Гарики на все времена (Том 1)

1107

Сородич мой клопов собой кормил и рвань перелицовывал, дрожа, и образ мироздания кроил, и хаживал на Бога без ножа.

1108

Русский климат в русском поле для жидов, видать, с руки: сколько мы их ни пололи, все цветут — как васильки.

1109

Поистине загадочна природа, из тайны шиты все ее покровы; откуда скорбь еврейского народа во взгляде у соседкиной коровы?

1110

За года, что ничуть я не числю утратой, за кромешного рабства глухие года столько русской земли накопал я лопатой, что частицу души в ней зарыл навсегда.

1111

Чтоб созрели дух и голова, я бы принял в качестве закона: каждому еврею — года два глину помесить у фараона.

1112

Приснилась мне роскошная тенденция, которую мне старость нахимичила: еврейская духовная потенция физическую — тоже увеличила.

1113

Пусть время, как поезд с обрыва, летит к неминуемым бедам, но вечером счастлива Рива, что Сема доволен обедом.

1114

В эпохи любых философий солонка стоит на клеенке, и женится Лева на Софе, и Софа стирает пеленки.

1115

Если надо — язык суахили, сложный звуком и словом обильный, чисто выучат внуки Рахили и фольклор сочинят суахильный.

1116

Знамения шлет нам Господь: случайная вспышка из лазера отрезала крайнюю плоть у дряхлого физика Лазаря.

1117

Дядя Лейб и тетя Лея не читали Апулея; сил и Лейба не жалея, наслаждалась Лейбом Лея.

1118

Все предрассудки прочь отбросив, но чтоб от Бога по секрету, свинину ест мудрец Иосиф и громко хвалит рыбу эту.

1119

Влияли слова Моисея на встречного, разумное с добрым и вечное сея, и в пользу разумного, доброго, вечного не верила только жена Моисея.

1120

Влюбилась Сарра в комиссара, схлестнулись гены в чреве сонном, трех сыновей родила Сарра, все — продавцы в комиссионном.

1121

Эпоху хамскую не хая и власть нахальства не хуля, блаженно жили Хаим и Хая, друг друга холя и хваля.

1122

Лея-Двося слез не лила, счет потерям не вела: трех мужей похоронила, сразу пятого взяла.

1123

Где мудрые ходят на цыпочках и под ноги мудро глядят, евреи играют на скрипочках и жалобы нагло галдят.

1124

Без выкрутасов и затей, но доводя до класса экстра, мы тихо делали детей, готовых сразу же на экспорт.

1125

Прощай, Россия, и прости, я встречу смерть уже в разлуке — от пули, голода, тоски, но не от мерзости и скуки.

1126

Такой уже ты дряхлый и больной, трясешься, как разбитая телега, — — На что ты копишь деньги, старый Ной? — На глупости. На доски для ковчега.

1127

Томит Моисея работа, домой Моисею охота, где ходит обширная Хая, роскошно себя колыхая.

1128

За все на евреев найдется судья. За живость. За ум. За сутулость. За то, что еврейка стреляла в вождя. За то, что она промахнулась.

1129

Век за веком: на небе — луна, у подростка — томленье свободы, у России — тяжелые годы, у еврея — болеет жена.

1130

Когда черпается счастье полной миской, когда каждый жизнерадостен и весел, тетя Песя остается пессимисткой, потому что есть ума у тети Песи.

1131

Носятся слухи в житейском эфире, будто еще до пожара за час каждый еврей говорит своей Фире: — Фира, а где там страховка у нас?

1132

Пока мыслителей тревожит, меня волнует и смешит, что без России жить не может на белом свете русский жид.

1133

Письма грустные приходят от уехавших мошенников: у евреев на свободе мерзнут шеи без ошейников.

1134

Свежестью весны благоуханна, нежностью цветущая, как сад, чудной красотой сияла Ханна сорок килограмм тому назад.

1135

Как любовь изменчива, однако! В нас она качается, как маятник: та же Песя травит Исаака, та же Песя ставит ему памятник.

1136

На всем лежит еврейский глаз, у всех еврейские ужимки, и с неба сыпятся на нас шестиконечные снежинки.

1137

Еврей у всех на виду, еврей судьбы на краю упрямо дудит в дуду обрезанную свою.

1138

Я еврея в себе убивал, дух еврейства себе запретил, а когда сокрушил наповал, то евреем себя ощутил.

1139

Когда народы, распри позабыв, в единую семью соединятся, немедля обнаружится мотив сугубого вреда одной из наций.