом. Афтор тронулся и покатил карету по улице. Взлетать нужды не было. Элизабет отодвинулась от окна и задернула шторку. Просто невыносимо было видеть город после родных стен школы и уютного школьного дворика. Зная, что вернешься туда только через неделю проведенную с Кэтрин, Еленой и бабушкой Авророй. Хуже некуда!

Афтор затормозил примерно через полчаса. Елена вышла первой, даже не проронив ни слова. Впрочем, ее молчание даже было на руку девочке. Меньше упреков услышит. Они стояли на тротуаре перед огромным пятиэтажным домом в форме половины прямоугольника. В центре двора плескался серебристой водой фонтан. Высокие ворота приветственно открылись, пропуская женщину и девочку на территорию поместья. Элизабет мельтешила за матерью по вымощенной булыжниками тропинке. Дождь меткими капельками орошал землю. Ветер стал тише, чем в тот день перед аварией, главным образом потому, что сменили начальника Отдела регулировки погодных условий и оборудование в Центре регулировки погодных условий. Как только они ступили на ступеньки, ведущие к парадному входу, входные двери резко распахнулись. На пороге показался худосочный мужчина с впавшими глазами и мешковатой кожей.

— Добрый вечер, мадам, — высоко задернув подбородок, сказал он. — Ее величество ждет вас у себя.

— Спасибо, — кратко бросила Елена. — Проводите мою дочь в ее комнату.

Мужчина послушно кивнул и женщина, быстро вбежав на второй этаж, скрылась за поворотом.

— Идемте, мисс, — приказал дворецкий. — Я покажу вам вашу комнату.

Они прошли по холлу с мраморным белым полом и молочными стенами. В конце комнаты в разные стороны шли две деревянные лестницы. Дворецкий ступил на левую. Элизабет за ним. По коридору вдоль высоких окон. Он открыл перед девочкой последнюю деревянную дверь и отошел, что бы она вошла. Элизабет ступила в маленькую комнату с письменным столом, кроватью, гардеробом, книжными полками и маленькой прикроватной тумбочкой. Комната была тускло, освещена вечерним светом, что вливался в сюда из одного единственного окна над кроватью.

— Ужин в девять, — сказал дворецкий строгим тоном. — Не опаздывайте.

Дверь захлопнулась и Элизабет осталась одна.

*

В огромном поместье полном прислуг и родственничков Элизабет чувствовал себя как никогда одиноко. Не было друзей, не было учителей, не было Энкора. За все время пребывания в королевском поместье Элизабет лишь два раза видела отца. Первый раз за ужином в первый день приезда, а второй из окна своей комнаты. Он уезжал куда-то. С тех пор девочка его не видела. Спрашивать мать не было смысла. Она-то была слишком занята, что бы отвечать как она выразилась на глупые вопросы, то ли просто велела дочери идти к себе в комнату и не мешаться у нее под ногами.

Приготовление к балу шло полным ходом. Большой зал отполировали до блеска, и теперь он просто блестел мраморным полом и золотыми стенами. Как всегда у одной из стен поставили трон королевы: огромное кресло вылитое из золота украшенное различными драгоценными камнями, с мягкой бардовой подушкой. Как только оно попадалось на глаза Элизабет, в животе девочки что-то обрывалось. На трех огромных люстрах заменили свечи и отполировали хрустальные подвески. Так что каждое утро, и каждый вечер они сверкали в лучах солнца. Под руку прислугам также попались полсотни позолоченных канделябров и шелковые шторы. Так что седьмого января все в Большом зале королевского поместья просто блистало чистотой.

Само же поместье украсили по-праздничному. С перил свисали самые настоящие льдинки, картины обрамляли гирлянды, в холле выставили три пышно украшенных елки. С потолка каждой комнаты сыпались мягкие и теплы снежинки и таяли, не долетая до земли. На каждой дверной ручке висела табличка с надписями подобными «С Рождеством» или «Веселого Рождества».

Элизабет проснулась ранним утром. За окном белым покрывалом снег укрывал громадный двор поместья. Ветви деревьев покрылись полосками инея. На поместье лежала огромная белоснежная шапка. Морозные шедевры на окнах искрились в солнечных лучах. Элизабет проснулась в скверном настроении. Но ее настроение резко полетело вверх, когда на письменном столе девочка обнаружила приличную кучу подарков. Сердце бешено забилось. Элизабет перенесла «неожиданное» на кровать и стала разворачивать. Первым, что попалось под руку стал подарок от матери — книга (чего и стоило ожидать) «Манеры. Как стать своим в высшем обществе». «По приезду в школу растоплю ею камин в гостиной», — подумала Элизабет и, улыбнувшись, отбросила книгу подальше от остальных подарков. Дальше последовала музыкальная шкатулка от Эмили (в ее духе), новые кроссовки от Эммы (тем более, в ее футбольном духе), корзинка пирожков от миссис Энтон и огромная открытка с изображением самой Элизабет, колода карт с изображениями футболистов «Аладонских лисиц» от Джеймса, книга от Тома (кто бы сомневался?!) «Все футбольные команды Аладонии» (хоть чем-то порадовал), красивые деревянные шахматы от бабушки (в кой-то веки вспомнила о дне рождении внучки) и красивая парадная мантия от отца. Из-под розой порванной обертки, которой был, обернут подарок Эмили, выглядывала еще одна коробочка. Элизабет скинула собравший мусор на пол. Перед ней лежала маленькая коробочка из фиолетового бархата с золотистыми буквами «ЭДД». Видимо они означали «Элизабет София Дэвидсон». Элизабет округлила глаза. Сорвав золотистую ленточку, она откинула крышечку. Внутри на маленькой бархатной подушечке лежала цепочка с ромбовидным кулоном из прозрачного желтого янтаря. Верхняя вершина ромба была дальше от остальных. Элизабет повертела подарок на пальцах. Кулон засверкал в лучах восходящего зимнего солнца. Девочка оглядела коробочку в поисках записки. Маленький кусочек пергамента лежал под подушечкой.