"Фантастика 2025-92". Компиляция. Книги 1-26

Антигона умрёт со смеху, — подумал я, подвернув ногу и рассадив в очередной раз ладони. В кожу впились чёрные от старости хвойные иголки и налипли мелкие камушки…

Время от времени я видел краем глаза движение — то слева, то справа, и в конце концов решил, что это Гришка-кобель, таким манером развлекается.

За всеми этими самокопаниями я не сразу заметил, что на небе нет солнца. Никаких туч тоже не было, небесный свод покрывала белёсая мгла, глухая, как саван. Верхушки мёртвых деревьев утыкались в этот саван, и казалось, только они и не дают ему кануть на землю.

Поёжившись, я пошел дальше. Мало ли, как часто в здешний краях погода меняется. С утра — вёдро, к обеду — дождь… Мне-то какое дело?

Злость на товарищей одолевала всё сильнее.

С другой стороны, может, они меня ищут? Мечутся меж деревьев, зовут… Алекс себе места от тревоги не находит.

Как всегда в моменты слабости, стало стыдно. Прежде чем обвинять других в бездушии и злом умысле, подумай: что ты сделал не так?..

Додумать я не успел.

С разбегу ткнулся мордой в паутину, бесполезно замахал руками, силясь оттереть с лица липкие и на редкость прочные нити, завертелся вокруг себя, натыкаясь на стволы и мыча сквозь зубы… Наконец, содрав облепленный паутиной плащ, бросил его прямо на тропинку и дальше пошел в одной майке, ёжась от промозглого холода.

Но шел я не долго. Что-то было не так…

Лес был другой. На первый взгляд, всё то же самое: чёрные горелые деревья, свежий злой подлесок… Но дело в том, что эти деревья были ГОРАЗДО старше. Вековая кора отслаивалась и свисала с корявых стволов длинными лохмами. На корнях и нижних ветках вольготно произрастал могучий лохматый мох, в котором, кажется, копошилось что-то мелкое и не слишком дружелюбное.

Там чудеса, там леший бродит… — припомнил я слова Антигоны. Как в воду глядела, чертовка. А вот и следы на неведомых дорожках, — я наткнулся взглядом на здоровенную трёхпалую вмятину в желтой глине тропинки. Сделалось не по себе. Это ж какого размера тварь оставляет такие следы?..

Рёв, раздавшийся у меня над ухом подтвердил, что тварь — немаленькая.

Походил он одновременно на ящерицу и гигантского петуха. Не знаю, как лучше объяснить… Ноги со шпорами, крылья, покрытые жестким, похожим на чешую пером, алый гребень на лысой клювастой головке, торчащей из длинной змеиной шеи…

Распахнув желтый, в трещинах и потёках клюв, тварь вновь заорала и бросилась на меня. И вот тут я наконец понял, что значит быть стригоем.

Василиск был громадным, как жираф. Голова его мотылялась на высоте метров пяти, размах крыльев превышал рост.

Ноги, похожие на страусиные, только покрытые чешуей, оканчивались лапами с жуткими синеватыми когтями — удар такого когтя мог спокойно выпустить кишки лошади. Глаза у него были круглые, птичьи, но по-рептильи равнодушные и холодные.

Может потому, что василиск не слишком часто встречал интеллектуальную добычу и привык давить силой, я ему не уступал. Только один раз он смог оглушить меня ударом тяжеленного крыла, а потом зацепить клювом, сняв огромный шмат кожи со спины…

Но и ему от меня досталось. Удары кулаков били с совсем нечеловечьей силой, и когда мне удалось схватить его за шею и придушить, из горла твари раздался уже не злобный, а панический вопль… И было в этом крике столько тоски, столько отчаяния…

В общем, я его отпустил. Просто разжал руки и скатился с загривка, прямо под острые когти. Спина давно онемела, джинсы сзади промокли от крови. Но мне было всё равно.

Нельзя убивать существо, которое настолько отчаянно хочет жить.

Василиск склонил ко мне клювастую голову. Его глаз, круглый и желтый, был совсем рядом с моим лицом, и не было в нём ни единого проблеска мысли, лишь одна холодная ненависть. Я уставился в этот глаз, оставаясь намеренно неподвижным, только чувствуя, как невольно кривятся в ухмылке разбитые губы…

А потом он ушел. Фыркнул по-лошадиному, обдал меня шквалом сухой хвои из-под лап и исчез за деревьями.

Странно, почему я не окаменел?.. — это была последняя мысль.

— Вставай, соня, весь отпуск проспишь.

Что-то в этом мире остаётся неизменным.

— Шурик, просыпайся, там шеф тебя хочет, аж не может уже.

— Звезда моя! Где обещанный кофе?..

— Слышишь, надрывается? Бедненький, похмелье замучило…

Антигона вскочила с моей кровати, подбежала к окну и немилосердно распахнула шторы. В спальню ворвалось яркое солнце, а вместе с ним — влажный озёрный воздух и крики чаек.

Я рывком сел в постели.

Что за ерунда? Я же был в лесу, заблудился, дрался с василиском… Я внимательно рассмотрел на себе белую майку-алкоголичку, осторожно заглянув под одеяло, узрел полосатые семейные трусы… Интересно, кто меня переодевал? Не дай Бог, Антигона. С другой стороны — ну не шеф, же.

Пошевелив плечами, я почувствовал, что спина саднит — словно кожу стянули крепкими грубыми стежками.

— Когда мы вернулись? — спросил я, с силой проводя ладонями по лицу. Ванной, с горячей водой и другими удобствами в тереме предусмотрено не было, и в перспективе меня ожидал поход в уличный нужник и умывание в ледяном озере.

— Откуль? — Антигона обернулась от окна. Солнечный свет обрисовал её фигурку, одетую в лёгкий хлопковый сарафан.

— Из лесу. Мы же вчера с Алексом на охоту ходили… И Гришка с нами… Я ещё спину себе порвал… — под взглядом девчонки голос мой становился всё тише, всё неувереннее.

— Вчерась вы с Гриньком ходили не на охоту, а на танцы в деревенский дом культуры, — ядовито просветила меня девчонка. — А шеф со старостой бухали почти всю ночь. Сперва «Кремлёвскую» пили, которую мы с собой привезли. Затем местную синюховку…

— Звезда моя!.. — вопль был преисполнен отчаяния и в то же время раздражен.

Я сразу вспомнил василиска.

— Да иду я, иду… — буркнула себе под нос Антигона. — Нет, зря мы девчонок на Кипр отпустили, задумчиво сказала она. — Одной мне с вами, остолопами, не справиться…

— Мы приехали сюда позавчера, — твёрдо сказал я. — Вечером мылись в бане, а затем пошли в лес — Гришка обещал показать навок. Потом, наутро, мы с шефом и старостой ходили на охоту. С нами были Гришка и ещё один мужик, Векша. Длинный такой, бородатый. Я заблукал в лесу…

— В голове ты своей заблукал, — Антигона сочувственно погладила меня по затылку. — И ладно бы, ещё пил. Так ведь тверёзый, как оглобля.

— Гришка где? — я решительно спустил ноги с кровати, потянулся за джинсами. Затем посмотрел на Антигону и смутился. — Может, пойдёшь наконец к шефу, пока он не надорвался?

— Ладно, так уж и быть, оставлю тебя в покое, — смилостивилась рыжая вредина. — Одевайся и спускайся вниз. Шеф сказал, как встанешь — на рыбалку пойдём.

И она вышла, аккуратно притворив за собой тонкую дощатую дверку.